Неудачный персонаж

Лухрасп махнул мне рукой: разделимся, мол. Мы сошли с тропы и начали обходить с разных сторон троицу, мучительно тащившуюся в сторону берега. Вскоре я их увидел.

Грибо и РыбНик волокли по два узла, скрученных из каких-то плащей. (У полудемона узел был больше. Еще на нем опять красовались антимагические оковы.) Далее по воздуху плыл Гасан, теперь имеющий вместо ног столб дыма, как из трубы в банный день. Время от времени он нагибался и подбирал монетки и драгоценности, сыплющиеся из узлов, отправляя себе за пазуху. Сабля при этом у него была наголо. Гасан напряженно вглядывался в шевелящиеся кусты, но меня не заметил.

Вы получаете +0,3 к Скрытности — порадовала система.

Я отмахнулся: ладно-ладно, потом!

Наконец со стороны Лухраспа долетел резкий свист.

— Эй, Гасан, Грибо, а как же заповеди морского братства? Мало того, что напали на капитана Хызыра, так еще и меня кинули подыхать, как собаку, вместе со Спящими! А мы ведь договорились действовать сообща!…Но еще не поздно исправить дело.

— Это Лухрасп! — завизжал Грибо. — Освободился! Убей его, Гасан!

— Осел! — воскликнул Гасан. — Послушай его! — но сам уже занес саблю и летел в сторону Лухраспа.

— Я сказал — убей!!

Внезапно с той стороны тропы раздался вопль. Вопил Гасан.

— Я не могу к нему приблизиться, Грибо!

— Конечно, Гасан, ты ведь теперь джинн, а я знаю, как отваживать джиннов, — отвечал Лухрасп. — В прошлый раз вы застали меня врасплох, но больше так не получится! Грибо, отзови джинна, покуда он не расшибся о магическую преграду! Кстати, у нас тут твой дядюшка — может, ты хотя бы его послушаешь?

— Он говорит верно, племянник, — откликнулся Мухомор. — Прикажи джинну отступить.

— Нет! — взвизгнул Грибо. — Убирайтесь! Я ни с кем не намерен делиться сокровищами! Не пытайся взять меня на пушку, Лухрасп! Ты все равно не сможешь выйти из круга.

— Вот как? Тогда сойди с тропы и сам подойди ко мне, Грибо. Не осмелишься? А ведь у нас в руках — единственная лодка.

— Это правда, Грибо, — подтвердил Мухомор.

Грибо, судя по его хныканью, сдался.

— Я вам не верю! Вы ударите в спину! Дядюшка, и ты против меня! Гасан, не позволяй никому из них ко мне приближаться!

— Ну что ты, мой мальчик, — с неожиданной теплотой откликнулся Грибус. — Я на твоей стороне, поверь, и специально сошел за тобой с корабля.

Кажется, он и впрямь относится с усатому пацану по-отечески, а я-то и не поверил…

— Давайте займемся делом, господа, — вмешался Лухрасп. — Мы можем успеть сделать еще одну ходку в овраг — не больше. Остальные сокровища придется там бросить, пока не пожаловал капитан Гвоздь, а то и еще кое-кто. Я уже говорил, мне нужно всего-то-навсего семь монет, и я должен проверить, не остались ли какие-то из этих монет лежать в овраге. Кроме того, вы оставили там валяться эльфийку и гнома? Их нужно забрать с собой на корабль — это мое условие. Как и полудемона с упырем — кстати, упырь сейчас здесь и слышит наш разговор. И Амру.

— Амру?? — прошелестел Гасан. — Который и сам превратился в отродье мрака? Двух упырей на борт? Ты еще небось скажешь, что не пленными, а в команду?

— Для старика, у которого ниже задницы — хвост из дыма, ты чересчур озабочен насчет упырей, Гасан, — ответил Лухрасп.

