Невеста вождя драконов

— М-м… нет. — Мужчина улыбнулся и оставил нежный поцелуй на лбу суженой, из-за чего взгляд ее стал недоуменным, а сердце странно екнуло, заколотившись с удвоенной силой. — Нет, — повторил он. — Это ванна и горячая вода — приятное дополнение. А ты стала чересчур важна, чтобы быть всего лишь частью чего-то настолько незначительного.

— Рей… — едва слышно выдохнула Мика, пряча волнение за улыбкой. Она чувствовала, как ее накрывает горячая волна слабости. Несмотря на то, что ступни касались пола бассейна, ей казалось, что она вот-вот провалится в бездну.

Вода смыкалась на уровне ключиц, в то время как Рейнарду она доходила до середины груди, и Микаэлле казалось, что он видит каждый участок ее кожи. Прижавшись к нему теснее, вынудив его вздрогнуть и задержать дыхание, она обвила руками мужской торс и положила голову на твердую напряженную грудь.

В наступившей тишине она долго прислушивалась к нему — к его дыханию, к бешеному биению сердца. А после аккуратно отстранилась и мягко коснулась губами загорелой кожи.

— Я готова, — заявила твердым голосом, смело встретив вопросительный взгляд. — Готова уйти. Я доверюсь и уйду с тобой. Только прошу… не причиняй вреда Генри.

— Ни тебе, ни ему, — шепнул Рей, глядя в доверчивые глаза, затуманенные, казалось, не бессилием, а тоской. Тоской по былому.

Мика жадно вглядывалась в его лицо, рассматривая каждую деталь, пока он проводил рукой по ее волосам. Чувствовала, как голодный взгляд скользит по ключицам, шее, губам, неумолимо поднимаясь выше… И в какой-то момент с удивлением поняла, что почти не дышит. Губы приоткрылись, чтобы наконец-то выпустить шумный вздох.

Дракон снова опустил глаза, остановился на устах, внимательно изучая их изгиб, а в следующую секунду их губы слились в поцелуе, яростном, отчаянно страстном, стали нераздельны в это мгновение, как плоть и душа. Он был головокружительно долгим — этот поцелуй — но показался им таким кратким, как освежающий порыв ветра.

Руки Рея опустились, смяли под водой нежную кожу. Схватив девушку под ягодицы, он резко поднял ее, позволяя обхватить его ногами, и прижал спиной к бортику бассейна. Из девичьей груди выбило весь воздух — скорее от удивления, чем от боли. Ведь, несмотря на застелившее глаза вожделение, движения мужчины были полны нежности и страсти одновременно.

Кончик языка медленно скользнул по шее вниз, ближе к груди… Рей укусил, грубо оттянув кожу зубами, а затем поцеловал, будто извиняясь. Мика охнула, но вместе со слабой болью пришло неожиданное удовольствие. Сознательно, словно желая отомстить, она впилась ногтями в его спину, оставляя царапины, и улыбнулась, услышав хриплый смех дракона.

Пар сгустился вокруг них, вода нагрелась от обоюдного желания, от огня, обжигающего души обоих. Дыхание сбилось, дрожь в груди не ослабевала. Под мужскими пальцами проминалась кожа груди, ребра покрывались дорожками мелких царапин. Он кусал и целовал шею и плечи, бессовестно, в свойственной ему наглой манере заставлял стонать и задыхаться от возбуждения. Жажда прикосновений росла с каждой секундой, пока не разбила вдребезги его терпение.

Тихо рыкнув, Рейнард вошел одним резким, грубым движением, еще сильнее впечатав ее в бортик. Сердце застонало в груди вместе с Микой, она выгнулась навстречу мужчине, запрокинула голову, в наслаждении прикрыв веки. Улавливая дрожь ее тела, чувствуя, как оно слабеет, Рей двигался неторопливо, ритмично, продолжая ласкать губами кожу.

Его чуткие руки держали крепко, даря ни с чем не сравнимое ощущение безопасности. Разгоряченные тела были напряжены, но в то же время прикосновения, движения и запах доводили до сладкой истомы. Безумие норовило захлестнуть с головой, ведь Мика не понимала, как нежность может граничить со страстью, как страсть не осушает нежность и не превращает ее в грубость и насилие. Дрожащие руки цеплялись за шею суженого, будто в поиске опоры.

