Невидимки

– Это означает, что вы, народ, сможете призвать его?
– спросила Софи. – Как только узнаете слова?

– Это должен быть твой голос, - сказал мистер Форкл.

– И помни, это сработает только один раз, - добавила Эделайн.
– Так что делай это только в крайнем случае.

– Думаю, мы закончили, - сказал мистер Форкл, вытаскивая свой перемещающий кристалл.

Софи обняла Эделайн, жалея, что она не может попросить маму остаться.

– По крайней мере, на этот раз я надлежаще попрощаюсь, - прошептала Эделайн.
– Мне жаль, что мы не сделали этого прежде.

– Не нужно жалеть, - сказала Софи, вытирая глаза.

– На самом деле так было легче. Показалось, что это временно.

– Это временно.
– Эделайн сильнее сжала ее.
– Я не позволю Совету вечно держать нас вдалеке друг от друга... это обещание. И теперь мне нужно, чтобы ты мне кое-что пообещала. Не волнуйся, я не скажу тебе не рисковать, или не волноваться о нас или о любых других невозможных вещах. Я просто хочу, чтобы ты пообещала, что никогда не сдашься. Неважно, как будет тяжело. Или, как безнадежно будет чувствоваться. Никогда, никогда не сдавайся.

– Я не буду, если ты не будешь, - прошептала Софи.

– Никогда, - пообещала Эделайн.

– И скажи Грэйди, что я люблю его.

– Скажу, - сказала Эделайн, целуя ее в обе щеки.

Она убрала прядь волос со лба Софи, потом взяла мистера Форкла за руку, и они исчезли во вспышке света, оставив Софи одну.

Глава 37

Восстановление Фитца продвигалось медленно, именно так, как предупреждала Снадобье... и все же Софи продолжала волноваться, что это было слишком медленно. У него кружилась голова каждый раз, когда он стоял, у него болела грудь каждый раз, когда он делал глубокий вдох. И эликсир, который дала ему Снадобье, казалось, делал все хуже.

Софи начинала серьезно обдумывать план Кифа «похитить Элвина». Но она знала, что должна, по крайней мере, подождать, пока Фитц не покончит с мерзким чаем. Если ему не станет лучше после последнего глотка, она устроит ограбление в Затерянных Городах.

Ее настроение не улучшалось, потому что Калла до сих пор не вернулась. Коллектив также не давал ей увидеть Прентиса. Она много раз предлагала, и они сказали ей, что она должна беречь свою умственную энергию. Но когда Делла попросила навестить его, они согласились... Софи пыталась не принимать это близко к сердцу.

Между тем Декс проводил время, борясь с Веником, а Биана была одержима Игги. Декс дал крошечному импу шелковистый синий мех, и Биана тратила каждую свободную минуту на попытки обучить Игги быть вегетарианцем.

Это оставило Софи наедине с тетрадью полной упражнений для Когнатов и прикованным к постели партнером по телепатии. Единственную полезную вещь, которую она могла сделать, это помочь Кифу обыскать его воспоминания. Часть ее отчаянно нуждалась в них, чтобы найти подсказку к плану Невидимок. Другая ее часть была испугана тем, как Киф сможет с этим справиться.

– Ты никогда не говорил мне о воспоминании, которое, ты думал, было полезным, - сказала она, когда бродила по его комнате, замечая, что он добавил новые записки на стены.

– Потому что это было глупо.
– Он схватил смятый листок бумаги с пола.
– Я пытался выяснить, как она поддерживала отношения с Невидимками, и я вспомнил, что у нее был этот браслет, который ненавидел мой папа, таким образом, я знал, что он не давал его ей. Я думал, что, возможно, это был коммуникатор, но я не вижу, как он работал.

Он расправил бумагу и показал Софи эскиз браслета из круглых блестящих бусинок, который он сделал.

– Ничего себе, я не знала, что ты умеешь рисовать.

– Это бесполезно.
– Киф забрал его и снова смял.

Он был неправ... его рисунок был похож на фотографию. Но также он был прав... Софи не видела, как браслет мог быть подсказкой.

– Ну, - сказал он, - вот почему я здесь. Легче увидеть то, что важно, когда ты можешь посмотреть воспоминание на бумаге.

Она подняла свой журнал памяти и открыла чистую страницу.

– Мы начнем с чего-нибудь легкого, - пообещала она, когда Киф позеленел почти также, как Фитц во время своего Большого Блевотного Фестиваля Васкера.
– Я подумала, что будет умно сделать запись твоих воспоминаний о нападениях Невидимок. Ты мог бы найти что-то, что не заметил прежде, и получишь ощущение того, как это работает. И это не должно было быть странным для тебя, так как я тоже была там.

Плечи Кифа расслабились.

– Да, думаю, что это могло бы сработать. Так как мы это сделаем?

– Ну, сначала ты должен подумать о тех воспоминаниях, таким образом, они появятся в твоем уме. Затем ты должен дать мне свое разрешение войти в твое сознание... и да, я знаю, ты думаешь, что это звучит жутко.

Киф полуулыбнулся.

– Это кажется менее жутким, когда это говоришь ты.

Она потянулась к его вискам.

Он вздрогнул.

– Прости. Не ожидал. Ты не делаешь этого с Фитцем.

– Я так привыкла к его разуму, что мне не нужно его касаться. Просто расслабься... ничего серьезного в этом нет.

Киф кивнул и замер, судорожно вздыхая, когда ее пальцы коснулись его кожи. Она поняла, как близко они стояли.

– Ты в порядке, Фостер?
– спросил он, улыбка заиграла на губах.
– Похоже твое настроение точно изменилось.

– Просто приободрись, чтобы пережить эти атаки. Готов?

Он сглотнул прежде, чем кивнул.

Софи сделала то же самое, добавив несколько глубоких вздохов прежде, чем открыть свой разум для него.

Она все еще не была подготовлена к тому, как ярко Киф помнил все. У Фитца не было фотографической памяти, таким образом, его воспоминания всегда немного исчезали. Но ум Кифа был в высоком разрешении... а звучание было как в домашнем кинотеатре.

Ее руки дрожали, когда она наблюдала, как они с Кифом покидали океанскую пещеру Черного Лебедя. Силвени только стартовала с земли, когда пять фигур в черной одежде сбили их. Для Софи борьба прошла в тумане боли и истощения после почти смерти. Но Киф прожил полноцветную действительность. Его гнев заставил ее желудок сжаться... особенно, когда одна из одетых фигур бросила камень в его голову. Они теперь знали, что фигура была его мамой, но когда переигрывали бой, Софи не видела никаких подсказок. Леди Гизела никогда не пользовалась своим настоящим голосом... даже когда Киф попал в ее руку гоблинской метательной звездой. И она боролась без раскаяния, бросая вызов своему сыну.