Нежные признания

— Позже, — сказала она. — Сначала я хочу узнать, что ты делал у леди Коудрей и как узнал, что меня будут поджидать бандиты.

Джеймс провел рукой по волосам и посмотрел на нее умоляющим взглядом. Потом пожал плечами.

— У меня есть два объяснения, — заговорил он. — Первое — это…

— Да?

Джеймс свел пальцы в замок и задумчиво рассматривал их в тишине. Он вспоминал свой сон, где все складывалось для него, как на карте: дом, мост, водопад, местность. Он проник в мысли главаря и знал, где и как тот разместил своих людей. Это было похоже на игру в шахматы. Он не мог сорвать их планы, как не мог предотвратить и визит Фэйт к леди Коудрей, да и не хотел этого. Было важно, чтобы она получила книгу. Все, что он мог, — это сыграть и выиграть.

Его дыхание участилось.

— Первое объяснение — это то, что я унаследовал по линии бабушки Макэчеран дар ясновидения и могу видеть будущее…

Фэйт перебила его, недоверчиво фыркнув.

— Я похожа на дуру? Это не шутка. Мы в серьезной опасности!

Барнет внимательно смотрел на нее несколько секунд, затем произнес:

— По словам моей шотландской бабушки Макэчеран, я — грампианский провидец.

— Ага, тогда, по словам моей ирландской бабушки Макбрайд, наша семья может уходить корнями к Мерлину, и это превосходит всех предсказателей, которых ты назовешь. Мы можем поторопиться? Ты сказал, что у тебя два объяснения. Второе должно быть более правдоподобным, чем первое.

Он поднял плечи, всем видом показывая, что находится в замешательстве.

— Воспринимай, как хочешь. Все так, как я сказал тебе. Я увидел твое объявление в газете и решил прийти по указанному в нем адресу. Когда ты рассказала мне, что подозреваешь, будто за тобой следят, я решил прояснить это.

Она тяжело вздохнула, поняв, как все произошло.

— Ты залез в мою комнату и нашел мои письма!

— Ты бы ничего мне не рассказала. Что еще мне оставалось делать?

— Ты знал, что я собиралась сюда сегодня, чтобы встретиться с леди Коудрей?

— И я не жалею об этом. — Обиженным тоном произнес Джеймс. — Те головорезы поджидали тебя.

Фэйт ухватилась за его слова:

— Как ты вообще узнал об этом? И не говори мне этой ерунды про ясновидение.

— Я и не собирался. Я подслушал их разговор. Они сидели в засаде под мостом. — Он увидел все во сне, так что это не было абсолютной неправдой. — Им нужна была книга. Ты была бы в безопасности до тех пор, пока не отдала бы ее им.

Она нахмурила брови.

— Куда ты ходил, пока я пряталась за водопадом? Один из бандитов сказал, что трое его парней полегли. Они не… — При этих словах у нее сдавило горло.

— Конечно, они не мертвы! — Джеймс покачал головой от изумления. — Я поколотил их немного, вот и все. Они выживут.

Но Фэйт еще не закончила.

— Ты следил за мной до дома леди Коудрей?

— Я ехал в том же поезде, что и ты.

— Но…

Неожиданно он сам набросился на нее.

— Заканчивай с этими бесполезными расспросами! Ты жива! Я жив! А все могло обернуться по-другому. Не будь такой серьезной. Все ведь хорошо, не так ли?

Джеймс был прав. Дурманящий коктейль эмоций — запоздалое облегчение, радость, восторг — переполнял ее и вызывал головокружение.

— Да, конечно.

— Это все, что я хотел услышать.

И тогда он поцеловал ее.

Это был не нежный поцелуй, а страстный, агрессивный, восхитительный — именно то, в чем Фэйт тогда нуждалась. Она была жива, как никогда, да и Джеймс тоже. Потребность подтвердить эту правду наполняла каждую клеточку ее тела. Она обвила его руками и наслаждалась силой обнявших ее рук. Ей показалось, что она сейчас растает от такого чуда.

