Нежная

Он замолчал, я взяла его за руку, он сказал таким тоном, как будто до сих пор не мог поверить:

– Он её чуть не трахнул прямо в машине. Остановился потому, что не хотел со мной отношения портить, если я вдруг захочу всё равно с ней что-то мутить. У меня есть запись с регистратора, как Роксана соглашается с ним ехать к нему, минут через десять после того, как в первый раз его увидела. Я конечно всегда знал, что Мишка красавчик и дамы его любят, но никогда не видел, чтобы он специально их разводил. А он, как оказалось, мастер. И весь тот прогресс, которого я добивался, тратя море сил, времени и денег, Мишка получил просто так, ему хватило машины, рубашки и улыбки. Он Роксану привёз обратно, принёс мне карту из регистратора и мою рубашку, а ключи оставил себе. Он потом сжалился и машину мне вернул, но берёт когда захочет, мы её вроде как делим. А Роксана поняла, что её развели, поизображала какое-то время страшную обиду, потом пришла сказать, что так уж и быть, она меня прощает, и готова попробовать ещё раз. Я сказал, что пусть с Мишкой это обсудит, я без него таких решений не принимаю.

Я улыбнулась, потому что слышала по голосу, что он шутит, но ситуация была не смешная. Спросила:

– И вы после этого ещё работали вместе?

– А я тут почти не бывал, мне было легко с ней не пересекаться. Зато она работала очень хорошо, не знаю, может, решила мне доказать, что пришла на эту должность не из-за моих красивых глаз, а действительно работать. Или надеялась, что я через время одумаюсь. Хрен её знает, что у неё в голове. Но результаты она показывала очень хорошие, у меня не было повода быть ею недовольным. Я не заморачивался, у меня было, чем заняться, я скинул "Три-Ви" на Мишку и открыл фирму с арендой пафосных тачек, это оказалось очень прибыльно, так что я должен Роксане ещё и за это спасибо сказать.

Он смеялся, но я чувствовала, что ему не особенно смешно. Я вообразить боялась, насколько это больно и обидно, когда тебе предпочитают парня на крутой тачке, который тратит на охмурение твоей любимой пять минут, чисто веселья ради, и добивается больших успехов, чем ты со всей своей любовью. От меня это было далеко, с меня всю жизнь было нечего взять, кроме меня самой, да и это было никому не нужно уже много лет.

"Как он вообще на меня посмотрел? Он такой классный, а я... я."

Я придвинулась поближе, обняла его руку и поцеловала куда-то, куда достала, он тихо рассмеялся и сказал:

– Ну что, скелет за скелет? Давай, твоя очередь рассказывать историю любви.

– Мне нечего рассказывать, я же говорила. У меня был всего один парень, мы учились в одном классе, дружили. Потом начали встречаться, когда уже закончили школу, я училась в швейном училище, он тоже в техникуме учился, домашки было мало, свободного времени много, мы постоянно гуляли. Потом он стал вести себя так, как будто вообще не рад меня видеть, я так и не поняла, почему это произошло. Может быть, из-за того, что я бросила училище и пошла работать, у меня был вечерний график, мы стали видеться реже. Потом всё реже и реже, появились мобильники, можно было позвонить сказать: "Я не смогу прийти, давай завтра", а потом послезавтра, а потом через неделю. Потом однажды он пришёл и сказал, что всё, завяли помидоры. Было обидно. У меня не завяли, я была уверена, что у нас всё отлично. До сих пор не могу понять, как я умудрилась не заметить, что что-то не так.

Повисла тишина, на этот раз ВэВэ ко мне придвинулся и обнял, поцеловал куда-то за ухо, сказал игривым шёпотом:

– А давай теперь о хорошем. Вот ты в какой момент поняла, что жить без меня не можешь?

Я захихикала и призналась:

– Когда ты носился по офису в этом крохотном, блин, полотенце! Ты себя видел?

Он рассмеялся, я подумала и уточнила:

– Хотя, нет. Позже. Тогда ты меня просто возмутил.

– Какой я возмутительный.

– Ужасно просто. Озарение у меня произошло потом, когда мы кофе пили на кухне. Утро было, такой свет... очень красивый. У тебя в этом свете глаза зелёные.

Он рассмеялся и опять меня поцеловал, сказал шёпотом:

– Тебе показалось, у меня обычные глаза, серые.

– Я тебе когда-нибудь сфоткаю и покажу.

– Покажешь. А сейчас лучше покажи мне что-нибудь другое, – он нащупал край моей футболки и потянул вверх, внезапно остановился и сказал: – А у меня знаешь, когда озарение произошло?

– Когда?

– Прям сразу. В первую секунду, только дверь в ванную открыл – и меня озарило. Ты думала, что ты своей рубашкой что-то прикрыла? Ты ничего не прикрыла, видно было всё.

– Правда?!

– Да. У меня потом эта картина весь день перед глазами стояла.

Я изобразила тяжкий обиженный вздох и шмыгнула носом:

– Вот так вот, да? Вот такой ты, значит.

– О, да, я животное, – он изобразил рык и щекотно укусил меня за шею, я рассмеялась и стала отбиваться, но не особенно сильно. Он отцепился от моей шеи и сказал серьёзно: – На самом деле, я не знаю, когда я это понял. Сейчас кажется, что с первого взгляда, но тогда казалось, что ничего со мной не происходит и я полностью в порядке, просто мне кофе твой нравится, и волосы твои нравятся, и разговоры всякие, и почему бы не просидеть с тобой лишние пять часов за чужой работой, и почему бы не поехать к тебе пить кофе посреди ночи, всё такое.

– Почему "посреди ночи"? Было не так уж поздно.

Он медленно глубоко вдохнул и ответил таким тоном, как будто долго молчал на очень важную тему, надеясь, что я сама пойму, но я так и не поняла:

– Анечка, солнышко, я просыпаюсь в четыре тридцать летом, в восемь тридцать зимой. Как ты думаешь, когда я ложусь?

Я замерла, пытаясь сосчитать про себя, но с логикой было туго, и я спросила:

– Когда?

– В идеале – около девяти вечера. И так было всю жизнь, мне это создавало море проблем, у меня в студенческие годы было погоняло Вася-хорёк, потому что я в клубах засыпал, как только находил диван, и мне даже музыка не мешала, на мне прыгать можно было, я не просыпался. И вне зависимости от того, во сколько я лёг, как только встанет солнце, я проснусь, и мне будет именно так плохо, как должно быть, до самого вечера. И я в этом состоянии третий день.

– О, боже... Спи.

Он рассмеялся, погладил меня по щеке и сказал на ухо:

– Я не могу, я привык отвечать за свои слова, а я недавно кое-кому обещал помочь наверстать три года без секса. Снимай, – он потянул мою футболку вверх, я сняла её и она тоже куда-то улетела.

Если бы мне кто-то вчера сказал, что сегодня я буду заниматься такими вещами со своим директором, я бы не поверила. Но если мне сегодня скажут, что я буду заниматься с ним этим всю жизнь, я буду счастлива.

Он возносил меня в небеса, а потом обрушивал в бездны животного удовольствия, я вспомнила всё, и узнала много нового и интересного, и засыпала с ощущением, что не просто попала в волшебное зазеркалье, но и нашла в себе достаточно сил, чтобы остаться в нём навсегда. Я любила жизнь с неистовой силой, и любила мужчину, который вернул меня в эту жизнь. Я понятия не имела, что будет завтра, но была уверена, что с его помощью обязательно справлюсь, с чем угодно.

5. Приложить усилие

Утром я проснулась одна. В первую секунду не поняла, где нахожусь, ощущения в теле были очень странные, я осознала, что совершенно голая, и испугалась, но потом вспомнила, что вчера было, и расслабилась, опять заворачиваясь в одеяло и улыбаясь.

А в следующую секунду опять дёрнулась, вскакивая и пытаясь найти телефон – мы собирались идти смотреть квартиру, ВэВэ говорил, что это нужно делать пораньше, а судя по тому, что я прекрасно выспалась, уже обед.

На часах было два часа дня, я хлопнула себя по лбу и упала обратно на подушку, осознавая, что проспала своё счастье, точно как мне всю жизнь пророчили всякие любители вскочить на рассвете и греметь посудой на всю квартиру.

Смирившись, я опять взяла телефон, открыла ВК и прочитала все сообщения от подружек, оставив сообщения от Василия Великого на десерт. Подружки слали котов и мемасы, я их радостно всем репостила, и Василию Великому тоже репостила, он на аватарке был такой красивый, что хотелось сохранить её себе и поставить на рабочий стол.