Неугомонная блондинка
Шрифт:
Секунду они смотрели друг на друга, мать и дочь. Огюст испытывал сильнейшее желание спрятаться под стойку. Франко молча восхищался женой. Амазонка! Истинная амазонка. Гризельда мрачно косилась на окружающих. Какой позор!..
Лидия взяла себя в руки первой. Кивнула Огюсту, глядя поверх него в стену.
– Благодарю за гостеприимство, Огюст. И за информацию. Если вас не затруднит, передайте завтра утром моему внуку, что его семья шлет ему пламенный привет.
Повернулась – и покинула отель «Приют комедиантов». Семья печальным клином потянулась
10
В это самое время Рик Моретти в очередной раз проиграл. И начал медленно-медленно стягивать брюки. В высшей степени порядочная мисс Келли Джонс сидела на самом краешке стула, вцепившись в стол руками, щеки ее пылали. Обнаженная грудь Келли Джонс вздымалась бурно и несколько хаотично.
Рик Моретти изо всех сил пытался сохранить невозмутимый вид, но это ему удавалось с трудом.
Еще пару секунд они выдерживали условия игры – а потом Рик с глухим рычанием содрал с себя остатки одежды и прыгнул к Келли.
Карты веером рассыпались по полу.
На темном золоте парчи – золотые нити волос. Мраморная белизна и нежно-розовый отблеск морской раковины. Мирра и мед, огонь и нежный ручей.
Он никогда не думал, как точно описана любовь в Песне Песней. Ему казалось – устарело.
Оказалось – все правда. До единого слова.
За окном полыхали разноцветные сполохи фейерверков, окрашивая сумрак комнаты во все цвета радуги. Глаза Келли в темноте светились, как у кошки.
Уже под утро, обессиленная и счастливая, засыпая в руках Рика, она вдруг подумала, что на самом деле, пожалуй, уже нашла Правильного Мужчину. Жаль, конечно, что все это скоро кончится, но пока… пока они вместе. И все хорошо.
Рик смотрел на спокойное лицо спящей Келли, жадно втягивал ноздрями аромат ее разгоряченного тела, золотых волос…
Он не понимал, что с ним происходит. Раньше никогда в жизни ему не хотелось таких простых и таких прекрасных вещей.
Засыпать, сжимая свою женщину в объятиях. Знать, что, когда проснешься, она будет по-прежнему рядом. Баюкать ее, мечтая о том, чтобы ей угрожала смертельная опасность – а он бы ее спас.
Ненавидеть утро за то, что кончается эта ночь…
Утром они, естественно, проспали, и ничего страшного не случилось.
Келли проснулась первой и лежала, блаженно вытянувшись рядом с Риком. По потолку скакали солнечные зайчики, в открытые окна вливался отдаленный гул воскресного веселья. День благодарения в Луисвилле праздновали с размахом…
Неведомо почему Келли чувствовала некоторую тоску. Возможно, средневековые философы были правы и всякая тварь действительно грустна после соития.
Это просто секс. Нет, не ПРОСТО. Это невероятный, восхитительный, завораживающий, прекрасный секс. Секс, которого у нее никогда раньше не было.
Келли запомнит эти дни – и эти ночи – на всю оставшуюся жизнь. Просто потому, что они вряд ли повторятся. Ни с одним другим мужчиной ей больше не доведется слетать на небеса и вернуться обратно…
Сейчас
она понимала, какую муру пишет в своих романах. Никакого отношения это не имело к настоящей страсти, к настоящей физической любви – дешевый заменитель, не более того.Для того же, чтобы описать истинные чувства Келли в данный момент, понадобился бы настоящий поэт, не ниже Шекспира.
Как еще описать удивительную ясность мыслей, обострившиеся слух и обоняние, болезненную чуткость кожи, легкость, наполняющую тело изнутри…
Никогда в жизни не испытывала она ничего подобного. Ни с кем. Только с Риком.
Рука Рика, тяжелая и горячая, передвинулась ей на бедро, и Келли с трудом подавила сладкую дрожь, пронизавшую все ее тело от этого вполне невинного прикосновения.
Это был просто секс. У них с Риком нет никаких отношений, не было и не будет. Никакие чувства их не связывают. Только взаимное удовлетворение.
Она мысленно твердила эту лживую мантру, а ничего не подозревающий Рик лениво поглаживал ее голое бедро и зевал, как кашалот.
Все, что между ними было, относится только к телу, не к душе, и когда Келли найдет себе нормального му…
– Ну, Страшила, и как это называется?
– Чего?
– Не чего, а что. Я спрашиваю, где ты всему этому научилась, развратная девица?
– Пусти, растлитель!
– О-хо-хо! Куда уж мне! Я по сравнению с тобой подросток, недавно потерявший девственность. Как вспомню, что ты вытворяла на рассвете…
– Ударю сейчас!
– Переходим к садо-мазо? Давай. Ударь меня, госпожа…
– Дурак.
– Дай поцелую?
– Хватит. Мы и так проспали.
– И что случилось? Выставку же не закрыли.
– А вдруг что-то случилось с тетями? Мы же не знаем…
Рик повернулся на бок и насмешливо посмотрел на нее своими темными горячими глазами.
– Не хочу показаться циником, но… случись что-то, нас бы разбудили.
– Циник!
– Нет, реалист. Кстати о реалиях. Сегодня у нас большой и шумный денек.
– О да. Маскарад. Не забыл?
– Не забыл, но я о другом.
– О чем же?
– Видишь ли, Джонс. У нас с тобой все серьезно. И я требую, чтобы никакого пошлого флирта с твоей стороны больше не было!
– Что-о?! В каком это…
– В самом прямом, Джонс. После того что ты сделала с моим тельцем этой ночью, я считаю, что имею право диктовать некоторые условия. Так вот: все твои безнравственные разговоры о выгодных партиях, женихах и прочей ерунде отменяются.
– А досье?
– Фиг тебе. Ты и так испорченная натура, не могу же я еще и потакать твоим порокам.
Келли возмущенно фыркнула и перевернулась на живот, пряча от Рика пылающее лицо. Вот мерзавец! Болтун! Клоун.
Мало того что из-за их с тетей Эжени альянса ни один приличный холостяк на нее уже и не взглянет. Мало того что все будут показывать на нее пальцем. Мало того что и самой ей после Рика просто не хочется смотреть ни на одного мужчину…
– Я, между прочим, должна думать о своем будущем.