Невидимые знаки

Нам предоставили бесплатную аренду ровно на три месяца. Эстель считала это чрезмерной щедростью и настаивала на оплате коммунальных услуг. А я... я считал, что этого недостаточно после того, как нас пытались разлучить.

Неделю назад мы с Эстель пообщались по скайпу с семьей Акина и в почтительном молчании почтили память погибшего летчика. Мы ответили на их вопросы о месте его упокоения, и они успокоили нас, заверив, что не считают нас виновными. Акин совершал полеты в худшую погоду и выжил. Это просто стечение обстоятельств.

Газетчики продолжали преследовать нас, требуя интервью, а бумажная волокита, необходимая для официального восстановления нас из мира мертвых, была скучной и удручающей. Адвокат настаивал на оценке всего имущества Эстель и посоветовал ей заключить брачный договор.

Не стоит и говорить, что она выбежала из его кабинета, громко хлопнув дверью.

Мне было бы все равно, если бы она попросила меня подписать брачный договор. У меня не было намерения завладевать ее деньгами. Но у меня также не было намерения когда-либо отпускать ее, так что эта проблема отпадала сама собой.

Не помогало и то, что каждый день Коко испытывала стресс. Она ненавидела бетон, металл и пластик. Она ненавидела обувь и нижнее белье и визжала, если, не дай бог, мы пытались помыть ее белокурые кудри шампунем с запахом клубники.

Это должен быть кокос и ничто другое.

Она отказывалась плавать в крошечном общем бассейне квартирного комплекса, и вполне обоснованно, так как ее кожа покрылась сыпью от хлорированной воды. Однако стоило нам опустить ее в океан (хотя он был намного холоднее, чем на нашем острове), как она превращалась в самого счастливого ребенка, какого только можно себе представить.

Она строила замки из песка, собирала ракушки и вывалялась вся в золотистых песчинках. На пляже она чувствовала себя как дома, потому что именно там она родилась. Она родилась в море. Она принадлежала морю.

Как она сможет адаптироваться в жестоком мире города?

Как справится со школой и тем, что не такая, как все?

Она навсегда останется свободолюбивой или, в конце концов, повзрослеет, наденет деловой костюм и станет генеральным директором какой-нибудь крупной корпорации?

Как ни старался, я не мог представить свою дочь в офисе, пялившуюся в ноутбук. Я видел ее морским биологом, с такими же белыми, как у Эстель, волосами, когда она маркирует дельфинов и следит за китами.

Она была ребёнком дикой природы, а не города.

Но это не имело значения, потому что теперь наш дом был здесь.

…

МАЙ

Мы старались. Мы на самом деле старались соответствовать городской жизни.

Мы встречались с Мэди и ее друзьями.

Мы делали все возможное, чтобы приобщить Коко к новому, хотя она и выла от досады.

Мы еще не нашли дом, но, как ни странно, нас это мало волновало.

Коко предпочитала проводить каждую свободную минуту на пляже и иногда настаивала на том, чтобы мы разбили лагерь под луной.

Здесь было не так тепло, как на ФиГэл, поэтому мы снимали с кроватей одеяла и спали на ковриках для йоги, расстеленных на песке. Под россыпью звезд, слушая расслабленное дыхание дочери, я не мог отрицать, что здесь чувствую себя более уютно, чем под белым потолком и уродливой люстрой.

Единственное, что разрушало наше счастье, — это появляющиеся с рассветом серферы, которые смотрели на нас, словно на бездомных.

Это разрушало фантазию.

Фантазию о том, что на самом деле мы находимся не здесь, а на нашем острове.

Проходили дни, а мы изо дня в день делали одно и то же.

Мы немного бродили по городу.

Мы заставляли себя акклиматизироваться, ездить в поездах, ходить на дни открытых дверей, хотя в глубине души я понимал, что мы никогда не сможем полностью адаптироваться.

Мы были потеряны.

Только на этот раз были потеряны не тела, а сердца.

Несмотря на внешние проблемы, мы с Эстель сближались.

Мы настолько были близки, что однажды вечером я ушел, пока она купала Коко, и направился в ювелирный магазин в местном торговом центре в десяти минутах ходьбы от нашего квартала.

Я снял немного денег со счета, который отец открыл для меня на те скудные средства, которые я заработал, трудясь в тюрьме.

Я потратил все.

Я купил ей кольцо.

И я вернулся в квартиру, встал на одно колено и сделал предложение.

Ещё раз.

Удивление не означает благоговейный трепет или шок.

Удивление бывает приятным и неприятным.

Удивление означает, что любимый человек знает тебя лучше, чем ты сам.

Это и есть высший признак совершенства.

Взято из нового блокнота Э. Э.

...

Гэллоуэй удивил меня.

Более чем удивил.

Я была ошарашена.

— Не могу поверить, что мы это делаем.

— Поверь. Теперь... все официально. Навсегда.

Гэллоуэй улыбнулся, он выглядел очень красивым в черной рубашке и Гэлнсах. Его загар не потускнел, въевшись в кожу за три с половиной года под палящим солнцем, и черная ткань подчеркивала его ярко-голубые глаза. Его очки сексуально поблескивали, а губы изгибались идеальным образом, и мне захотелось его поцеловать.

Целовать, целовать, целовать.

На мне был похожий наряд — Гэлнсы, черная блузка с открытыми плечами. Я заплела волосы в косички «рыбий хвост», чтобы они красиво ниспадали на плечи (больше не ломкие от солнечных лучей или немытые), и втайне мне нравились белые пряди на фоне темной ткани.

Мой наряд был далёк от свадебного платья... но я его и не хотела. И не нуждалась в нем. В моем понимании, мы уже были женаты.

Это была лишь формальность.

Однако я обожала свое обручальное кольцо.