Когда Джеймс коснулся ее языка своим, глубоко внутри появилась уже знакомая ей дрожь. Они хотели быть ближе. Он посадил Фэйт к себе на колени, и твердая округлость, упершаяся в нее, заставила ее застонать от желания. Он целовал ее снова и снова, его рот льнул к ней с такой страстью, что у нее кружилась голова. Его руки скользнули к ягодицам и сильно прижали ее к его паху. Когда он потерся о нее, она застонала от все усиливающегося желания.

Фэйт целовала его щеки, уши, шею и мурлыкала от удовольствия, чувствуя его ускорившееся сердцебиение. Ее действия были необдуманными, но она и не хотела думать. Она устала от всех сдерживающих правил, возложенных на нее как на дочь своего отца, как на компаньонку и как на учительницу. Она все больше хотела быть похожей на свою мать. Она хотела выжать из жизни столько, сколько было возможно, — и к черту последствия! Будет боль, будет наслаждение, но, по крайней мере, пустое немое пространство на месте ее сердца будет знать, что она по-настоящему живет.

Страсть Фэйт разожгла страсть в Джеймсе, как пламя сухое дерево. Он расстегнул пуговицы ее плаща и стащил корсаж платья ей на пояс. Легко справившись с корсетом, он стал целовать ее грудь, теребить языком твердые бутоны сосков, засасывать их, пока боль и наслаждение не стали для нее настоящей мукой.

Когда он поднял голову и посмотрел на нее, у обоих уже сбилось дыхание.

Только сейчас он почувствовал, что задыхается, и набрал в легкие воздуха.

— Я никогда не видел тебя такой раньше. Что…

Фэйт не могла позволить ему испортить все словами и, дотянувшись до его брюк, начала расстегивать пуговицы.

— Я не ищу любви. Я не хочу мужа. Я хочу испытать все, что предлагает мне жизнь, пока не поздно.

На несколько секунд наступила абсолютная тишина, затем Барнет внезапно оттолкнул ее и посадил на место. Придя в себя, Фэйт удивленно посмотрела на него.

— Джеймс, — выдохнула она, — что…

Он нахмурился, и она интуитивно отодвинулась в сторону.

— Новый опыт. Вот чем я являюсь? — Его голос заскрежетал в ее ушах как наждачная бумага. — Ты не знаешь, когда остановиться. Именно это и было причиной наших неприятностей много лет назад: страсть, чисто животная страсть. Кажется, никто из нас не научился на своих ошибках. — Он выпрямился и скрестил руки на груди. Затем продолжил ровным, безразличным тоном: — Давай вернемся к нашему обсуждению. Я ответил на твои вопросы. Теперь твоя очередь ответить на мои.

Фэйт смотрела на него широко раскрытыми глазами и пыталась поправить свою одежду. Ей хотелось размозжить ему голову. Ей хотелось задушить его. Ей хотелось плюнуть в него и растоптать его.

«Страсть». Должно быть, он прав, потому что она никогда, никогда не любила никого так сильно, как Джеймса Барнета.

Девушка отвернулась и стала смотреть в окно. Туман поднимался, солнце клонилось к закату, и можно было любоваться бурной растительностью английского загородного пейзажа во всей ее красе.

— Фэйт?

Она не взглянула на него:

— Что ты хочешь узнать?

Теперь его голос был мягким и нежным.

— Начни сначала, — сказал он. — Расскажи мне, что побудило тебя дать объявление в газету.

Глава 10

Фэйт уставилась в окно, чтобы он не видел, как она рассержена. Она была женщиной, которую отвергли, и не один, а два раза. И не кто-нибудь, а Джеймс Барнет! Почему она тает перед ним? Если бы она посмотрела на него сейчас, то испепелила бы. Девушка уставилась в окно, словно собиралась с мыслями.