«Неудачники» – команда мечты
Шрифт:
Народу здесь было немного. Хорошо, что хоть кто-то остался, потому что нынешний поселок – совсем не то, что лет сорок назад. Раньше тут был рыбзавод, а у причалов в три борта стояли суда-рыбаки. И в доме культуры работала куча кружков для взрослых и детворы. Но теперь здесь совсем всё по-другому.
И вот теперь Мокрый сидел в своем потрепанном временем кабинете, осунувшийся и несчастный. Рядом – учитель, который рассказывал, как вместе с лакированным мужиком закрывали масштабный проект.
– Ну, загрузил он коробки да и уехал… – объяснял Петр Петрович главе. И потом замолчал. Потому что говорить тут особо
Мокрый тоже тоскливо молчал. Почти два года они готовились строить завод, увещевали людей, сносили старые дома и причалы – и все ради светлого будущего. А теперь – ни завода, ни перспектив, ни надежды. Вот и сидели теперь за старым полированным столом рядом с разбитым корытом.
– Только вот клюшки и оставил, – добавил Перов ни с того ни с сего и вздохнул. Он все ждал, когда сможет заговорить про увольнение, но у него это не получалось.
В кабинете повисла угрюмая тишина. Мокрый повернул голову и посмотрел на эти самые клюшки, которые стояли в углу кабинета. Поднялся из-за стола, обошел его и взял одну клюшку в руки.
– И ведь это ж надо было додуматься?! Привезти клюшки для хоккея с мячом на край земли, где не то что поля нужного нет, так вообще, как говорится, совсем не до бенди! – произнес он обиженно, как ребенок. И смотрел куда-то в окно, на поселок, по которому гулял налетевший с океана ветер, моросил дождь и вообще от одного вида было холодно и неуютно.
Сказать по правде, желающих по доброй воле стать мэром поселка никогда не было. Кто же захочет отвечать за канализацию, скорую помощь и завоз продуктов у кромки холодного моря? Вечно здесь то котельная остановится, то дорогу переметет. И Мокрый-то главой поселка стал только с расчетом на светлое будущее и завод. Масштабы стройки его вдохновляли, он хотел участвовать в большом и серьезном деле. И вообще, когда его уговаривали, то намекнули, что с заводом появляется шанс и у поселка, и у него. Вот Мокрый и согласился. А тут получалось, что дело обернулось ничем. Не планы, а так, игры разума и обстоятельств. Разлетелись, точно карточный домик. И земля, на которой он стоял, ушла из-под ног. Оставалось только с тоской думать о том, что пропало, и цепляться за пропавшие надежды чем придется. Этими крючковатыми клюшками, что ли, для русского хоккея. Но какой от них прок? Здесь из-за штормов и старых сетей и электричество-то не всегда бывает. Какой уж тут хоккей – хоть с мячом, хоть без?
Учитель молчал, лишь иногда для приличия чуть кивал. В конце концов, что тут скажешь? Понимал: надо человеку выговориться. И чтобы его кто-то послушал.
– Ну, как ведь говорится… Если есть такие клюшки, значит, это зачем-то ведь нужно, – придумал, что ответить, учитель. – И вообще некоторые считают, что в жизни все закономерно. Никакой случайности…
Мокрый озадаченно посмотрел на Перова, потом опять покрутил в руках клюшку-крюк и вздохнул. В конце концов, дареному коню, как известно, в зубы не смотрят. Даже если это круглые клюшки.
– Ладно, пошел я. – Перов встал из-за стола. – А то все-таки Первое сентября. Дети уж, наверное, ждут. Но я потом зайду…
И он вышел из кабинета, опять промолчав про заявление. Решил, что в таком состоянии мэр его все равно не отпустит. Да и не хотел добивать человека.
Мокрый посмотрел ему вслед. Потом – на клюшки. И в сердцах произнес:
–
Вот же русский хоккей!То ли из-за этих новостей, то ли из-за непогоды День знаний вышел каким-то смазанным. Это вчера над поселком светило солнце, а сегодня лил дождь и море уже не казалось таким приветливым, как накануне. Но Петя подумал, что так, может быть, даже и лучше: учитель-то их уходит. Какая тут может быть радость? В двенадцать лет такое воспринимается особенно остро.
Но и взрослым было явно не до учебы. Они то прятали учеников от непогоды, то на повышенных тонах объясняли друг другу, как надо правильно преподавать, и передавали из рук в руки какую-то бумагу с грозным словом «Заявление», которую Перов все хотел кому-то отдать, но ни директор, ни завуч, ни канцелярия брать ее не хотели. То говорили про все тот же непостроенный завод. И как-то так выходило, что не находилось у взрослых ничего из того, что им было нужно для счастья. В конце концов все окончательно разругались друг с другом, успокоились и взялись за детей и уроки.
В общем, учебный год начался. Хотя для взрослых он, похоже, и не заканчивался. Ведь это в детстве кажется, что от непонятных уроков и нерешенных задач можно уйти на каникулы. Во взрослой жизни с ними приходится жить, пока не найдешь верный ответ. Что-то такое Петя чувствовал, когда во время занятий смотрел в окно на холодный дождь и прилетевший из Арктики ветер. Он потому и садился всегда у окна, чтобы можно было смотреть куда-то туда и о чем-то мечтать. Обычно его за это ругали, но только не тезка – не Петр Петрович Перов.
Глядя в окно, Петя вспомнил, как они с учителем первый раз пришли на урок. Для него он был первым в средней школе, для Перова – первым в самостоятельной учительской жизни. Оба умудрились тогда опоздать. У Пети перед самым выходом из дома на рубашке оторвалась пуговица, а у Перова в его каморке заклинил замок. Так и пришли они с виноватыми лицами в класс, где их ждали ученики и директор, который собирался представить нового педагога. Директор осуждающе покачал головой, но тему развивать не стал. Только чуть картинно вздохнул и произнес, подчеркивая рифму:
– Вот, пожалуйста… Петр Большой и Петр Меньшой… Как говорится, два сапога пара… Ну что ж, проходите…
После уроков Перов еще спросил у своего товарища по обстоятельствам:
– А ты чего опоздал?
– Пуговица, – искренне произнес мальчик и почесал всклокоченные волосы.
– А у меня – ключ, – улыбнулся молодой учитель и повертел его в руке. А потом подмигнул. – Не переживай, в конце концов, каждый в этой жизни когда-нибудь и куда-нибудь да опаздывал.
В общем, с тех пор их так иногда и звали – Петр Большой и Петр Меньшой.
В такие моменты, когда судьба выходит на новый вираж, тот, кто находится рядом, на долгие годы становится для тебя товарищем по обстоятельствам. Даже если один – учитель, а другой – ученик. И вот сейчас, глядя на Перова, Петя понимал, что, наверное, это их последнее общее Первое сентября.
Сразу после уроков неожиданно вышло солнце. На севере смена погоды – обычное дело. И на душе сразу стало как-то полегче. Дети высыпали на старый стадион рядом со школой, где началась обычная детская беготня: после уроков – любимое дело.