Невинная для миллиардера

Он снова сел рядом со мной и обнял меня за плечи, притягивая к себе. Мое лицо горело. Я почувствовала его дыхание на своей коже за мгновение до того, как его мягкие губы поцеловали мой висок. Что это было? Что мы здесь делали?

— Ну, получать оральный секс у тебя получается лучше, чем давать, — пробормотал он. — Хоть на что-то ты годишься.

Ах, вот оно что. Яд никуда не делся, ни на секунду.

Я даже не понимала, что к нам присоединились его друзья, пока он не отодвинулся от меня и не стал непринужденно болтать с одним из них.

Я ошалело уставилась в никуда. Я была пьяна не только от шампанского и водки.

Через некоторое время мы вернулись ко всем остальным, но там никого не оказалось. Все ушли танцевать. Максиму, казалось, было все равно. Некоторое время мы сидели молча. Я осторожно потягивала апельсиновый сок, который он заказал для меня, пока он пытался утопиться в виски.

Что-то беспокоило меня, и я знала, что это плохая идея, даже когда почувствовала, что вопрос слетает с моих губ.

— Так почему же ты не женился на одной из этих девушек?

Он сделал паузу на середине глотка, затем продолжил, допив свой бокал и окинув меня внимательным, но отнюдь не дружелюбным взглядом.

Личные вопросы в нашем браке не приветствовались, но у меня все равно хватало наглости задавать их. Я продемонстрировала очень плохие манеры трофейной жены, но сейчас меня это не волновало.

Наконец, к моему удивлению, он ответил.

— Во-первых, я не хотел этого. Во-вторых, у меня не было никакого желания жениться на женщине, которую трахал не только я, но и все кого я знаю.

Я вздрогнула от его вульгарности, женоненавистничества и снобизма.

— Разве это не двойные стандарты? Ты же не был святым?

— Нет, не был; и да, это двойные стандарты, но это ничего не меняет. Я не знаю, что тебе сказать. Я никогда не собирался жениться ни на одной из них.

— Потому что ты хотел девственницу?

— Я же говорил тебе. Это было не моим основным условием. Но теперь, когда все сказано и все сделано, я не жалею об этом. Все сложилось к лучшему.

Ничего себе. Почти комплимент.

— Я не о браке, — поспешно поправился он. — Я все еще ненавижу брак и нашу женитьбу. Но я совсем не против того, что твое тело теперь — моя собственность.

Его рука бесстыдно скользнула между моих сомкнутых бедер. Они покорно расступились перед ним, несмотря на мой стыд, и он погладил меня пальцами.

— Больше здесь никого не было, — прошептал он и быстро убрал руку.

После этого он начал игнорировать меня, уставившись в свой телефон.

Я терпела это целых тридцать минут, прежде чем сломалась. Мой разум зацепился за одну маленькую деталь, зациклившись на ней до такой степени, что я поймала себя на том, что раздражаюсь, пока наконец просто не произнесла это вслух.

— Я правильно понимаю, что ты переспал почти со всеми моими подружками на свадьбе? — спросила я.

Его лицо напряглось. Он повернул голову и посмотрел на меня.

— Боже, разве в нашем договоре не прописаны вопросы, которые ты не имеешь никакого права задавать?

После его исчерпывающего ответа мы снова погрузились в молчание.

— Я никогда не спал ни с Мариной, ни с Вероникой, — внезапно сказал он. — Что касается остальных, то мы все были тупыми, похотливыми и молодыми. — Он увидел выражение моего лица. — Не задавай вопросов, на которые не хочешь получить ответы. Мы с тобой женаты не по любви, помнишь? Куда я засовывал свой член — не твое дело, поэтому разговор окончен.

Это была всего лишь жестокая правда. Я пошла на этот брак, зная, что у меня не будет права собственности на своего мужа.

Дело в том, что тогда я еще не была очарована им. В моей крови не было одержимости, когда я ставила свою подпись внизу брачного контракта. Я не знала, как и почему, но с тех пор многое изменилось.

Я старалась не показывать, как сильно была потрясена тем, что он только что рассказал.

— Я так не думаю. Заставлять меня тусоваться с ними унизительно.

У него хватило такта по крайней мере выглядеть несколько смущенным.

— Я не знал, что Марина приведет всех этих дур, — сухо сказал он. — Но что есть, то есть. Теперь это твой круг общения. Это то, ради чего ты вышла за меня замуж.

— Понятно, — спокойно сказала я. Мы снова погрузились в молчание, и я чувствовала, что он пристально смотрит на меня. Я в свою очередь не отрывала взгляда от своих рук.

— Ты очень сдержанная, — заметил он через некоторое время. Я не могла сказать, было ли это комплиментом, оскорблением или простым наблюдением. — Ты всегда такая тихая?

Я прикусила губу, украдкой взглянув на него. Казалось, я не могла вымолвить ни слова. Я почувствовала, как румянец заливает мои щеки. Мои мысли прочно застряли на том, что он сделал со мной ранее. Я не молчала, когда он целовался с моей киской и заставлял меня кричать.

Он ухмыльнулся. Это была какая-то странная смесь ненависти, иронии и крайнего презрения.

— Ну, я думаю, не всегда, да?

Глава 16

Максим

Я все еще чувствовал ее вкус, ощущал его на языке. Я ненавидел ее до глубины души, но на вкус она была — как рай.

Это было ошибкой — приехать сюда, приблизиться к ней. Я с самого начала знал, что это плохая идея. Я не хотел этого делать, но все равно почему-то приехал. Я позволил своим друзьям уговорить себя на это, почти не сопротивляясь.

Как только я увидел ее, я пожалел, что пришел. Через два часа я пожалел об этом еще больше. Я не хотел иметь с ней ничего общего, поклялся пренебрегать ею насколько это возможно для мужа, но это перестало работать в ту секунду, когда она подошла достаточно близко, чтобы я мог до нее дотронуться.

Попробовать ее на вкус в мои планы не входило. Приучать ее таять от моих прикосновений и воспламеняться при контакте с моими губами — все это противоречило моим намерениям. Все мои действия шли вразрез с моими целями на этот вечер — я вообще планировал оттолкнуть ее от себя путем унижения и откровенной жестокости. Другими словами — любыми средствами. Я презирал этот брак и хотел, чтобы она это знала, чувствовала, была несчастлива так же сильно, как и я.

Я хотел, чтобы она ненавидела меня больше, чем любила миллионы, за которые продала себя. Ненавидела настолько, чтобы отменить все это. Я не мог этого сделать, но, если бы она это сделала, я знал, что это доказало бы отцу очень важную истину: его затея была обречена с самого начала.