Невеста проклятого волка
Шрифт:
Катя кивнула — дескать, внимательно слушаю.
— У Саверинов немало владений, причём не только в Сандане, — продолжала экономка. — Он мог бы забрать тебя в прекрасное тихое место вдали от Манша и весь свой срок предаваться постельным радостям! Без войны, без опасностей. Раз уж так нестерпимо захотелось мужской жизни!
— Думаю, ты совершенно права. Это было бы неплохо. Беда только, что для него мужская жизнь заключается не только в постельных радостях. Есть ещё долг, да? Он так считает. Вот глупый, — Катя ласково ей улыбнулась.
Ну постаралась, во всяком случае.
— Глупый, — согласилась айя Орна, — с Маншем уже всё решено наилучшим образом.
— А Данир не согласен?
— Да, как и его отец. Но надо смотреть шире. Мыслить государственными интересами. Магические камни, извлечённые из недр Манша, сделают и Сандану, и Веллекален могущественнее. А Манш… восстановится со временем.
Катя улыбнулась и закивала:
— Ах, это всё так сложно. Знаешь, мне непонятно, почему та девушка, его невеста, убила себя из-за Данира. Она ведь даже не знала его толком, правильно? Я не верю. Она вообще могла умереть из-за чего-то другого, это хоть проверяли? Кстати, она тоже носила кольцо? — она показала на своё.
Ношение кольца означает некую совместимость, если Катя что-то поняла из объяснений.
— Не считай себя самой умной, — опять рассердилась экономка. — Всё так и было! Она была расстроена! Напугала семью, заявив, что готова умереть из-за Данира! И сделала это. Я там была, видела её тело ещё теплым, но было слишком поздно возвращать в него жизнь! Иначе её бабка сделала бы это! Она хоть и была безумной, силы ей было не занимать!
— А ты что там делала? — удивилась Катя.
— Не только я. Там была княгиня Гайда, княгиня Лидана, была фана Зола — тётя короля! Были и другие. Расторжение помолвки — не тихое событие. Мы составляли договор, обсуждали отступное. Съехалось много народу, потом затеяли бы праздник, скачки, сыграли бы несколько свадеб, степняки обычно так и делают! — она поморщилась. — Конечно, Саверины давали много золота! Как будто золото всё решает. Девочка не хотела расторжения, и мать её тоже. Они были обижены! И да, она носила кольцо, конечно же!
— И?.. — подтолкнула Катя, страшась, что экономка замолчит.
— На вечернем пиру она сказала, что умрёт, разлученная с Даниром. Она это спела! Красавица была, и голос дивный. И наутро её не стало. Ох, что творилось!
— Данир тоже был там?
— Нет. Он приезжал. Уехал днём раньше. Договор о расторжении — это не его дело. Помню, как сейчас — рассвет, крики и плач, и безумная старуха твердит о проклятье. Она тоже умерла к вечеру. Старость и разрыв сердца. Она была слишком сильной, на беду Саверинов. И айя Лидана, и другие, кто имел магию, пытались отменить, исправить… Не вышло, конечно. Но поначалу надеялись. До смерти Дарриса.
— Значит, ты видела, как колдунья проклинала? — поймала Катя кончик мысли. — Слышала?..
— Нет, не видела и не слышала, — экономка взглянула насмешливо. — Княгиня Лидана тоже выпытывала это у всех. Никто не видел. А та несчастная совсем потеряла разум, только кричала. Очень горевала о том, что внучка не станет Саверин.
— Айя Лидана надеялась, что есть способ отменить…
— И тебе это внушила? — она отвернулась, помолчала. — Не думаю. Это когда заклинают вдумчиво, записывают, ещё и расчеты делают, что должно сойтись, то да, ключ есть. А это проклятье — замок без ключа, колдунья его прокричала и вложила все, что могла, ничего не оставила. О какой отмене речь? Айт Гархар о таком и не думал, он лишь хотел внуков от Данира.
