Невидимые знаки
Шрифт:
Пляж превратился в пустошь с разбитыми, несовместимыми друг с другом предметами, которые, я надеялась, каким-то образом помогут нам остаться в живых.
Сидя на корточках, я осмотрела разбросанные вещи.
— У нас есть несколько хороших запчастей, чтобы, хотя бы сделать убежище.
Я думаю.
Я не знаю.
Гэллоуэй хмыкнул, тогда как Коннор с надеждой кивнул.
Пиппа сидела тихо, посасывая большой палец, наблюдая за всем, что я делала. Интенсивность взгляда маленькой девочки угрожала уничтожить меня, я понимала, что она смотрит на меня в надежде, что со мной она будет в безопасности.
Мое сердце останавливалось при мысли о предоставлении им основных предметов первой необходимости. Они все еще были достаточно маленькими, чтобы верить, что у взрослых были все ответы, и это было почти так же наивно, как верить в Санта-Клауса.
Взрослые не знали, что они делают — мы просто хорошо притворялись.
Но здесь не было никакой возможности притвориться. Сделай или умрешь. Попытайся или погибнешь.
Я переключила свое внимание на Гэллоуэя; он до сих пор мучился от приложенных усилий, пока добирался до пляжа. Он ненавидел, всей душой ненавидел то, что я видела, как его рвало, когда мы проходили последний участок. Он оттолкнул меня и упал, чтобы его вырвало под куст.
Но вышло не так уж и много.
Боль была слишком сильной для его организма.
Он не мог посмотреть в глаза, когда, наконец, позволил мне коснуться его снова и довести до пляжа. Никаких остроумных замечаний. Никаких грубых комментариев. Просто абсолютная тишина.
Я уважала его чувства и не сказала ни слова, просто дала ему отдохнуть на песке. Даже сейчас, через несколько часов, я не трогала его.
Гэллоуэй закрыл глаза, сжав кулаки от боли, а его кожа то краснела от прилива адреналина, то бледнела от агонии.
Как группа, мы не очень хорошо справлялись. С моими сломанными ребрами, покалеченным запястьем Коннора и окровавленным плечом Пиппы, мы не были в состоянии соорудить дом или охотиться, чтобы поужинать.
Это не так просто, как кажется в книжках.
У меня было тайное увлечение темой о выживании. Мне нравилось смотреть фильмы о кораблекрушениях и читать книги на эту тему. Я обожала идею одиночества и поиска утопии в самых невероятных местах.
Но это было до того, как подобное случилось со мной.
Это было до того, как комфортное кресло у окна в моей квартире со стаканом чая со льдом превратилось в дикий остров на ФиГэл без признаков помощи.
Благодаря актерам, это выглядело так просто. Рыбалка при помощи сережек, разрезание кокосов коньками.
Казалось, удача улыбалась им.
Но нам...
Получится ли у нас так же?
Я прошлась взглядом по покалеченным выжившим, которые стали моей семьей. Нам было слишком больно, чтобы справиться с этим. И если нам слишком больно, чтобы строить или охотиться, мы, в конечном итоге, станем все слабее и потеряем силы, пока наше спасение больше будет иметь значения.
Нет...
Встав в вертикальное положение, я, держась за ребра, направилась к береговой линии. Слезы, которые больше не могла остановить, стекали по моему лицу, когда я просила пустой горизонт о надежде.
Пожалуйста... как нам с этим справиться?
Что мы будем пить и есть, как построим приют, когда все мы слишком слабы, чтобы даже попытаться?
Я зашла глубже в воду, и мне было плевать, что мои Гэлнсы намокли. Я бы хотела переодеться еще несколько часов назад.
Нам всем нужно переодеться. Нам нужен душ, кровать и немного еды.Перестань жалеть себя.
По крайней мере, никто из тех, кого ты любила, не умер.
Нет, это случилось год назад.
У меня было время это принять.
Я посмотрела через плечо на Коннора и Пиппу. Они сидели вместе, в плену страха и грусти. Однако они все еще говорили, до сих пор улыбались. И если они могут болтать и делиться глупой (даже если не совсем подходящей) шуткой, то я определенно тоже могу рядом с ними.
Зачерпывая горсть прохладной морской воды, я умыла лицо. Капли смыли немного липкого пота.
Чувствуя себя немного меньше съедаемой отчаянием, я вышла на берег и снова встала перед нашими запасами.
Гэллоуэй застонал, когда подвинулся выше, опершись на лежащее бревно, которое я притащила (с помощью) из лесной опушки в тень стоящего листового дерева. Плотная листва выполняла функцию зонтика, и мы нашли убежище в тени, все еще в состоянии наслаждаться прохладным воздухом с моря.
— Ты в порядке?
Я выдавила из себя улыбку.
— Конечно. Почему бы и нет?
Гэллоуэй нахмурился.
— Я могу назвать сотню причин.
— Да ладно. Ни одна из твоих причин мне не подходит.
Я не могла с ним общаться. Особенно после его честности о том, насколько он хотел меня.
Кто так делает?
Мы на безлюдном острове. Мне есть о чем подумать.
Его взгляд обжигал меня.
— Ты уверена?
— Абсолютно. Все хорошо. — Я подмигнула Пиппе.
Она вознаградила меня с улыбкой.
— Хорошо, разберемся с вещами. — Я указала на предметы — единственное, что может спасти нас от смерти. — У нас есть один швейцарский армейский нож, прозрачный полиэтиленовый пакет, маленький топор, который, я думаю, должен быть использован для того, чтобы выбить окно самолета в случае аварии, если это не сделает пальмовое дерево вместо него. — Я вздрогнула, когда образ мертвых ног Акина заполнил мой разум. — Пара солнцезащитных очков, бейсболка, небольшой медицинский комплект с антисептическими салфетками и маленькой иглой и ниткой, карманное зеркало, фонарик и пакет вяленого мяса, срок годности которого истек два года назад.
Оказалось, что у Акина был комплект для выживания, но он не проверял его очень давно. Мне жаль, что у него не было рыболовных крючков, обезболивающих и зажигалки. Только эти три вещи сделали бы нашу жизнь намного легче.
Гэллоуэй сказал:
— Итак... то есть это значит, что мы в заднице.
— Эй! — Я вскинула голову. — Следи за языком.
Коннор рассмеялся.
— Все нормально. Мы уже слышали это от нашего отца.
Пиппа кивнула.
— Ему нравилось слово «хрень».
Гэллоуэй усмехнулся.
— Я должен добавить это в свой лексикон.
— О, нет, ты не будешь этого делать.
— Это ты так думаешь. — Он взглянул на детей, они заговорщицки улыбнулись ему.
Я изо всех сил старалась не сдаваться. Смех помог немного забыть о нашем стрессе. Если несколько красочных слов обеспечат развлечения, то пусть так и будет.
Оставив их шутить, я собрала вещи и аккуратно сложила их в сумку с черным шнурком.
Гэллоуэй кашлянул, привлекая мое внимание. Он не говорил, но его глаза подтвердили мои предыдущие мысли. Как могли двое взрослых и двое детей выжить в мире, где у нас не было ничего?