Нет тебя прекрасней

Он здесь вовсе не из-за того, что она пахнет розами. И ее шея нежна и трогательна. Нет-нет, он не может позволить себе завести роман. Во-первых, это станет нарушением договоренности с Клео. Во-вторых, ужасно помешает работе. А ведь работа для него важнее всего. Особенно серьезная работа. Сцена! Он так давно мечтал об этом!

Жасмин разглядывала его пристально, с интересом и вниманием профессионала, получившего объект исследования. Неужели она совершенно не замечает в нем мужчину? Она такая гордая, что может и не замечать… Она такая гордая, что может заметить и не показать виду.

Джош сжал губы. Его просто физически подмывало рассказать ей правду о себе и Клео, увидеть реакцию Жасмин. Но вправе ли он доверить ей важный секрет? Они с Клео поклялись не рассказывать об этом ни одной живой душе. Слишком глобален обман, и последствия разоблачения будут катастрофическими.

Прежде его предполагаемая связь с Клео никогда не мешала ему завязывать интрижки. Женщин, жаждавших близости, меньше всего волновало, обручен Джош Тоби или женат. Но так ли легко к этому относится Жасмин? Джош пытался убедить себя, что им движет, прежде всего, профессиональный интерес. Он актер; а потому должен уметь расшифровать человека, чтобы сыграть его характер, любой характер. Что же движет этой девушкой? В который раз он решил, что провокация – лучший инструмент.

– Разве твои измерения не должны быть более точными? – спросил он. – Клео любит обтягивающую одежду. – С этими словами Джош задрал рубашку, обнажая идеальный торс.

Жасмин вздрогнула, но потом вновь обрела свою ледяную непроницаемость.

– И так было нормально, – прошептала она, едва шевеля губами.

«Ага, – подумал он, – под этой броней все же прячется женщина, неравнодушная к мужчине. Теперь она уже не сможет быть столь стопроцентно отстраненно-профессиональной. И я флиртую вовсе не потому, что мне одиноко и чертовски не хватает секса! Просто в душе этой красивой девушки живет такой же одинокий человек, который очень хочет, чтобы кто-то, наконец, дотянулся до него». Одним движением он избавился от рубашки и теперь стоял перед ней в одних джинсах.

– Все должно быть точно, – сказал он легко. Жасмин пришлось вспомнить о том, что надо дышать. Но она заставила себя взять в руки сантиметр и продолжала снимать мерки, избегая встречаться глазами с Джошем.

– Жас, – мягко позвал он. Желание пробиться сквозь ее холодность стало неудержимым. «Однако я действую слишком грубо, – сказал он себе, – и тем только усугубляю ее страх».

– Стой спокойно. – Она измеряла его руки от плеч до запястий. Ширину плеч. Окружность бицепса. Ее легкие прикосновения заставляли его стыдиться той неловкости и напряжения, которые он причинял ей. Должны быть другие пути. Он сможет достичь желаемого, не причиняя ей страданий.

– Прости, что заставляю тебя нервничать, – сказал он искренне. Просто удивительно: она такая закрытая, но совершенно не может прятать эмоции. Эта двойственность интригует его чрезвычайно.

– Ничего я не нервничаю, – пробормотала Жасмин, продолжая снимать мерку. Руки ее дрожали.

Джош склонил голову и вопросительно взглянул на нее.

– Думаю, это не так. – Он следил за ней пристально. Жасмин отошла в сторону и записывала свои измерения. Вытянув шею, Джош прочел цифры. Однако удивился он. Пора завязывать с сандвичами и пастрами.

Он наблюдал за Жасмин, а она наблюдала за ним.

«Там, под этой совершенной оболочкой, прячется женщина, и я очень хочу с ней встретиться, – сказал себе актер. – Но вот хочет ли она встретиться с Джошем Тоби?»

Глава 13

Десять часов спустя высокая красивая женщина в красном блестящем платье и туфлях на каблуках шла по Седьмой авеню, опираясь на руку симпатичного, но явно не вышедшего ростом мужчины в костюме Митча Тэнка. Митч удался на славу; все детали воспроизводили растиражированный экранный образ: военная форма, темные очки, НО особого образца, сигаретная пачка, небрежно засунутая в карман, лицо, покрытое полосами черно-зеленой камуфляжной раскраски.

