Невыносимое счастье опера Волкова

Готова ли я бросить все, к чему так стремилась? Готова ли отмотать жизнь на десять лет назад? Смогу ли стать счастливой здесь, когда абсолютно вся моя жизнь теперь за тысячи километров от этого места, а мне становится некомфортно уже от одной мысли бросить все, что есть в Москве… смогу ли?

Руся замечает меня и, разулыбавшись, начинает активно махать руками, к ним зазывая. Мокрая с ног до головы, но довольная. Вик оборачивается. Сердце снова сбивается с нормального ритма, как и час назад, когда мы встретились у его дома. И он снова улыбается, будто я не так давно снова ему не нагрубила. На манер Ру головой машет, к ним приглашая. О, боги, как велико искушение пойти! Особенно за этими четко просвечивающими мышцами пресса Волкова.

Он ведь и правда разозлился и запереживал, когда синяки на запястье от рук этого Кепкина-Шляпкина увидел. Смотрел так, будто на его драгоценное и личное покусились. Волнующе, короче, до мурашек. А я что? Я вместо того, чтобы грамотно съехать, снова ему нагрубила. Дура. Раньше я бы на это даже внимание не обратила, но после той ночи… блин, наизнанку все вернулось. Как реагировать на него теперь, вообще не знаю! Ни грамма не смущаюсь и не жалею о произошедшем, но та близость в разы все усложнила.

Телефон в руке оживает. Сообщение:

Дьявол: “Поужинаешь с нами, конфетка?”.

Взгляд поднимаю, на меня смотрит с телефоном в одной руке, и тряпкой в другой.

Поужинала бы, но зачем? Чтобы снова вернуться к вопросу: дальше что?

Я не набираю ему смс. Просто отрицательно машу головой. Одними губами прошептав:

– Прости.

И дабы не испытывать свою выдержку на прочность, возвращаюсь в дом. Наливаю себе кружку чая и, устроившись на кухне, набираю номер одного из своих хороших друзей, по совместительству далеко не последнего человека в туристическом бизнесе. Вопрос с этим мутным Шляпиным Олегом не дает мне покоя, а Демьян и его семья давно уже на этом “рынке”. Но, увы, Нагорный трубку не берет. Приходится набрать Ромке:

– Кулагина? Что-то срочное? На встречу лечу.

– Летишь прямо? По Москве в час пик?

– Ладно, поймала, тащусь, как черепаха. Еще Ладу надо заехать забрать, до ужина с инвесторами полчаса, а я тут в пробке застрял многокилометровой.

– Вот это уже больше похоже на правду. Но да ладно, я на пару слов, сильно тебя не отвлеку. Нагорный в городе, не в курсе?

– Вроде к предкам с Фисой уехали. А что?

– Трубку не берет. Слушай, я сейчас скину имя одного человечка и его фирмы, можно вас попросить пробить по вашим каналам? Кто, что, чем занимается и как давно? У вас там связей явно будет поболе.

– Нин, проблемы какие? Если да, ты только свистни. Отправим ребят…

– Не-не-не, – смеюсь тихонько в трубку. – Не переживай, у меня тут сосед – грозный дядя полицейский, если что. Никто не сунется. Просто нужна информация… – вкратце объясняю, что произошло сегодня в кафе на набережной, Ромка напрягается. Ему, конечно же, такой “подкат” клиентов не по душе. И только в тысячный раз заверив, что со мной все хорошо, и я в полной безопасности, Бурменцев сдается и обещает разведать, что к чему.

Положив трубку, чувствую легкое удовлетворение. Ибо не фиг лезть со своими “выгодными предложениями” к девушке, которая говорит “нет”.

Глава 18

Глава 18

Виктор

– Жмурик.

На следующее утро в отделе на крыльце меня встречает Герман. Папку тянет, головой качая. Я глазами по личному делу “жмурика” пробегаю – еще один из того списка, что Шумилову подогнал Ларин. Твою бабушку! Тоже труп.

