Невинная для миллиардера

Агата сверлила меня взглядом.

— Да, все ясно, — уверенно ответила она.

— Предельно ясно, — протянул Евгений. Он явно с трудом сдерживал ухмылку.

— Конечно, — весело согласился Иван.

Я оставил их, не сказав больше ни слова, и вернулся в спальню моей жены.

Глава 20

Максим

Кира как раз вышла из душа, вытираясь полотенцем. Такая чистая. Ненадолго. Какое-то время я наблюдал за ней, удивляясь, почему она была такой спокойной.

Наконец у меня вырвалось:

— Почему ты позволила ей так с собой обращаться?

Она пожала плечами. Это привлекло мой взгляд к ее едва прикрытым аппетитным сиськам.

— А какой смысл с ней связываться? Он всегда себя так ведет. И я была слишком уставшей, чтобы бороться с ней сегодня. Кроме того, я должна ее слушаться. Это часть договора.

— Да к черту договор, — сказал я. — Никто не имеет права указывать тебе, что делать. По крайней мере, уж точно не она.

При этих словах она приподняла свои идеальные брови. Дерзкая, красивая маленькая девчонка.

— Я говорю серьезно, — подчеркнул я. — Ты — Ольховская. Не подчиняйся ей. Не подчиняйся никому.

— Кроме тебя.

Я сверкнул глазами. Возможно, в ее словах был какой-то смысл, но, насколько я понимал, это не имело отношения к разговору.

— Ты не обязана подчиняться ей. Мы вычеркнем этот пункт из соглашения, хорошо?

Она не улыбнулась мне, но ее лицо заметно смягчилось, превратившись во что-то настолько теплое, что я едва мог смотреть на нее.

— Знаешь, нам не обязательно быть врагами, — сказала она. — Нет никаких причин, по которым мы не можем быть хотя бы вежливыми друг с другом. Перемирие?

Предложение мира. Это было бы даже мило, если бы я не презирал эту женщину, но по какому-то странному стечению обстоятельств, против моей воли, в моей груди нарастала потребность в ней.

Нет. Нет. Нет. Нет. Я не собирался расставаться с этой обидой. Я бы держался за нее всю оставшуюся жизнь, если бы не смог найти способ избавиться от своей женушки раньше.

Вместо ответа я придвинулся ближе. Я схватил ее за подбородок и вгляделся в ее лицо.

— Я не привык видеть тебя без макияжа, — сказал я ей. — Мне это не нравится. (Ложь. Без макияжа она была еще красивее. Это сводило меня с ума.) Ты выглядишь слишком молодо, — добавил я. (Правда.)

Она подняла на меня свои голубые глаза, искушая меня запечатлеть на ее губах поцелуй. Я сопротивлялся.

— Это «нет»? — Ее голос звучал почти печально.

— Никакого перемирия, — согласился я, снимая с нее полотенце. Я начал раздвигать ее бедра.

Да, я привел ее в бешенство, и мне это нравилось. Я хотел ее горячей и разъяренной.

Я не раздевался. Я просто достал свой член и начал трахать ее так, словно от этого зависела моя жизнь. Потому что так оно и было. Если бы я не смог реализовать свою потребность в ней прямо сейчас, я бы умер на месте.

Она приблизила свои губы к моим для поцелуя, но я сумел устоять и отвернулся.

Вместо этого я наклонился, чтобы пососать ее упругий, как камешек, сосок.

— Ты такой холодный, — сказала она мне, прерывисто дыша.

Я провел губами по ее шее.

— Ты что, издеваешься надо мной? — прошипел я ей на ухо.

Эти слова вырвались у меня сами собой.

— Я весь горю.

Я отстранился, чтобы посмотреть на ее лицо, когда она начала кончать, но я не мог этого вынести. Я не хотел сближаться с ней еще больше. Я собрался с силами, чтобы выйти из нее и развернуть ее к себе спиной, но мне даже это не удалось. Все, чего я добился, — это уткнулся лицом в ее шею, так что мне не пришлось видеть ее великолепные глаза, пока я извергаю свой заряд глубоко в ее киску.

Я оставался в ней до тех пор, пока не убедился, что она приняла мою сперму до последней капли. Предательство всех моих принципов никогда не приносило мне такого удовольствия.

Когда я наконец вышел, я не смотрел ей в лицо.

Она не присоединилась ко мне в душе, и я почувствовал облегчение. Она вошла после того, как я вышел, и я все еще достаточно хорошо сохранял самообладание, чтобы не смотреть на нее.

— У меня где-нибудь есть здесь сменная одежда? — спросил я.

— В шкафу есть полка с мужской одеждой. Я предполагаю, она предназначена для тебя.

Ее тон был еще грубее, чем мой. Вот соплячка! Я чуть было не залез к ней в душ просто для того, чтобы легонько шлепнуть ее по заднице за эту дерзость, но удержался. Если бы я хотя бы прикоснулся к ней еще раз, я бы еще долго не смог уехать отсюда.

Когда я вышел из гардеробной, она вытиралась полотенцем. Я ухитрился больше не смотреть на нее. Молодец, Максим.

— Что за подросток живет с тобой в квартире? — спросил я.

— Девочка-модель. Ей негде было жить… это временно. У меня есть лишняя комната, поэтому я предложила ей пожить пока у меня.

При этих словах я посмотрел в ее сторону. Она все еще вытиралась полотенцем. Почему она делает это так долго? Может быть, ей нужна моя помощь? Я отогнал эту мысль.

— У нас тут не приют для моделей, — строго сказал я. Я был полон решимости восстановить контроль, который терял каждый раз, когда мой член оказывался внутри нее.

— Я знаю, — сказала она с непостижимым спокойствием.

Это вскипятило мою кровь. У меня возникло почти неконтролируемое желание нарушить это спокойствие. Я уставился на ее губы, вспоминая, как они обхватывали мой член.

— Отправь ее обратно к родителям, — приказал я.

— Не у всех есть родители, Максим.

Я моргнул, пытаясь сосредоточиться на предмете разговора.

— Она сирота?

— Можно и так сказать. Это сложно объяснить. У меня есть лишняя комната. Она не доставляет никаких проблем. Она ребенок, я нужна ей, и мне нравится, что она рядом.

Я уставился на нее.

— Ты усыновила подростка?

Она что, только что закатила глаза? Интересно, как далеко они закатились бы, если бы мой член был воткнут ей в глотку?

— Прекрати, — произнесла она.

Мне понравилось это слово на ее губах.

— Скажи это еще раз, — прохрипел я.

Она пристально посмотрела на меня. Это мне тоже понравилось.

— Прекрати, — процедила она сквозь зубы.

Я ухмыльнулся.

— Не слишком ли ты молода, чтобы быть чьей-то мамочкой?

Она посмотрела на меня самодовольно и вызывающе. Я знал, что это означало, что она собиралась каким-то образом поддразнить меня.

— Мы подруги. Она всего на пару лет младше меня. Кстати, она ближе ко мне по возрасту, чем ты.