Нежность Аксель

– Меня уже давно не сбрасывали, - сказал Антонен.

– Не следует так говорить, это приносит несчастье.

– Ты суеверна?

– Конечно. Как и все, на мой взгляд. Кстати, помнится, у тебя был хлыст-талисман, десять раз зашитый сапожником!

Они обменялись заговорщицкими улыбками, и когда Антонен слегка коснулся руки Аксель - нежно, но сдержанно, - она не стала противиться.

* * *

Кэтлин рассеянно следила взглядом за пчелой. Розовые кусты цвели без устали, на них в изобилии появлялись крупные красные и желтые цветки, так привлекавшие насекомых.

– Когда ты говоришь, что все закончится тем, что ты наделаешь глупостей, о чем конкретно ты думаешь, Дуг? О самоубийстве? Об ограблении банка?

Смущенная физиономия молодого человека вызвала у Кэтлин смешок.

– Я пошутила. Ты потерял чувство юмора? Пойдем-ка, я поджарю тебе яичницу-глазунью. В холодильнике почти пусто, я сегодня должна была уезжать, но, в общем, очень рада, что ты приехал. Приглашаю тебя вечером в ресторан!

После крика о помощи - по телефону - она отправила Дугласу билет на самолет, приглашая провести у нее в Лондоне сутки. Он был настроен рассказать ей обо всех своих неприятностях, но ничего не объяснил. Он терялся уже в начале предложения, не мог его закончить и при этом не отрывал взгляда от пола.

Они вошли в дом, где большая часть мебели была уже в белых чехлах.

– Мы все лето проводим за городом, - пояснила Кэтлин.

Джервис, должно быть, пробудет до сентября в Саффолке, куда Кэтлин приедет на несколько недель, перед тем как отправиться в одно из своих далеких и загадочных путешествий. В этом году ей захотелось побывать в Японии, и она исчезнет на некоторое время, даже не станет подавать о себе вестей.

В кухне она доверила Дугласу бутылку бордо с указанием года и штопор.

– Займись этим, пока я поджарю яйца. Бекон? Сосиски?

– И то, и другое.

Она порылась в ящиках и вытащила накрахмаленный фартук, который надела поверх костюма из кремового льна. Присутствие Дугласа очень ее раздражало, но любопытство взяло верх. По крайней мере, будет интересная тема для разговора, когда она увидится с родителями и Беном.

Что-то, что могло бы отвлечь от досадных мыслей об исчезнувшем браслете, преследовавших ее последние дни. Его не удалось найти после разрыва с Оливье. Дополнительное разочарование, сопровождаемое весьма унизительным чувством, что ее принимали за дурочку. Неужели она достигла возраста, когда общаются с альфонсами?

– Я до сих пор не переварил того, как Бен выпроводил меня, - вздохнул Дуглас за ее спиной.

Она повернулась с шипящей сковородой в руке.

– Нет-нет! Только без стенаний и уж тем более - без нападок на деда. Я обожаю Бенедикта и не желаю, чтобы его критиковали.

– Прошу прощения! Я и забыл, что ты превозносишь его до небес, - цинично заявил он.

– Он того заслуживает, Дуг. И если ты этого не понимаешь, то отсюда все твои проблемы.

– В самом деле?

Она смахнула яйца на тарелку таким резким движением, что задела вилкой сосиску.

– Он парализован, па-ра-ли-зо-ван!
– произнесла она по слогам, наклонившись к Дугласу.
– Ты представляешь, что это значит? Уже одно это требует уважения и любви, но это далеко не все. Он поставил на ноги вас с сестрой. Он вдовец. Одного сына он потерял в море и даже не имел возможности похоронить, другой - простак. Тем не менее все это он переносит с достоинством. Даже то, что сам оказался в инвалидной коляске. Более того, он единственный, кто в нашей обеспеченной и беспечной семье работает в поте лица, единственный, кто зарабатывает на свою и вашу жизнь.

– Из меня-то он выжал все соки.

– Но уехал ты! Не перевирай того, что произошло, я не та публика, которая тебе поверит. Так о чем ты говоришь?

– Я тоже мог стать тренером, - проворчал он.
– У него для всех находится место.

– Вовсе нет. Я ничего не понимаю в ваших чертовых лошадях, но никто из здравомыслящих людей не столкнет лбами сестру и брата. Поступив так, он настроил бы вас друг против друга. Аксель уже начала, ты на четыре года младше и ничего в этом не смыслишь.

– Оставь треп, Кэт! Ты только что говорила об обеспеченной семье! Так вот, я уже не часть ее, я подыхаю с голоду. Я весь в долгах и, чтобы расплатиться с ними, готов стать проходимцем...

На последнем слове голос молодого человека прервался, и Кэтлин увидела, как задрожал его подбородок. Из деликатности она отвела взгляд. Она знала Дугласа более волевым, более напористым - тогда он начинал карьеру наездника. Хорошо, он вырос, стал на пятнадцать сантиметров выше нормы, тем лучше: это избавило его от риска сломать шею на ипподроме. Почему он не смог заняться чем-нибудь другим? Из-за лени? Из-за нехватки инициативы или желания? Она принялась внимательно его разглядывать. Черты его лица стали жестче, определеннее, возле рта залегла отчетливая горькая складка. Он выглядел старше своих двадцати четырех лет.

– Проходимцем? Объяснись-ка.

– Бывают соблазны, Кэт! Предложения, от которых не отказываются, когда находятся в отчаянном положении... Гадкие вещи, которые человек согласен сделать, лишь бы покончить с нищетой...

Больше он ничего не сказал, но ей этого и не было нужно. Допустим, Дуглас поступил дурно, но ведь хватило же у него ума обратиться за помощью! А может, это шантаж? Как бы там ни было, она должна ему помочь.

– Ты хочешь, чтобы я походатайствовала за тебя перед Беном? Ты не осмеливаешься встретиться с ним сам? Ладно, я поговорю с ним, как только окажусь на конном заводе. Там он более спокойный, так будет проще. Только мне нужно знать, чего ты от него хочешь. И в любом случае это не избавит тебя от встречи с ним. Рано или поздно тебе придется повиниться перед ним: сказать, что ты был не прав, хлопнув дверью, что ты сожалеешь, что без него у тебя ничего не получается. Если ты сможешь добавить, что привязан к нему, он растает, как кусок масла на солнце.

– Не требуй от меня невозможного!
– воспротивился Дуглас.

– Просишь ты, а не я. Имей это в виду.

Почему она должна всегда давать советы своим младшим кузенам? Потому что они молоды и не имеют никакого опыта, кроме обращения с этими проклятыми лошадьми? Бен слишком любит их и всегда излишне опекал.

Она снова взглянула на Дугласа. Был ли он мил? Не было ли в нем какой-то бесхарактерности, чего-то, что побуждало бы только к плохому, как в Оливье? Нет, сравнивать его с Оливье было опасно: можно было вызвать в себе такую неприязнь к нему, что она уже не сможет защищать его.

– Ты не ешь, Кэтлин?
– любезно спросил он.

Проходимцы и альфонсы могли вести себя очень обходительно, очаровательно - она совсем недавно в этом убедилась. Она съела крохотный кусочек бекона и отставила тарелку. Разговор испортил ей аппетит. Впрочем, это только пойдет на пользу ее фигуре.

* * *

Скрестив руки, вся в поту, Аксель восстанавливала дыхание. В открытое окно веял теплый ветер, который не приносил прохлады. Антонен вышел из ванной с полотенцем на бедрах и сел в ногах кровати. В его улыбке не было ничего вызывающего, он выглядел счастливым.