Невеста для профессора

— Садись, — говорит по-немецки отец и кивает на кресло напротив его рабочего стола. Раз он перешел на родной язык, значит разговор обещает быть “душевным”. Он медленно наливает два бокала виски и протягивает один из них мне. — Держи.

Долго кручу в руках стакан и все же решаюсь выпить. Горло обжигает невероятно дорогим алкоголем, но мне на это как-то плевать.

— Какого хрена, а? — не выдерживаю я. — Зачем ты это делаешь?!

— Кто тебе сказал про аукцион? — игнорируя мои выпады, спрашивает отец.

— Не переводи тему!

— Я не перевожу, я как раз таки подвожу к ней, — сурово отвечает он. — Кто сказал?

— Анселл. А теперь скажи, как это относится к тому, что ты решил продать самое дорогое в этом доме?!

Плохой идеей было пить, наверное. Ярость закипает и подогревается алкоголем. Изо всех сил держу себя в руках, крепко сжимаю в руке стакан и кажется слышу треск готового лопнуть стекла.

— Анселл, значит, — ухмыляется папашка и садится в свое рабочее кресло. Его ухмылка настолько самодовольная, что я начинаю беситься куда больше прежнего. — Интересно… Но не удивительно.

Вскакиваю с места и шумно ставлю стакан. Упираю руки в столешницу и нависаю над отцом, смотрю прямо в смеющиеся глаза и задыхаюсь от ненависти.

— Ох, мальчик мой… Знаешь, когда я задумывал свое завещание и пункт с женитьбой, я думал что ты сразу же побежишь к Ингрид и вы поженитесь. Согласись, всем было бы выгодно, да? Вы знакомы с детства, ваш союз был бы бомбой для прессы. Вы с ней постоянно то сходились, то расходились, — усмехается он. — Но тебя понесло в Россию. И, знаешь, мне даже стало интересно что именно ты задумал.

— Я пришел не слушать твои монологи, а… — начинаю возмущение, но вдруг он резко поднимается и с силой давит мне на плечи.

— Сядь! — рявкает отец. — Сядь и слушай меня! Сейчас решается не только твоя судьба!

До боли сжимаю зубы и плюхаюсь на кресло. Не будь Ии сейчас здесь, я бы учинил скандал, но только ради нее я выслушаю его без шума. Я не хочу портить себе настроение, а тем более ей.

— Когда ты первый раз привел эту девушку из России, я сразу не поверил в твою сказочную историю любви. Особенно когда увидел как она реагирует на твои прикосновения, каждый раз вздрагивая, — закатываю глаза и откидываю голову назад.

— Очень занимательно, папа, очень… Я польщен, что ты такой догадливый, — сдерживаю злость и стараюсь перевести ее в колкую остроту.

— Но потом, под слоем этой невыносимой фальши, я увидел нечто настоящее, — говорит отец и я нехотя поворачиваюсь к нему лицом. — Ты не захотел дразнить девушкой Ингрид, с которой не так давно расстался. Обычно ты не скупился на выпендреж перед ней новой пассией, дорогой мой, а тут буквально силой затащил свою названную невесту, лишь бы та не подошла к вам и не заметила.

С упоением вспоминаю этот момент, ведь именно тогда я не смог удержаться и нагло ограбил девушку на один безумно сладкий поцелуй. Мысли о Беликовой медленно тушат мой гнев и я фокусирую свое внутреннее внимание на ней, вспоминая каждый миг проведенный здесь.

Отец прав, мне тогда почему-то захотелось спрятать Ию от всех, не то что от Ингрид. Черт… А мне ведь и правда нравилось думать, что она моя невеста. Что она — моя.

— Скажи честно, что у тебя с этой девушкой? — пристально всматривается мне в глаза отец. — И на что ты готов пойти ради нее?

— А на что ты был готов пойти ради мамы? — спрашиваю я и вижу, как на глазах отца появляются слезы. — Я люблю ее. Этого достаточно, чтобы ты отстал и наконец ответил на мои вопросы?

— Я боюсь доверять тебе, Макс, — вздыхает он и отпирает нижний ящик своего стола. — Ты слишком много врал. Сейчас на кон поставлено слишком много. Я провел слишком большую работу и изменить уже ничего не смогу. Наследником этого дома, картин и компании с состоянием ты станешь только если женишься, пусть даже фиктивно. Ведь я хочу, чтобы ты им стал.

Из груди вырывается нервный смешок. Попахивает биполярным расстройством или старческим маразмом.

— Все в твоих руках, Максимилиан. Ты хочешь, чтобы аукциона не было? — приподнимает брови предок и захлопывает ящик, держа в руках что-то квадратное темное. — Его не будет.

Пока до меня доходит понимание, что это за коробка, отец открывает ее и ставит на стол передо мной. На черном бархате в свете тусклых ламп кабинета сверкает обручальное кольцо.

55

Ия

Когда Максимилиан и его отец покидают столовую, мне совсем становится страшно. Как же так, а вдруг они сейчас там, ну, подерутся… Однако, все оставшиеся в помещении совершенно спокойны. Розали приносит мне массу вкусных блюд и чтобы не обижать женщину, я начинаю есть.

Неловкое молчание в компании друга Генриха Майера давит бетонной глыбой. Пока жую бесподобного вкуса мясо, рассматриваю картину на ближайшей стене столовой.

Очень красивые цвета, бесподобная детализация мелочей и уже знакомая подпись внизу — это картина матери Макса.

— Это место мне хорошо знакомо, — неожиданно подает голос и улыбается Кирилл. — Это плотина в Екатеринбурге. Оттуда были родом моя мать и тетя. Очень красивый город…

— И картина очень красивая, — тихо отвечаю я.

Молчание вновь накрывает нас, но раз уж контакт найден, почему бы не поговорить?

— Вы близкий друг отца Максимилиана? — спрашиваю я.

— Да, помимо бизнес-партнерства нас связывает тесная дружба, сродни отеческо-сыновних отношений, — отвечает мой собеседник. — В какой-то степени Генрих был мне названным отцом после гибели родителей. Он помог мне справиться с бизнесом отца и в целом с моей жизнью после потерь.

— Мне очень жаль, что я затронула эту тему, — чувствую себя неловко и возвращаю взгляд к картине.

— Это все уже в прошлом.

— У вас есть семья? — непринужденно спрашиваю я, фокусируя свое внимание на картине.

— Да.

Коротко и лаконично, под стать этому мужчине. Но не такого краткого ответа я ждала, только что он был поболтливее. Поворачиваюсь и выгибаю бровь, как бы задавая вопрос о составе семьи.

— Жена и трое детей, — улыбается уголками губ господин Бергер. И со вздохом добавляет: — А еще попугай, собака, хомяк, два кота и целый аквариум рыбок. Достаточно подробный ответ?