Невольница для жестокого

Живая!

Этот урод только что подписал себе смертный приговор.

***

Лиза

Я возвращаюсь в комнату. Хадия спит, и я не решаюсь ее будить. Устраиваюсь на диване, накрываясь шелковой простыней. Тело еще не успокоилось от недавнего оргазма. Между ног до сих пор немного пульсирует, и все такое набухшее. Но когда Амин уезжал, он был таким напряженным. Душа моя не на месте, я сердцем чувствую — что — то случилось.

— Лиза? — со стороны спальни раздается сонный голос Хадия. Я поднимаюсь и направляюсь к ней. Девушка стоит у окна, внимательно смотрит во двор.

— Мне могло показаться, но я, кажется, видела Ахмета вон у той беседки…

— Ахмета?

Она кивнула.

— Глава службы безопасности дяди Хасана. Он был здесь, я его видела…

Хадия возвращает внимание ко двору, а я, подойдя к ней, вижу, как на ворота забирается несколько людей в черном. В их руках автоматы, и в следующий момент раздается очередь выстрелов, после которых дежурные на вышках падают на землю.

— Пригнись! — кричу, буквально запрыгивая на Хадия. Мы падаем на пол, и в этот же момент раздается серия взрывов, от которых стекла окон начинают дребезжать и распадаются на сотни осколков.

Этот острый стеклянный дождь осыпает нас с головой. Я закрываю глаза, и с замершим сердцем жду новых взрывов. И они следуют буквально через несколько секунд.

Со стороны двора слышатся мужские крики. Я не понимаю, что там происходит, но думаю о том, что Амина здесь нет. А значит я в опасности.

Вдруг дверь спальни с грохотом отворяется. Повернувшись, вижу застывшего в дверях бойца охраны Амина. В его руке автомат, а в глазах — холодный ужас.

— Лиза! Ты жива?! — кричит, срываясь ко мне. За окнами снова раздаются взрывы, и на нас падают какие — то осколки и куски досок. Парень хватает меня под руки и поднимает в воздух.

— Ты в порядке? — он напряжен, осматривается по сторонам.

— Да, да. Хадия, — бросаюсь за ней. Хватаю ее за руку и помогаю подняться.

— Мне нужно увести вас.

— Что произошло?

— Все потом. Сейчас нужно добраться до безопасного места.

Мужчина выбегает из дверей спальни, осматривается бегло, а потом кивает нам, подзывая.

Пока мы идем по коридору со всех сторон то и дело раздаются выстрелы. Нам приходится перешагивать через окровавленные трупы бойцов охраны, и когда я вижу их стеклянные глаза, меня начинает бить мелкая дрожь. Я сильней сжимаю руку Хадия, и молюсь о том, чтобы мы как можно скорей добрались до укрытия.

В конце коридора, наш провожатый припадает к стене. Мы следуем его примеру.

— Я первым, вы ждете сигнала, — бросает нам, обернувшись. Я киваю в ответ. Смотрю на Хадия — она бледная как полотно. Боец срывается в гостиную, и перебравшись за колонну, снова осматривается. Делает нам знак проходить.

Мы бежим следом. И здесь также как и в коридоре — весь пол усеян телами. В одном из них узнаю солдата, пристававшего ко мне в баре, когда Марьям послала меня работать официанткой. Сглатываю огромный ком, вставший поперек горла. Спустя несколько минут мы наконец — то в подвале, у заветной двери.

— Сюда, скорей, — командует боец и мы забегаем в темное помещение. Он закрывает дверь и велит нам сидеть здесь, пока за нами не придут. Я прижимаю к себе Хадия, молясь, чтобы все поскорей закончилось. Но спустя несколько секунд раздается автоматная очередь и я cлышу, как рядом с дверью падает чье — то тело.

Дверь открывается, и в глаза бьет свет фонарика.

— Ну, наконец — то. Я уже думала не найду эту суку, — раздается женский голос. Она входит в комнату, в сопровождении нескольких бойцов. А я застываю в ужасе, узнав голос женщины. Марьям.

— Чего встали?! Берите их! Мелкую ко мне в машину, а эту шлюху в багажник трамбуйте!

Не успеваю пикнуть. Ко мне приближаются двое. Один вырывает их моих рук плачущую Хадия, а второй хватает меня за волосы и начинает тащить по полу подвала.

Мне больно. Я пытаюсь отбиться, я кричу, кусаюсь. Но ублюдок, устав от моего сопротивления, вдруг вздергивает меня в воздухе, и ударяет по лицу. Всхлипнув от боли, зажмуриваюсь. А он ударяет снова. Только теперь куда — то в живот. Мне нечем дышать. Я сгибаюсь пополам, хватая ртом воздух будто рыба, выброшенная на берег.

— Успокойся, сука, если жить хочешь! Сейчас тут взлетит все на воздух, поэтому шевелись быстрее! — кричит на меня, направив в лицо дуло автомата. Я чувствую, как рот наполняется слюной с привкусом металла. Поднимаюсь с пола и позволяю ему утащить себя.

Пока мы идем мимо двора, я вижу, что людей Амина не осталось совсем. Налетчики загружаются в автомобили.

— Адем, давай быстрей! До взрыва три минуты! — кричит один из них. А я с понимаю только сейчас, что тот урод не шутил. Они действительно собираются взорвать дом.

— Давай, сука, не заставляй меня бить тебя! — рычит пихая меня в спину. Он открывает багажник.

Господи. Нет. Я не могу сделать это! Они увезут меня и убьют! Хасану вернут Хадия и теперь он отомстит Амину. Ну где же ты, Амин?! Где?!

Вижу, как из дома вытаскивают девочек из гарема, и заталкивают в автобус.

— Нет, я никуда не пойду! — кричит Элина, а один из уродов отпускает ей по лицу хлесткую пощечину.

— Я тебя прямо здесь трахну, шлюха! Быстро пошла! — он бьет ее прикладом в голову, девушка падает на землю практически без чувств.

Я даже пикнуть не успеваю, в следующий момент и мне прилетает удар. Меня оглушает. Темнота накрывает, и я уже не чувствую ничего.

***

Голова трещит. Я пытаюсь понять, где я, но вокруг ничего не видно. Страх накатывает волнами. И с каждой минутой мне становится все труднее дышать.

Прижимаю к груди ладони, начинаю шептать. Я молюсь. Только не богу. Амину. Верю только в его силу и мощь. Только в своего мужчину. Я прошу его, заклинаю вернуться и забрать меня…

Марьям. Она с Хасаном и теперь женщина жаждет мести. Мне конец. И если не придет Амин, меня никто не спасет.

Слезы душат. Я вспоминаю, сколько людей убили люди Хассана. Думаю о девочках из гарема, об Элине. Я видела, как она безжизненно упала на асфальт. Жива ли она? И что с ними будет теперь?

А потом я думаю о Тамерлане. Он ведь сидел внизу, в камере. Когда прогремел взрыв, удалось ли ему выбраться наружу? Сердце стискивает от боли, от этих жутких мыслей.

Машина вдруг останавливается, и мне становится еще страшней. Я слышу чьи — то шаги и мужские голоса. Они говорят, но я не пойму о чем. А потом вдруг открывается дверца, и меня ослепляет ярким солнечным светом.