Невыносимое счастье опера Волкова

– Не сильная я. Я трусиха, Волков! Трусихой всегда и была.

– Значит, я сильный, Кулагина. А тебе и не надо! Тебе надо просто любить меня и быть рядом, ясно? Нас двое. Мы через все пройдем вдвоем! Вместе. Я с тобой, здесь, сейчас и всегда, можешь даже в этом не сомневаться! Я люблю тебя больше жизни, я готов с тобой хоть в огонь, хоть в воду, хоть на луну, и ты это знаешь! Знаешь ведь?

Неуверенно киваю.

– Знаю…

– Мы поженимся, я на руках тебя носить буду. Все, что угодно, слышишь? Ты. Не. Одна! И одна никогда не будешь! Твои страхи – это глупости, которые просто надо победить.

– Я не смогу стать хорошей матерью, как ты не понимаешь? Я не знаю, что значит быть “мамой”, Вик, я потеряла ее, когда мне было всего пять! Пять! Совершенно маленький, потерянный, угрюмый и ненавидящий жизнь человечек! Ты подумал, а если со мной что-то случится? Если с нами что-то случится? Кому мы оставим нашего ребенка?

– Этого ты не можешь знать ни сейчас, ни завтра, ни через десять лет, Тони, – звучит уже мягче. – Никто из нас не знает, сколько нам отмерено в этой жизни, но это не значит, что нашему ребенку уготована такая же, как тебе, судьба. Мы оба здоровы, мы оба молоды, мы в состоянии поднять хоть целую футбольную команду, ну же, Кулагина!

Вик улыбается. Глаза на мокром месте, а он улыбается. Вот только я не готова разделить его радость. Меня, как в болото, засасывают собственные страхи. Они, подобно липким щупальцам, ползут из всех щелей. Окутывают, обнимают, обволакивают. Нашептывая ужасы, заставляют бесконечно крутить в голове “а что”, “а если”, “а как”. Их так много, что они сдавливают виски. Голова начинает кружиться. Сомнения утягивают меня в свою темноту, и картинка перед глазами неожиданно начинает плыть. А потом окончательно чернеет. Я падаю в первый в своей жизни обморок.

Глава 39

Глава 39

Виктор

– Сейчас для нее главное – покой. Желательно по максимум исключить все эмоциональные потрясения и стрессы. Потеря сознания и перенапряжение в ее положении – это плохо и может быть чревато неприятными последствиями. Думаю, вы это и сами понимаете, Виктор? – уже стоя на пороге, дает последние наставления врач скорой.

– Понимаю, разумеется. Исключить все раздражители – запомнил.

– Желательно, чтобы Антонина сейчас поспала. Лишний раз ее не тревожьте.

– Хорошо, спасибо вам за то, что быстро отреагировали, доктор.

Распрощавшись с бригадой медиков, закрываю дверь и возвращаюсь в спальню. Там, в ворохе одеял, укрывшись до самого носа, лежит Кулагина. Не спит. Чутко дремлет. Думаю, несмотря на усталость ни я, ни она в подобный момент уснуть не сможем. В голове слишком много мыслей, а в сердце противоречий. Это какая-то дерьмо-драма ночь! Если можно так сказать о ночи, когда ты стал самым счастливым человеком, при этом ухнув куда-то в бездну собственной души.

Опираюсь плечом на косяк и устало потираю лицо. Время – раннее утро. За окнами уже светло. Дождь так и не прекратился. Так и продолжает барабанить по крышам высоток и машин. Жители столицы разъезжаются по своим рабочим местам. Я на ногах без малого сутки. И это были жутко выматывающие сутки. Тело ломит, глаза режет. Только мозг, как заведенный, бесится в черепной коробке, не желая засыпать.

Присаживаюсь на край кровати. Тони лежит ко мне спиной, отвернувшись к окну. Такая маленькая и потерянная, что просто… млять. Порывисто заправляю прядь ее шоколадных волос за ушко. Она вздрагивает, но и дальше упорно делает вид, что спит. Не хочет разговаривать? Вероятно. Я могу ее понять. Задевает ли меня подобное после случившегося? Еще как. Где-то на физическом уровне скребет от ее недоверия. Но я готов наступить на горло собственной гордости. Все это херня! Буквально полчаса назад я, пздц, как перепугался…

Когда она у меня на глазах “поплыла”, медленно оседая на пол, думал, и сам кони двину от страха. Только что стояла, пригвождая к месту своим испуганным взглядом, и вот уже падает передо мной, как подкошенная. Без сознания. Никому не пожелаю пережить подобное. Мозг в такие моменты отключается напрочь! Первой в строю неизменно оказывается паника. Благо, ее телефон оказался под рукой, а руки на автомате вбили номер экстренной службы. Итог? Заключение врача – переволновалось. Плюс сутки без сна, перелет и насыщенный на эмоции день, который добили неожиданная новость и истерика. Конкретно этот обморок никаких страшных последствий для беременности не несет. Но если продолжить в том же духе – исход будет плачевным. И для нее, и тем более для мелкого.

Достаю из кармана брюк, которые натянул перед приездом скорой, положительный тест. За последний час я, наверное, уже с сотни раз крутил его в руках, вчитываясь в это “беременна”. И все равно опять сердце сжимается, а в глотке ком размером с теннисный мяч. До сих пор поверить сложно, что это правда. Только теперь я еще и боюсь. Радоваться. Эгоист внутри меня настолько хотел, желал, молил, чтобы предположения оказались правдой! Что после того, как увидел результат и чем закончилась истерика Кулагиной… короче, звездец какой-то.

Я реально в полной растерянности. Понятия не имею, что делать дальше и какой искать к Кулагиной подход. Ее страх настолько велик, что никакие вразумления ее не переубедят! С ней такое бывает. Упрется, и не пошатнешь. Временами ловлю себя на том, что, может, было бы спокойней, не окажись конфетка в положении? Но тут же обрубаю себя. Сама мысль, что она может сделать аборт, душит и режет без ножа по живому. Конечности выкручивает, стоит только представить, что она решится убить нашего ребенка. Это наше с ней продолжение. И это прекрасно, черт возьми! Осталось только каким-то немыслимым образом донести это и до Антонины, не позволив сделать никакого опрометчивого шага. Ведь должен же быть способ, правда?

Я, блть, уже люблю этого ребенка! Хотя он там сейчас еще размером как что? Горошина? Семечка? Или и того меньше? Вдруг это сын? Маленький пацан, который станет маминым защитником. Может, такой же конопатенький, как Кулагина? А вдруг дочка? Дочке я тоже безумно буду рад! Папина принцесса с мамиными глазами. Да мне вообще по хрен, на самом деле, пол ребенка! Главное – здоровый. А уже все остальное: счастье, ласку, любовь – мы с Кулагиной малышу отдадим с лихвой, независимо от того, пацан это или девочка.

Знаю, уверен, что и Тони перебесится. Полюбит нашего мелкого. Не сможет не полюбить! Ведь это она первая будет с ним или с ней рядом двадцать четыре на семь. Они уже одно целое. Ей просто надо время. Время и поддержка. Первые эмоции поутихнут. Страхи, как пыль, осядут. Кулагина обязательно поймет, что рождение малыша никак не “пауза” и уж тем более не конец. Наоборот – новое начало. Где бы только взять сил и терпения все это до нее донести сквозь целую броню недоверия? Конфетка даже представить себе не может, сколько прекрасных моментов может быть в жизни, когда рядом растет ребенок.