Невидимые знаки

Мы подумывали о том, чтобы начать пользоваться услугами вертолетного такси, которое теперь регулярно летало, но я не мог избавиться от страха перед случившимся. Сомневаюсь, что судьба окажется настолько жестокой, чтобы подвергнуть нас крушению во второй раз, но я не хотел рисковать.

По прошествии времени, Коко может захотеть поступить в университет, или остаться здесь и делать все, что ей заблагорассудится. Но это будет не скоро, чтобы мы беспокоились в данный момент.

По возвращении мы узнали, что наш остров находится на границе ФиГэлйского архипелага. Если бы нам довелось плыть на байдарке, то шансы выжить в уносящемся в море течении были невелики.

Наш остров был отнесен к категории опасных, поэтому на момент нашего прибытия он был необитаем. Однако путь до других островов, видневшихся вдали, занимал всего сорок минут на лодке.

Сверкающие, словно жемчужины, дома наших соседей были скрыты морским туманом и тепловыми волнами, но мы не были одиноки, как опасались.

Деньги не были проблемой (благодаря Эстель), мы установили дождеприемники, которые могли хранить жидкость годами, высадили фруктовый сад, сахарную плантацию и все съедобные растения, которые могли.

Мы посеяли корнеплоды, зелень, фрукты, даже зелень для аптекарского огорода и нам нравилось, что благодаря жаре и влажности они разрастались, словно лесной пожар.

Авокадо и лайм еще не плодоносили, но мы надеялись, что в следующем году будет урожай. Однако наряду с представленными продуктами мы по-прежнему питались блюдами островной кухни.

Оказалось, что листья таро, которые мы варили и ели в салате (когда у нас не было ничего другого), использовались для этих же целей на материке. А продукты, которые мы часто ели (и которым не знали названия), были местными деликатесами, такие как лист карри и кустарниковые папоротники.

Единственное, что мы не попробовали, — это нама, известная также как морской виноград. Вкусные водорослевые полипы здесь часто употребляют в пищу, и они в изобилии растут на нашем рифе. Если бы мы только знали. Вокруг нас было больше еды, чем мы думали.

Мы попросили жен строителей приехать и рассказать нам о цветах и других растениях, наконец-то узнав их истинные названия и возможности.

Желтые колючие цветы на пляже называются на фиГэлйском языке Vau, а на английском — пляжный гибискус. Листья растения, как и мохнатые листья, которые мы уже использовали, называются Botebote Koro (козья трава), они также хорошо помогают при растяжениях и отеках.

Эстель впитывала знания местных жителей так, словно собиралась стать прирожденной целительницей. Она узнала, что пальмы на фиГэлйском называются Niu, а листья редких растений гуавы можно измельчать и использовать при дизентерии, что было иронично, потому что, если съесть слишком много незрелых плодов гуавы, они вызывают запор.

Когда в нашем доме появились внутренний водопровод, септик и горячий душ, мы решили потратиться на установку солеочистителя и спутникового Интернета, чтобы оставаться на связи с внешним миром.

Наши многочисленные звонки по Skype были адресованы Пиппе.

Долгое время я беспокоился о ее психическом здоровье. Но с годами, когда она из тихой одиннадцатилетки превратилась в чувствительного подростка, я понял, что она никогда не будет буйной и беззаботной. В ее сердце было слишком много печали, но в ней также много мудрости. Она понимала, что в жизни может произойти все что угодно.

Она жива. У нее своя жизнь с бабушкой и друзьями из школы. И она приезжала к нам каждый год, и с каждым годом становилось легче.

Ее присутствие в нашей жизни (даже в малых дозах) — это больше, чем я надеялся.

По ночам Эстель изучала новые квалификации, чтобы продолжать развивать наш новый образ жизни, и передавала информацию о растениях, которых мы не знали, знакомя с нашим островом.

Это было смиренное напоминание о том, что, несмотря на то, что мы стали очень зависимы от технологий, мы прекрасно обходились без Всемирной паутины. Мы сделали это вместе, благодаря здравому смыслу и готовностью попробовать.

Но при этом мы были осторожны.

Благодаря этим ингредиентам мы смогли превратить растения (на первый взгляд, не съедобные) в целый шведский стол, не прибегая к помощи энциклопедий или сети Интернет.

И, слава богу, у нас было много припасов, потому что в настоящее время эти припасы были востребованы.

Когда-то давным-давно мы игнорировали Рождество.

Однако после возвращения все изменилось.

Наш полностью построенный двухэтажный дом стал не просто домом для моей семьи, но и идиллическим местом отдыха для наших близких.

Я гордился этим.

Гордился своим скромным расположением на нашем пляже в нескольких метрах от первоначального (ну, второго после пожара) дома. Теперь этот дом превратился в место отдыха детской мечты с гамаками и разбросанными морскими ракушками.

Vitu na Vonu был не просто нашим домом. На этом необитаемом острове теперь жила целая семья. Он превратился в прекрасное пристанище. И в его защищенных рифом границах регулярно происходят радостные события.

— Ты идёшь? — Коко высунула голову из-за кухонного острова. Ее золотистые волосы были покрыты морской солью и дико растрепаны. — Они хотят лобстера и сказали, чтобы я позвала тебя.

— Нетерпеливые, да?

Она хихикнула.

— Ага. Я тоже. Я голодная.

— Ты только что съела коктейль из креветок.

— Неважно. Я все равно голодная.

Я закатил глаза. В шесть (почти семь) лет Коко превратилась в гибкую, более молодую версию Эстель. Моя жена говорила, что в моей дочери есть что-то от меня, но я видел только женщину, которая владела моим сердцем. От светлых волос до высоких скул. Единственное отличие, — это глаза, которые стали голубыми, а не зелеными.

— О, и дедушка просил передать, что Финник хочет сок.

Упоминание о моем двухлетнем сыне согрело душу. А то, что отец приехал, чтобы встретить Рождество вместе с нами, — тем более. Он покинул Англию год назад, переехав в небольшой холостяцкий домик, который я построил на противоположной стороне нашего острова.

С той стороны, где почитали Коннора и его родителей.

Отец по-прежнему носил траур по маме, но, по крайней мере, рядом с ним была семья, солнце и беспечная старость.