— Спасибо, — от души сказала Катя. — Со мной никто не говорит об этом, только ты. Данир запретил,
да? А ты решила не слушаться. Спасибо, я очень признательна— Не желает тебя тревожить, заботливый, — хмыкнула айя Орна, — ему надо, чтобы ты пребывала в счастливом неведенье и радовала его по ночам! Хоть понимаешь, почему Хозяйка дала тебе кольцо? Ты понравилась её милому мальчику, она и решила потешить его напоследок, хоть так! Она не была безумной, чтобы всерьез делать из тебя айю Саверин! Ты… да кто ты такая?
— Ты повторяешься, — вздохнула Катя. — Всё равно спасибо. Вот понять бы ещё… — она взглянула на экономку, и не стала озвучивать то, о чём подумала.
Она поразмыслит об этом ещё, но никому пока не скажет. И ещё расспросить бы ещё кого-то, кто был на том, пропади оно, расторжении помолвки…
— Ты замечательная, — добавила Катя. — Мудрая и добрая женщина, и я очень рада, что ты не сбежала из Манша, а решила остаться до последнего, и неважно, что там задумали князь с королём, да? Бабушка Лидана гордилась бы тобой, я так считаю. Эти степные праздники — так интересно. Потом расскажешь про них подробнее? Вот так, посидим, чаю попьем?
Теперь айя Орна смотрела на неё с изумлением.
— Тоже сумасшедшая? Даже не дурочка, а куда хуже. Достойное приобретение для этого никчёмного мальчишки. Хозяйка понимала, конечно, что ему и так сойдёт…
— Да поняла я, как ты ко мне относишься, не стоит повторять так часто. Я всё равно не стану жаловаться Даниру. Я так и скажу ему, что ты лучше всех. Ты замечательная. Подлить чайку? — она потянулась к чайнику. — Закончился. Ну ничего. Турей! — крикнула она громко.
— И проныру эту ещё взяла в прислуги! — добавила айя Орна громко, собирая на поднос все чайные принадлежности. — Себе под стать!
Турей уже стояла в дверях. Она посторонилась, пропуская экономку.
— Забыла, когда следует кланяться? — бросила та, выходя и задевая её локтем.
— Ещё раз благодарю, айя Орна, за бесценные советы! — крикнула Катя ей вслед.
— Айя Катерина! И вы?.. Вы ничего не скажете?.. — поразилась служанка.
— Турей, я запрещаю тебе на неё жаловаться. Особенно Даниру. Говори только, что я очень, очень довольна айей Орной, она сама доброта, и добавь все хорошее, что придумаешь, — Катя усмехнусь.
— Но почему?!
— Потому что она так сильно этого хочет. Тоже не понимаю. Но она хочет этого, ты заметила? Ворота ведь заперты, да? Никого не выпускают? Или?..
— Заперты. И отряды наши у дорог, и на тропах. Но уехать-то можно, ещё и охрану дадут, — ничего не понимала Турей. — И ездят мимо, дороги никто не закрывал.
— А ей надо, чтобы Данир её выгнал. Она слишком уж играет, не заметила? Ей бы вредить мне потихоньку, насколько там её присяга позволяет, или презирать, или не замечать. Глупо так открыто говорить мне гадости, пусть они и похожи на правду. Так что… Только это пока между нами, поняла, Турей?
— Да, моя айя, — серьезно кивнула та.
Здесь тоже был балкон, его показала Турей. Занавесь из толстого сукна скрывала высокую и узкую дверь, теперь распахнутую — оттого на этаже и гулял сквозняк. Стоя там, можно было разглядеть окрестности — горы вокруг, невысокие, лесистые, и сияющие в солнечном свете снежные вершины — вдалеке. Извилистая лента реки внизу, сверху такая тонкая, дорога от ворот, огибающая гору и исчезающая где-то вдали. Здесь был плетеный из какой-то лозы диван, на который Турей поспешила бросить толстое стёганое одеяло, потом она всплеснула руками и притащила Катин тёплый плащ, набросила ей на плечи.