Невеста дьявола

– Ладно, иди сюда, – прошептала она.

И тут же ее обволокло что-то мягкое, жуткое, неуловимое. Она попыталась понять, что чувствует. Нечто прозрачное и огромное, превращенное в живую ткань, как он это сам называл, собиралось из частиц и становилось все более плотным – так собирается пар, прежде чем превратиться в воду, и уплотняется вода, прежде чем превратиться в лед.

– Хочешь, я приму какой-то облик? Хочешь, я создам иллюзию?

– Нет, пока не надо, – прошептала она. – Оставайся таким, как есть и каким был раньше, столь же сильным.

Она сразу почувствовала ласковые прикосновения к своим коленям, стопам. Чуткие пальцы скользили по тонкому нейлону, а затем одним резким движением разорвали его, и обнаженные ноги охватила приятная щекотка – кожа словно задышала.

Платье на Роуан расстегнулось, словно пуговицы сами выскальзывали из петелек.

– Да, так. Пусть это снова будет насилие, – про шептала она. Будь грубым, безжалостным и не торопись.

Внезапно ее опрокинули на спину, голову прижали к подушке, Платье было сорвано, невидимые руки заскользили вниз по животу. Что-то твердое, как зубы, впилось в ее тело, ногти оставляли царапины на икрах ног.

– Да! – вскричала она, стиснув зубы. – Действуй жестко.

4

Сколько прошло дней и ночей? Она действительно не знала На столе в холле накопились невскрытые письма. То и дело принимался звонить телефон – она не отвечала.

– Да, но все-таки, кто ты? Что за всем этим скрыто? Какова твоя сущность?

– Я уже говорил – такие вопросы не имеют для меня значения. Я повинуюсь твоему желанию и могу быть кем угодно.

– Меня это не устраивает.

– Кем я был раньше? Фантомом. И меня это вполне устраивало. Не знаю, откуда взялась способность полюбить Сюзанну. Ее гибель на костре помогла мне понять, что такое смерть. Она всхлипывала, когда ее волокли к шесту, и до последнего момента не верила, что они решатся сотворить с ней такое. Моя Сюзанна была как дитя – взрослая женщина, она так и не сумела постичь всю глубину человеческого зла. А мою Дебору принудили стать свидетельницей сожжения матери. И если бы я тогда поднял бурю, пламя костра поглотило бы их обеих.

Но и в предсмертной агонии Сюзанна оставалась мне верной – ради Деборы. Она потеряла рассудок и билась головой о шест. Даже селян объял ужас. Грубые, глупые смертные явились туда пить вино и веселиться, пока она будет гореть. Даже они не смогли вынести ее криков. И тогда я увидел, как прекрасную плоть и кровь, дарованную ей природой, пожирает огонь, словно сухую солому на объятом пожаром поле. Я видел, как ее кровь стекает по ревущим поленьям. Моя Сюзанна… В расцвете молодости, полная сил, она сгорела, как восковая свеча, ради развлечения стада тупых селян, собравшихся жарким днем на площади.

Кто я? Я тот, кто оплакивал Сюзанну, в то время как никто другой не пролил ни слезинки. Я тот, кто испытывал бесконечные муки, в то время как даже Дебора стояла, онемев, и смотрела, как корчится в огне тело ее матери.

Я тот, кто видел, как дух Сюзанны покинул истерзанную болью плоть. Я видел, как он, освобожденный, поднимался в небеса. Наверное, у меня все-таки есть душа, а иначе как бы я мог познать такую радость, увидев, что Сюзанна больше не будет страдать. Я потянулся к ее духу, все еще сохранявшему форму тела (ведь она пока не знала, что можно освободиться и от этого), и попытался, проникнуть в него, слиться с тем, что теперь было похоже на меня.

Но дух Сюзанны пролетел мимо, обратив на меня не больше внимания, чем на горящий пучок соломы. Он стремился вверх, прочь от меня, и вскоре Сюзанны не стало.

Кто я? Я – Лэшер, который навис над всем миром, пронизанный болью от потери Сюзанны. Я – Лэшер, который собрал воедино свою силу и обрушился на деревню, едва мою возлюбленную Дебору увели оттуда. Объятые ужасом селяне пытались спрятаться, но я опустошил деревню Доннелейт. Я преследовал инквизитора по полям, забрасывая его камнями. Когда я закончил, не осталось никого, кто смог бы рассказать о происшедшем. А моя Дебора ушла с Петиром ван Абелем к шелкам, атласам и изумрудам, ушла к мужчинам, которые после напишут ее портреты.

Я – Лэшер, который скорбел по наивной простушке и развеял ее пепел на все четыре стороны.

Таков был мой путь к познанию своего существования, к самосознанию, к жизни и смерти, к проявлению интереса.

За те двадцать дней я узнал больше, чем за все дарованные мне прекрасные тысячелетия, когда я, словно некое насекомое, чей разум возник из материи, но остался в ее плену, словно бессмысленный мотылек с прибитыми к стене крылышками, наблюдал, как смертные развиваются на земном лике.

Кто я? Я – Лэшер, который спустился на землю и оказался у ног Деборы, чтобы научиться тому, как обретать цель и добиваться ее воплощения, как наилучшим образом исполнять волю Деборы, чтобы она больше никогда не страдала. Я – Лэшер, который пробовал и ошибался.

Откажись от меня. Попробуй. Время – ничто. Я подожду, пока придет другая, такая же сильная. Люди меняются. Их сны наполнены предсказаниями этих изменений. Прислушайся к Майклу. Он знает. По мере того как жизнь смертных становится все длиннее, они упорно мечтают о бессмертии. Они предаются грезам о свободном полете. Придет другая, кто сломает барьеры между плотским и бесплотным. И тогда я перешагну. Я так сильно этого хочу, что осечки быть не может. И я очень терпелив, очень хитер и очень силен.

Вот оно знание – перед тобой. Полное объяснение происхождения живой материи совсем рядом – только руку протяни. Воспроизведение возможно. Если хочешь, загляни вместе со мной в спальню Маргариты в ту ночь, когда я взял ее, вселившись в тело мертвеца и изменив цвет своих волос так, как мне того хотелось. Вспомни об этом эксперименте. По времени он ближе к разрисованным дикарям, которые жили в пещерах и охотились при помогли копий, чем к тебе, со всеми твоими больницами и лабораториями.

Благодаря знаниям твои способности обретают все большую силу. Тебе известно, что такое ядро и протоплазма, что такое хромосомы, гены и ДНК.

Джулиен обладал силой. Шарлотта была сильна. Петира ван Абеля можно назвать гигантом среди людей. А в тебе живет другая сила – дерзость, страстная жажда, и одиночество. Эта страстная жажда и это одиночество мне хорошо знакомы. И я целую губами, которых у меня нет, обнимаю руками, которых нет, прижимаю к сердцу, которое не бьется в моей груди.

Отрекись от меня. Страшись меня. Я подожду. И не причиню вреда твоему драгоценному Майклу. Но все равно он не сможет любить тебя так, как я, потому что ему не дано знать тебя так, как знаю я.