Ночь выдалась ясная, и огромная яркая луна апельсином висела над горизонтом. Жасмин ощущала внутри восхитительное чувство свободы. Оно кипело и бурлило, и радость требовала выхода. И еще она с удивлением – подумала, что ни в одной из множества прочитанных ею книг по борьбе с застенчивостью никто не предложил такого простого способа, как притвориться кем-то другим! И почему нельзя устраивать Хэллоуин каждый день? Она оглянулась на других людей, шествовавших по улице в колонне ряженых, и внесла поправку: для большинства из этих людей каждый божий день как карнавал. Принцессы всех реальных и вымышленных королевств ковыляли на самых высоких каблуках. Вокруг них вились привидения в окровавленных лохмотьях, а компанию им составляли зомби в развевающихся бинтах. Среди персонажей нашлась и Марта Стюарт – с бородой и в тюремной робе, Ричард Никсон, облаченный в игривое желтое шифоновое платьице, а уж Клео Чен оказалась едва ли не самым популярным персонажем сезона. И что странно – практически все Клео имели весьма накачанные мускулы и обуты были в тяжелые шнурованные ботинки. Хэллоуин пришел в Гринич-Виллидж, и народ веселился вовсю.

Ночь была довольно прохладная, но согретые спиртным и прочими стимулирующими средствами люди не замечали холодного ночного воздуха. Костюм Жасмин, дополненный настоящими армейскими ботинками и пластиковым автоматом «узи», заслужил одобрение публики, и из толпы периодически раздавались восторженные возгласы и свист. Джош, одетый как Клео Чен, вызвал нежность у значительной части участников парада и публики, потому как преобладали в толпе гомосексуалисты. Они умели различить хорошенькую мордашку и чувственный рот даже под толстым слоем грима. Жасмин одела своего спутника в вечернее платье и туфли. Постепенно Джош шел все медленнее и теперь явственно норовил опереться на свою спутницу. Наконец он прошептал:

– Слушай, эти каблуки просто убивают меня! Давай найдем какое-нибудь спокойное местечко и посидим немножко…

Жасмин взглянула на него снизу вверх. Он и так был выше, а каблуки добавили еще несколько дюймов. Сама она совершенно не собиралась прятаться в каком-нибудь тихом баре. Наоборот, ей было весело и спокойно – и все потому, что сегодня она стала кем-то другим.

– Что ты выдумал? – прошептала она. – Да чтобы найти тихое местечко, нам придется доехать чуть ли не до Вермонта!

– Эй, Клео Чен! Я тебя люблю! – закричал какой-то юноша, выскакивая на дорогу и простирая руки к объекту своего обожания. Джош на удивление ловко сгреб его и вытолкнул обратно за металлический барьер, где буяна приняла в свои объятия группа веселящихся приятелей.

– Ну пожалуйста! – продолжал настаивать Джош. – Я скоро рухну, и толпа меня затопчет. Ты будешь виновата!

– Ладно-ладно. – Может, не стоило ставить его на такие высоченные каблуки?

Они направились в сторону от процессии, но прежде чем успели поднырнуть под полицейские барьеры, дорогу им преградил мужчина с профессиональной камерой в руках.

– А ну-ка поцелуйтесь! – крикнул он. – И завтра вы увидите себя на первых полосах утренних газет! Ну же! Самая знаменитая и эффектная парочка в мире!

Жасмин растерялась, но толпа вокруг пришла в восторг, и люди начали скандировать:

– Поцелуй, поцелуй! Давай, Джош, приласкай ее как следует!

Испуганная Жасмин наблюдала, как Джош поворачивается к ней и лицо его принимает серьезное выражение – то самое, что было перед прошлым поцелуем. А потом он вдруг схватил ее в объятия, откинул назад и склонился над ней, имитируя поцелуй из сотен виденных кинолент. Жасмин хотела, было отпрянуть, но не успела, да оно и к лучшему: толпа кричала и бесновалась, требуя зрелища, и лучше было сдаться и выполнить их требование, чем рисковать получить бутылкой по голове от какого-нибудь недовольного гуляки. Она ждала поцелуя, смирившись с неизбежным, но губы Джоша замерли в миллиметре от ее губ, и Жасмин услышала его шепот: