Неудачный персонаж

— Так не будем продолжать терять время, — буркнул пират.

Он вздохнул, вытащил одну счастливую монетку из кошелька, пошептал над ней и несколько раз крутанулся на пятках, а потом бросил.

— Заметил, куда упала?

Я ткнул когтем — монета улетела шагов на семь, еще дальше в овраг, и опять пропала в листве.

— Где-то там и последняя, — постановил Лухрасп и снова бросился рыться в листьях. Мы с Амрой последовали за ним.

С места, куда упала монета, был виден и Грибус — его тело лежало еще в десятке шагов впереди. Я прокрался к нему.

Пират был мертв — решительно и бесповоротно. Поодаль валялись его кожаная сумка с гербарием и красный колпак. Грязные седые волосы разметались. Не знаю, отчего именно, но мне неожиданно стало очень жалко беднягу. Старик был тот еще гусь — но всерьез на моих глазах навредить никому не смог. Зато сам попал под раздачу несколько раз — и погиб нелепо и некрасиво.

Неправильное что-то происходит в этой игре. Невзирая на все спецэффекты и сценарные рояли в кустах — не должно все так быть похоже на реальную смерть. Не за этим в игру приходят. И почему-то мне все сильней кажется, что наш “эксперимент”, который нельзя прервать, как-то связан со всеми этими странностями… Ладно, с этим будем разбираться потом.

Чтобы взять сумку, нужно было сделать еще три шага. Отсюда напрямую уже было видно самый глубокий участок оврага, где в дальнем откосе зловеще мерцала древняя дверь.

То, что осталось от Ламиа, рухнуло перед дверью; призрак жрицы стоял над останками (можно их так назвать?) на коленях, исполняя свой ритуальный плач. Проклиная сухие листья, заполонившие все вокруг, я медленно преодолел необходимое расстояние и потянул торбу Грибуса. Раздавшийся громкий шорох издевательски напоминал шелест крыл Ламиа. Жрица подняла голову и посмотрела на меня в упор. А потом кинулась.

Я бросился наутек. Умирать, держа в руках сумку, я боялся. Поэтому с криком “Полундра!”, перескакивая через горы палой листвы, я рванулся назад и выскочил обратно к побратимам-пиратам. К счастью, те были готовы.

Амра подобрал ятаган капитана Хызыра и поигрывал им с ухмылкой. А усач, проведя поперек оврага линию, опять рисовал вдоль нее какие-то знаки и бормотал. Оба стояли с той стороны черты.

— Лови! — крикнул я и швырнул сумку, Амра ловко поймал ее за ремень. Впрочем, я тоже успел: перекатился и оказался за линией за мгновение до того, как пальцы призрака вцепились бы мне в плечо.

Подлетев к черте, привидение затормозило и уставилось на нас жутким взглядом.

Властное лицо первожрицы теперь перекошено было гневом и болью, а лоб и щеки — украшены кровоточащими серебром ранами, которые та сама же себе и нанесла.

— Я ждала этой ночи сотни лет, — глухо и страшно сказала она, — и вы разрушили мои чаяния за один миг. Теперь еще невесть сколько веков я должна буду капля за каплей возвращать Госпоже ее силу.

— Не мы пролили первую кровь, жрица, — рыкнул Амра, опять жутко мне кого-то напомнив с ножом в руке.

— Вас ждет гибель. — Палец призрака протянулся вперед, отдернулся от черты, но потом по очереди ткнул в каждого. — Я говорю об окончательной гибели, забвении ваших дел и лиц в этом мире и в остальных. И вас, морские разбойники, и тебя, Спящий.

Я снова почувствовал дискомфорт: это было неправильно! Не должна непись так к игроку обращаться… Амра тоже поёжился и толкнул Лухраспа:

— Пора убираться отсюда. Не приведи Мимир, сейчас нашлет мужское бессилие — хуже этого нет, ходи по знахаркам потом… У меня было такое.

— ПРОКЛИНАЮ! — взвизгнула жрица. — Проклинаю гибелью и забвением!

…В этот момент кое-что началось. Хоть я и отдалился от самой глубокой точки оврага, но по-прежнему видел за его поворотом верхний краешек таинственной двери, мерцающий в лунном свете. И этот краешек дрогнул, а затем медленно двинулся вбок. Дверь открывалась!

— Ну всё, — пробормотал я. — Пришел лесник и всех разогнал.

Мгновеньем позже донесся шум осыпающейся земли, а светящиеся линии ярко вспыхнули. А потом — сильный и гулкий звук, будто бы распахнулись тяжелые створки бункера. Да почему — будто бы?.. Я знал — так и было. Наступила третья ночь, и свет обеих лун Терры одновременно пришел в овраг. Полных лун — изображенных на тех самых двух створках.

“Бункер” этот был, вероятно, гробницей. А ее обитатель (или несколько обитателей?), как я успел понять по нескольким оговоркам, был силой, связываться с которой не рисковали ни Ламиа, ни капитан Гвоздь: два этих ночных хозяина острова, проживавшие здесь, как кошка с собакой, в состоянии некоего вооруженного нейтралитета, могли лишь радоваться тому, что его истинный, третий хозяин выбирается из своего логова только раз в три года, не мешая их мелким сварам.

И в этот раз они оба рассчитывали успеть заполучить преимущество и закончить свои дела до того, как проснется живущий в гробнице… но не успели. И мы не успели тоже.

Лухрасп и Амра бросились прочь из оврага, причем новоявленный упырь — куда быстрей и ловчее. Когда усач запнулся о корень, заваленный листьями, и растянулся в середине тропы, Амра с рычанием схватил его за руку, вздернул — и повлек дальше со стремительностью экспресса.

Призрак жрицы, когда раздался жуткий гул, как будто ветром швырнуло вперед, но она вновь налетела на незримый барьер и отпрянула. Потом, выкрикнув “Госпожа!”, метнулась обратно вглубь оврага. Но, снова вскрикнув, свечой ушла вверх, за обрыв.

…Супер, неписи разбежались, как тараканы… А мне что делать? Я не верил, что крох выносливости, которые у меня оставались, хватит на бегство от неведомого врага. Ну хоть сумка была у Амры — можно было не беспокоиться. Поэтому доковылял до ближайшего подходящего углубления в сторонке, под стеночкой — и трясущимися руками забросал себя листьями. Если мне суждено быть обнаруженным — ну что же, здравствуй, респаун. В самом худшем случае эта тварь из гробницы сделает возрождение “отложенным” — до утра. Это значит, я опять не смогу просто так добраться до корабля… а откладывать отбытие с острова больше нельзя… но я не знал, что еще можно сделать. К черту, теперь все зависит не от меня.

В очередной раз навалившееся виртуальное “утомление” причудливо коррелировало с настоящей психологической усталостью. Не могу я больше решать эти всё новые и всё более нерешаемые задачи. Слишком много древних проклятий, призраков, хтони, кровищи. Слишком высокоуровневые противники. Слишком тяжелые, неподъемные квесты — как в старых играх, о которых рассказывал мне отец. И главное, это всё не заканчивается.

Буду просто лежать, зажмурив глаза, в листве и… Что это? Прямо у меня перед носом лежал золотой кругляш. Седьмая монета снова пришла ко мне! Стараясь не двигаться резко, я прошуршал рукой и цапнул ее. В то же мгновение перед глазами выскочили системные строчки.