Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Невинная для миллиардера
Шрифт:

Мы сделали заказ. Она хотела заказать вино, но я заменил его на воду.

— Тебе еще рано — сказал я в ответ на ее взгляд. Нелепая попытка контроля с моей стороны.

Мы молчали. Я смотрел на нее, в то время как она уставилась на свои колени. Моя рука тяжело лежала на ее ноге.

— Как у тебя дела?

Я поймал себя на том, что спрашиваю ее о жизни. Веду светскую беседу, как цивилизованный муж.

Она бросила на меня быстрый взгляд, затем снова опустила глаза. Что-то в моем вопросе насторожило ее. Я почувствовал, как у меня внутри

все сжалось. Неужели я был таким ублюдком, что даже такой безобидный вопрос заставил ее насторожиться?

Да, именно таким я и был. Я ненавидел себя за это, хотя и продолжал стараться не подпасть под ее чары еще больше.

— Хорошо, — сказала она.

— Ты много работала? — продолжал я.

Она пожала плечами, глядя по сторонам на что угодно, только не на меня.

— Как обычно. Я постоянно занята. Через несколько дней я должна лететь в Париж для участия в рекламной кампании парфюма и вроде еще какой-то небольшой съемки.

Я почувствовал, что напрягся.

— Надолго?

Я помнил, что мы обговаривали условия этой поездки, но не предполагал, что это произойдет так скоро.

— Вроде на две недели.

— Две недели — это долго.

Она наконец посмотрела мне прямо в глаза.

— У меня все расписано. Ты все это одобрил.

Я знал, что так оно и было, однако это не означало, что меня это не беспокоило. Две недели в Париже. Около нее постоянно будет тереться этот Евгений и еще черт знает кто. Нет, мне это не нравилось.

— Сейчас не лучшее время для поездки в Париж. У меня слишком много дел в Москве.

Она опустила голову, нахмурив брови в замешательстве.

— Ясно, — осторожно сказала она. — Только я не понимаю, причем тут моя поездка и твои дела.

Я почувствовал, как у меня раздуваются ноздри, а виски начинают пульсировать.

Я не хотел, чтобы она уезжала. Когда это случилось? Наши жизни совершенно не зависят друг от друга.

Но я чувствовал то, что чувствовал. Ревнивый зуд под кожей. Пустая боль в животе. Мое состояние ухудшалось с каждой минутой.

— Где ты будешь жить в Париже? — спросил я.

— В квартире твоих родителей, — ответила она, наблюдая за мной. — Твой отец настоял, — добавила она.

Это уже что-то. Она не смогла бы чихнуть без того, чтобы кто-нибудь не доложил мне, что случилось. Хорошо.

Мы заказали еду, и нас снова окутала тишина. Я был полон решимости позволить ей заговорить первой.

Я пил и смотрел на ее лицо. Ее ресницы были такими густыми и длинными, что я пытался понять, искусственные они или настоящие. Обычно это было заметно, но с ней это было невозможно сказать наверняка.

— Если тебе был так нужен мой номер телефона, почему ты воспользовалась им?

Она отпила воды, собралась с духом и пристально посмотрела на меня.

— Ты хотел, чтобы я написала тебе?

— Зачем тебе понадобился мой номер? — возразил я вместо ответа.

Ее идеально ровные зубки прикусили пухлую нижнюю губу, она задумалась.

Я наклонился вперед, и рука, в которой не было бокала,

снова схватила ее за колено. Я хотел, чтобы ее губы были ближе. Я хотел, чтобы она была ближе. Я поставил свой напиток и схватил ее за другое колено, притягивая ее к себе; мои руки скользнули выше по ее бедрам.

— Я хотела, чтобы он был у меня на всякий случай, — сказала она, затаив дыхание. Мои большие пальцы массировали самое мягкое место высоко на внутренней стороне ее бедер. — Я не про чрезвычайные ситуации, конечно. Я хочу иметь возможность позвонить тебе, если у меня будет такая необходимость. Я просто больше не хочу общаться через Агату. — Я скользнул одной рукой выше, в штанину ее маленького комбинезона. Мои пальцы дразнили кружево ее трусиков.

Она вцепилась в край стола, ее лицо вспыхнуло.

Принесли нашу еду, и мне пришлось убрать от нее руки и сесть прямо. Некоторое время я больше не смотрел на нее, сосредоточившись на еде и желая, чтобы мой неистовый стояк утихомирился. Наконец, когда я немного взял себя в руки, я проглотил свой кусок курицы и заговорил.

— Ты может писать мне, когда захочешь.

Она закончила жевать крошечный, грустный-прегрустный кусочек своей зелени, прежде чем ответить.

— Ты хочешь, чтобы я тебе написала?

Мне было не по себе от этой темы, но не настолько, чтобы молчать об этом.

— Да.

Некоторое время она просто смотрела на меня, забыв о еде. Я пристально смотрел в ответ.

Наконец она наклонилась вперед, приложив тыльную сторону ладони к моему лбу и нахмурив брови. Это заставило меня улыбнуться.

— Что ты делаешь? — спросил я ее.

— Проверяю, нет ли температуры.

— Думаешь, я заболел?

— Я просто пытаюсь найти разумное объяснение твоей внезапной доброте.

Я заметно поморщился, хотя ее реакция была вполне понятна. У меня не было оправдания тому, как я обращался с ней, и никакого объяснения, почему я так внезапно изменил свое отношение.

Вместо этого я отшутился.

— Ты умная для восемнадцатилетней девчонки, — поддразнил я ее. Во всяком случае, попытался.

— Девятнадцатилетней, — парировала она и вернулась к еде.

Я уставился на нее. Что это значило?

— Девятнадцатилетней?

Она не торопилась с ответом. Я нетерпеливо сжал зубы.

— Да. Я «такая умная для девятнадцатилетней девчонки», — наконец сказала она.

— Что? Когда тебе исполнилось девятнадцать?

— Около двадцати часов назад.

— У тебя сегодня день рождения? — Мой открытый рот отвис до пола. — Почему ты не сказала? — медленно спросил я ее.

— Я и не собиралась. Тебя это разве волнует?

Почему это привело меня в ярость? Я даже сам себя не мог понять.

Я был зол; но на кого? Я был готов разразиться гневной тирадой, но кого я мог винить, кроме себя?

Мне хотелось кричать. Я хотел выплеснуть всю свою ярость. Вместо этого я ответил ей со всей возможной вежливостью.

— Это волнует меня, потому что ты — моя жена.

Поделиться с друзьями: