Невменяемая принцесса

Будь он простым человеком - можно было бы просто убить и все. Но демонская половина делала его жестоким, кровожадным монстром и более чем опасным противником. Джермейн не знал, чем могла бы закончиться попытка забрать у него любимую игрушку, и предпочитал не рисковать.

Наемник пришел к шаману тем же вечером и вкратце объяснил, что ему нужна принцесса Луричия. Мужчина старался не упустить ни одной детали, формулируя приказ. Принцесса Луричия, живая и невредимая, по возможности - не способная сопротивляться. Справится с ней не проблема, но зачем создавать себе дополнительные трудности? Памятуя, что шаман часто просит личные вещи тех, кого должен найти, Джермейн предусмотрительно прихватил из замка расческу с её светлыми волосами.

Борза ещё некоторое время посидел в той же позе. Вскоре его взгляд начал приобретать осмысленность. Прошло ещё совсем немного времени и старик, с легким хрустом костей встал, опираясь на посох. Все это время он хранил молчание.

Также, не говоря ни слова, он подошел к старинному зеркалу в серебряной оправе во весь рост, и, достав из кармана мелок, уверенной рукой начертил на полу серию символов, которые образовывали круг. Прежде чем написать завершающий символ, он взял в расчески клок светлых волос. Какое-то время смотрел на него, а потом, произнеся несколько слов на древнедорадском, положил и в центр круга, и запечатал его последним символом.

Знай бы Джермейн древнедорадский, то понял бы, что Борза попросил: "Прости девочка...". Но глава клана этого мертвого языка не знал. Да и не должен был знать, что у старого шамана, который не может умереть, ещё осталась душа, что он способен сочувствовать и сожалеть о содеянном. Не должен, ибо не упустит возможность этим воспользоваться при случае.

Завершив подготовку, Борза начал на распев читать заклинание. Вскоре круг вспыхнул ярким светом, и внутри появилась спящая брюнетка. Тембр голоса шамана резко стал выше и круг снова засиял. После этого картинка сменилась. Та же девушка, но теперь уже брюнетка сидела на земле, лишенной всякой растительности. А вокруг неё медленно сгущался туман.

Шаман нахмурился. Это был сон девочки, через который он планировал вытащить ничего не подозревающую жертву в этой части реальности. Уникальный фокус, освоить который в свое время помогли годы практики и невероятная упрямость. За всю свою жизнь Борзе приходилось проводить этот фокус сотни, если не тысячи раз. И ни разу, ни единожды в жизни старик не сталкивался с такой ситуацией.

Кто-то другой уже почти провернул этот трюк с девушкой. Как только кольцо из тумана сомкнется - неизвестный, похитивший секрет его фокуса, похитит и его добычу.

Впервые за сотни лет в Борзе проснулось чувство, которое, как ему казалось, уже умерло навечно. Азарт!

И старый шаман поступил единственно правильно в этой ситуации - вступил в схватку. Сунув руку, с которой тут же слетела плоть, прямо в круг, где отражался сон девушки, Борза, прошипев: "Моя", схватил её за руку и потянул на себя.

Но неизвестный не сдался, и туман вдруг стал кроваво красным, разъедающим его кисть руки. Борза сделал то, чего сам от себя не ожидал - улыбнулся. Ай, да молодец! Кто бы ни был его соперником, но он просто гений! И сунул в круг вторую руку.

То ли фокусы закончились, то ли неизвестный не стал мудрить, но он в точности скопировал то, что сделал шаман и вцепился во вторую руку девушки сразу обеими руками. Женскими, наманекюренными руками! Роковая ошибка. Красный туман не пожалел и своего творца, поэтому руки у этой женщины пошли волдырями и она их резко отдернула. Но Борзе это не сильно помогло. Его правая кисть уже разъедена полностью, а левая до такого состояния, в котором девушку не то, что из сна не вытащить, даже поднять будет трудно.

И Борза в который раз сам себя удивил - отступил.

Старик вытащил из круга то, что осталось от собственных рук. Несмотря на адскую боль, шаман улыбался. Руки это ерунда - отрастут до завтрашнего вечера. Но, впервые за столько лет... в нем ожила надежда.

*****

Рамония нервно ждала вечера. Сказать, что она волновалась - ничего не сказать. Приворот уже практически перестал действовать. Ещё немного и Ветилен окончательно выйдет из-под контроля.

Ближе к обеду Рамония сделала неожиданное и неприятное открытие - за ней следят!!! Слуги, стража, придворные... Не просто наблюдают, восхищаясь со стороны, или со страхом, как это было раньше. Они смотрят в оба, стараются ловить каждый шаг, и не оставляют её одну.

Первое, что испытала Рамония - гнев. Сначала на слуг, а затем на мужа. Кто бы ещё смог приказать это делать? Явно не Лайонелл. Этот пьяница сидит у себя в кабинете и напивается с горя. Нет. Это драгоценный супруг, наконец, очнулся после многолетнего сна и теперь начинает думать и действовать самостоятельно. Какое-то время Рамония придумывала, что заставит его сделать, когда найдет гримуар. Мысли метались от грандиозных, дорогущих подарков, до наказаний с плетями и другими игрушками.

А потом Рамония разволновалась. За ней следят, как ей теперь, во имя Великого созвездия, незаметно выбраться из замка? Стоило это осознать, и время полетело со страшной скоростью, а мало-мальски приличный план все никак не рождался в её венценосной голове.

За окном незаметно стемнело, ждать было больше никак нельзя. Сообщив, всем и вся, что больше не может находиться в удушье дворцовых стен, особенно после всего пережитого, поэтому переночует в городе. На вопрос у кого, Рамония не задумываясь, сказала первое имя, которое всплыло в памяти - герцогиня Енифер. На неё посмотрели, мягко говоря, удивленно, но возражать никто не решился.

Уже позже, когда карета мчала пока ещё королеву к городу, Рамония вдруг поняла, почему и тихо рассмеялась. Ну, конечно! Герцогиня Енифер. Она же была на её похоронах.

А потом пришло спокойствие. Если у Санты все получится, то Рамония вернется героиней с любимой дочкой под боком. И с гримуаром, который вернет ей власть над мужем. Нужно будет и Луричию сразу приворожить. Обожание королевы крупного государства никогда не помешает. Да и послушней станет.

А если не получится...Тогда уже не важно будет где и с кем она была. Это лишь вопрос времени, когда Ветилен найдет повод от неё избавиться.

Карета, наконец, остановилась. В темноте трудно было разобрать очертания дома, однако Рамония вышла, и, отпустив карету, подошла к двери и постучала. Из-за угла появился ребенок и стремительно подошел к ней:

– Вы Муни?

Рамония не колебалась ни секунды. Это детское прозвище, которым её звала только Санта.