— Я вижу у Грибуса рану на шее, — вкрадчиво заметил Гасан, — так что не могу этим не озаботиться. А вот ты, Лухрасп, не слишком озабочен ли Спящими? К чему они нам? Амра — твой друг, но на кой ляд брать на корабль Спящих, да еще делиться с ними добычей, которой и так будет мало? Что скажешь, Грибус?

— Скажу — к демонам Спящих, — буркнул Мухомор.

Предсказуемо.

— Без Спящих я тоже согласен, — пробормотал Грибо. — Если дядюшка так говорит. Лухрасп, беги, хватай свои монеты и веди нас к лодке. Гасан, пропусти его!

— Спящих возьмем, — провозгласил Гасан, подплыв к полудемону и позвенев его кандалами, — только в оковах. Выходи из круга, Лухрасп! Мы не тронем тебя. Уговор.

— Бес с вами, — пробурчал Лухрасп. — Слышишь, Коготь? Я сделал, что мог. Сдавайся, если хочешь уплыть… Или сиди тут, на острове, — и шагнул на тропу.

— Гасан, Грибо, тогда двигайтесь вместе с этим, — он ткнул в полудемона, — на восток, к заброшенной хижине. Лодка там, в надежном месте. А мы с Грибусом еще раз наведаемся в овраг — и нагоним вас. Парень, ты же не бросишь тут своего дядюшку? Без его эликсира корабль не поплывет. А дядюшка вряд ли захочет уйти без мешка золота.

— Так и порешим, — согласился Гасан. — И не вздумай развязывать Спящих, Лухрасп! Гном — бешеный.

Покуда все шло именно так, как мы и запланировали с Лухраспом. Наивно было бы ожидать, что нас — Спящих — другие пираты согласятся взять на корабль без оков. Но с этим мы разберемся позже.

Поэтому, не дожидаясь, пока опасливо зыркающие друг на друга пираты вернутся к разоренному кладу, я сам бросился по тропе к оврагу — посвятить в наш план своих “коллег”. Небось, медведь там еще не воскрес…

Солнца в лесу — а тем паче в овраге — уже давно не было, стоял густой сумрак. Начался ли уже закат — из глубины чащи сказать было трудно. Возможно.

Сердце острова в этот вечер выглядело, пожалуй, еще загадочней и мрачней, чем раньше. Притормозив на секунду, я пригляделся, прислушался — и понял, отчего же рождалось подобное ощущение. Зловеще блестело в траве прОклятое пиратское золото; по контурам древней двери, хотя луна еще не взошла, стекало неуловимое, тревожащее мерцание, видимое только боковым зрением; и, самое главное… снова стояла мертвая тишина. Ни ворчанья медведя, ни криков птиц, ни шорохов мелких зверушек. Дурной знак.

…В тишине, впрочем, внезапно раздалось пыхтенье. Ночное зрение позволило мне увидеть его источник еще с обрыва.

Среди драгоценностей и монет катался связанный Климов.

Напрягая дюжие плечи молотобойца, он пытался порвать веревки, но безуспешно. После десятка смертей сила у него была так себе.

— Мари… — пробормотал гном. — Как ты… Эту тварь… Приманила…

Эльфийка полулежала у стенки оврага, где ее вечность назад держал в заложницах усатый пират. Лежала спокойно, хотя по груди у нее растеклась и подергивалась уродливая угловатая тень. Приглядевшись, я понял, что это огромная летучая мышь — и мышь эта грызет веревки, опутывающие Мари. Вернее сказать, догрызает.

…Мари повела плечами, и путы опали. Мышь сползла с нее и, подпрыгивая, поковыляла вперед, опираясь на концы крыльев; а потом, улучив момент, взлетела и метнулась вверх — в крону дерева, прямо мимо меня. Девушка поднялась, покачиваясь, а мышь уже снова упала вниз. Что-то еще блеснуло; не серебро и не золото. Мышь принесла и положила у ног эльфийки… короткий кинжал с хищно изогнутым лезвием.

— Мари, не надо! — приглушенно взвыл я, сообразив, что сейчас случится. И бросился к спуску.