Невидимые знаки
Шрифт:
Взято из блокнота Э.Э.
…
ДЕНЬ ЧЕТВЕРТЫЙ
ДЕТИ ЗНАЛИ.
После нашего заплыва мы с Галлоуэем создали деревянный мемориал
у основания нашего дерева магнолии. Ручка и браслет, который мы забрали
у их родителей, были положены рядом с их головами так, чтобы они увидели их, когда проснутся, и обручальные кольца сияли на солнце, сталкиваясь друг с другом на теплом ветру.
Когда дети проснулись, печаль накрыла весь лагерь тяжелым покрывалом. Они не говорили,
Никто не говорил о том, что мы сделали. Негласная связь с их родителями была разорвана, и это все, что имело значение для их памяти.
За ним последовал день в точности похожий на предыдущий.
За целый день воды собралось больше, чем нужно, листва щедро одаривала жидкостью под палящим солнцем. После короткого сна в тени, Галлоуэй сказал, что хотел бы отправиться на сбор моллюсков. Но когда он попытался встать, у него не получилось.
Он сделал все возможное.
Его тело достигло критической точки.
Ненависть и ругательства, которые он адресовал в свою сторону, разбили мое сердце. Ему нужно было быть более добрым к своему телу и разуму, если он когда-либо хотел найти свое настоящее счастье.
Я принесла ему воды и оставила на его лбу искренний, нежный поцелуй. Он взял меня за руку, легко касаясь моих костяшек на руке, и посмотрел на меня так, словно я была ангелом, а он молил о спасении.
Я хотела раствориться в его глазах и забыть все. Я хотела свернуться в клубочек в его руках и напомнить ему, что он не один.
Но было слишком много дел, которые нужно было сделать. Слишком много вопросов, которые нужно решить, чтобы остаться в живых.
Оставляя его выздоравливать, я распланировала весь день, даже несмотря на то, что испытывала боль во всем теле. Боль в районе ребер не отступала, и моя спина нещадно ныла от того, что всю ночь мы перемещали трупы. Я больше никогда, ни за что на свете не хотела делать что-то подобное вновь.
Галлоуэй был прав.
Некоторые вещи вам никогда не следует делать.
Ни у кого из нас не было сил выложить слово S.O.S из веток и остатков фюзеляжа; мы негласно условились, что огонь будет нашим знаком к спасению…
И как бы мы сильно не хотели отдохнуть... мы не могли.
Если мы не найдем пищу, мы не сможем есть. А я была больше способна на это сегодня, чем Галлоуэй. Завтра, возможно, мне придется положиться на него. Я была не против разделения обязанностей. Если бы он только мог понять это.
Пиппа и Коннор отправились со мной, когда я объявила, что мы идем на поиски пропитания. Вместе мы нашли в два раза больше моллюсков, чем они поймали накануне. Сумка Галлоуэя трещала по швам от соленой пищи.
Я была аккуратна в том, чтобы не подводить детей к другой стороне острова, поэтому, как только мы собрали все, что могли донести, мы вернулись на пляж и собрали веток для разведения костра, а также свежих кокосов.
Разобравшись с нашими делами, мы расположись вокруг костра и съели каждый свою часть и запили вечно свежей водой с листов.
Мы пожелали спокойной ночи еще одному дню в залуженном нами раю.
…
ДЕНЬ ВОСЬМОЙ
Солнце,
казалось, было полно решимости выжечь нас с лица земли с того момента, как оно показалось на горизонте и до тех пор, пока через продолжительное время не опустилось в океан. Дети были вялыми и пребывали на грани теплового удара.Мы провели большую часть дня, плескаясь в морских волнах, чтобы не схлопотать солнечный удар.
Если бы кто-то заметил нас, плавающих в наших не модных футболках и грязной одежде, они бы подняли на смех наш изобретательный способ спасения от солнечных ожогов.
Галлоуэй нацепил бейсболку, в то время как Пиппа и Коннор нашли их соломенные шляпы среди одежды, которую для них собрала Амелия. Я завязала вокруг своей головы золотистый халат и намочила его морской водой, стараясь убедиться, что он как можно более хорошо защитит мое лицо. Понадобилось огромное количество уговоров, но Галлоуэй все-таки настоял, чтобы я надела единственную пару очков, что у нас была, раз у меня не было шляпы.
По крайней мере, пребывание на протяжении целого дня в воде означало, что я могу натирать нашу одежду песком и делать все возможное, чтобы содержать ее в чистоте.
Ужин состоял из моллюсков и кокосов, запитых строго определенным количеством воды.
В конце дня я улеглась в свою вырытую в песке постель, теплую от потрескивающего рядом костра. Сонно, я уставилась на ясную линию горизонта и мысленно умоляла о дожде. Я молилась каждому божеству, чтобы он даровал нам освобождение от засухи. Наше ограниченное количество воды, которое мы собирали с дерева, поддерживало нас в живых, но мы отчаянно нуждались в большем.
Каждую ночь, желание быть жадной и забрать все три бутылки себе, превращало меня в ужасного человека. Я жаждала роскошь прохладной ванны. Чтобы смыть соль и песок с моей кожи. Я мечтала о галлонах ледяной воды, что обрушилась бы на нас в виде дождя. Меня поглощали мечты о кубиках льда и кондиционере.
Я мечтала о том, чтобы мы были спасены, и мы получили бы все это в огромном количестве.
Но это оставалось тем, чем и было: снами, фантазиями, воображением.
Мы плыли по течению.
Мы ели, но медленно теряли вес.
Мы пили, но медленно умирали от обезвоживания.
И мы общались все меньше и меньше, становясь более тихими с каждой минутой.
Мы выжили намного дольше, чем изначально думали.
Но мы так и не были спасены.
Ни одного спасательного судна на горизонте. Ни одной вспышки надежды.
Ограниченные запасы зубных щеток и нашего скудного имущества составляли всё наше немногочисленное богатство, но в целом мы были нищими.
Мы исследовали, бродили, размышляли и планировали.
Но мы были одиноки.
И наши временные средства, с помощью которых мы цеплялись за жизнь, совершенно не работали.
…
ДЕНЬ ДВЕНАДЦАТЫЙ
Мои рецепторы нуждались в чем-то помимо моллюсков.
Мы употребляли их в пищу на протяжении двенадцати дней. Мне нужно было разнообразие. Питательные вещества. Витамины из другой пищи, а не только из соленой.