Гибкое тело, стоны сводили дракона с ума. Она была восхитительна в моменты исступления, и он, как заскучавший по женской ласке моряк, все не мог насытиться ею. Это безумное, недозволенное, неправильное удовольствие будоражило сознание; сладкий запах, запах утренней росы и полевых цветов — то, что умиротворяло его в обычной жизни, — умиротворяло и сейчас.

— Рей… Пожалуйста…

Он не смог сдержать усмешки, услышав очередную просьбу. Но в этот раз она была совершенно иной — более интимной, чувственной, вызывающей дрожь и приятную тяжесть в груди.

— Ты умоляешь, — произнес шепотом, наблюдая, как невеста жмурится, и чувствуя, как сильно сжимает его плоть. — Как я могу теперь отказать?

Он увидел слабую улыбку, украсившую ее губы, и внутри тотчас вспыхнуло странное чувство. Давно не испытываемое чувство. Все трепетало внутри, сердце грохотало и тяжко ныло.

— Какая ты красивая и… покорная.

Шепот, хриплый от возбуждения, обволакивал покрывшееся испариной тело. Это вынуждало стонать и сгорать от нетерпения. Рей усмехнулся, но почти сразу сильнее вжал ее в бортик, резко толкнувшись вперед.

От неожиданности в глазах заплясали искры. Микаэлла потерялась в ощущениях, задохнулась стоном, выгнувшись в спине, когда движения стали быстрыми и рваными. Жаркий от близости воздух проникал в легкие, горячил кровь, разносящую по венам какую-то новую сладкую силу. Еще несколько рваных толчков — и перед глазами все поплыло от вспыхнувших внутри, как пламя, ощущений…

Дрожь не утихала. Даже когда Рейнард опустил Мику в воду, придерживая за талию обеими руками, она дрожала и тяжело дышала, почти не моргая. Прислонившись спиной к бортику, он стиснул ее в объятиях и положил голову к себе на грудь, несильно сжав в кулаке мокрые пряди волос.

Вместо жара по телу разлились тепло и усталость — но не опустошающая, а легкая и приятная.

— Ты безумна. — Шепот дракона ощущался слишком остро. Но Мике нравилось слушать его и вздрагивать от горячего дыхания, касающегося ее кожи.

— Почему ты так решил?

— Потому что полное доверие граничит с безумием.

— В таком случае… — улыбнувшись, она медленно провела ладонью по его руке, с упоением ощущая, как напрягаются и бугрятся под пальцами крепкие, мощные мышцы, — ... ты тоже безумен.

Глава 36. Моя жизнь в твоих руках

Дни пролетали быстро, вспыхивали и угасали, точно фитили свеч. Мика не замечала, как ночь сменяла день. Но все они были наполнены теплом, словно только что вынутая из печи лепешка. Каждодневные прогулки у замерзшей реки напоминали девушке о том времени, когда ее семья была полной; когда отец уходил на охоту, а она сбегала втайне от матери следом за ним в лес, желая научиться стрелять из лука. Каждый такой раз заканчивался одинаково: мама отчитывала дочь, но на самом деле — Мика знала — она не злилась, а всего лишь делала вид, восхищаясь ее любознательностью и решительностью.

— Лови, лови! Он улетает!

Веселый смех Уны растелился по земле, укрытой снегом, и Микаэлла улыбнулась, наблюдая за тем, как Лейв пытается поймать ниточку от воздушного змея. Еще немного, и он устремился бы ввысь, к горам за рекой, но дракон ловко оттолкнулся от земли и в самый последний момент поймал нить. Генри, не сдерживая восхищения, ясно отразившегося на светлой мордашке, подбежал к мужчине и намотал нить вокруг своей кисти.

— Теперь точно не улетит.

Мике нравилось проводить с ними время и в особенности наблюдать за их подвижными играми, сидя в сторонке, у веточек пышной пихты. Рядом с Лейвом Уна казалась ей совершенно другой — открытой и живой. За две недели она расцвела и больше не выглядела такой хмурой и задумчивой, как раньше. А Генри наконец-то смог забыть о рутине, побоях и упреках; не только Мика, но и сам Лейв наслаждался его компанией. Девушке даже показалось, что он сильно привязался к нему за несколько дней... Мальчик словно привнес в жизнь дракона необходимое тому тепло, которое так умело дарила близость Уны.