Выругавшись, подбородок почесываю. Чем дальше в лес, тем гуще ели.

– Доброе утро, Виктор Денисыч.

– Доброе, парни, – киваю патрульным и уже Герычу, – этот как?

– Тоже при странных обстоятельствах. Точь-в-точь, как и других пятеро. Улик нет, виновник не пойман, все списывают на случай. Где газ рванул, где тормоза отказали, где сигарету не потушили. Короче, херовая картинка складывается, Витёк.

– Их как будто убирают. Всех неугодных или ставших ненужными.

– Так точно. Мой осведомитель по секрету шепнул, что перед тем, как нашему трупу “тормоза отказали” в новой тачке за пару-тройку лямов, сам он пытался отказаться от работы с “Олир-групп”. Итог?

– Ну, теперь ему точно с “Олир” не по пути.

– Жестоко, – ухмыляется Герман.

Я плечами пожимаю. У нас вообще профессия жестокая.

Идет вторая неделя, как мы это дело раскручиваем, и картинка выходит все мрачнее и мрачнее. Десять имен в списке – пять из них безвременно почившие. По официальной версии – по неосторожности. По неофициальной – кто-то убийц умело прикрывает. Другие пять лиц, судя по полученной нами информации, до сих пор так или иначе сотрудничают с фирмой застройщиком, которую возглавляет некий Олег Петрович Шляпин. Не нравится мне все это. А тут еще и синяки на запястье Кулагиной покоя не дают. Знаю, что каким-то боком ее братец в это ввязан, поэтому предположения в голове вырисовываются не самые радужные. И хоть я уже напоминаю себе мнительную истеричку, но когда дело касается ее – ничего не могу с собой поделать. Боюсь любого шороха.

– Что будем делать, Волк? Шумилову надо бы “стукануть”. Пусть командировочного в оборот берет. Там за этой фирмой кровавый след тянется, а мы тут по углам шкеримся.

– Надо. Но для начала, слушай, организуй-ка наружку за Игнатом Кулагиным. Дерьмовое у меня предчувствие. Других надо “вести” через полкана, города и регионы не наши. Поговорю сегодня с ВасГеном, может, он поспособствует.

– Я тебя понял. Сейчас сгоняю, еще с одним человечком переговорю и займусь наблюдением. Слушай, Кулагин - это…

– Да. Брат Тони.

– Думаешь, может попытаться и ее в это втянуть?

– Хрен знает, Гер. Но в любом случае понаблюдать за ним – лишним не будет. Там тот еще самодур, и сам по уши вляпается, и за собой еще потянет. Неспокойно мне.

Перекинувшись еще парой новостей, мы с Германом расходимся. Он двигает в сторону парковки, я в сторону кабинета. Башка с самого утра трещит, даже кофе не помогло. Спал сегодня отвратительно. С каждым днем чувствую себя все рассеянней и рассеянней. А вечером еще ведь Русю на соревнования вести. Как пережить этот день?

Как вообще пережить этот месяц?!

В кабинете зарываюсь в бумагах, по новой штудируя добытую инфу. Через час уничтожаю очередную кружку кофе, выхожу перекурить и чуть ли не нос к носу со Столяровой сталкиваюсь. Как обычно в последние дни молча друг другу киваем и расходимся.

Испытываю ли я чувство совести перед ней за то, что мы с Тони киданули их с Лариным в ресторане? Ни грамма. Да, вот такое я дерьмо. Но я прекрасно знаю, что они с командировочным и без нас в ту ночь “не скучали”. Город у нас не такой большой, ушей и глаз за каждым углом – завались. Да и претензии и поползновения Инги в мою сторону наконец-то канули в небытие, что не могло не радовать. Единственное, при виде лейтенанта юстиции каждый раз “пожелание” Кулагиной вспоминалось невольно, мол женись, любить будет. И каждый раз по новой душу наизнанку выворачивало. Короче, как я ни боролся с собой, эта коза Антонина все равно из головы не выходила.