Ни минуты покоя

Пока я напрягала свою память, человек открыл дверцу и помог Аникеевой выйти. Дверцу он захлопнул ногой, Евгению Александровну подхватил на руки и так внес ее в предупредительно распахнутую швейцаром дверь ресторана. Аникеева радостно хохотала, обнимая его руками за шею и дрыгая в воздухе ногами.

Ого! Наверное, Марго все же была права, когда говорила мне о том, что ее знакомый — человек не совсем адекватный и от него можно ожидать всего на свете. Некоторым женщинам это очень даже нравится — адреналин, черт побери! Какие тут еще нужны наркотики, когда твой собственный организм вырабатывает такое!

Итак, я его увидела. Судя по поведению, именно его имела в виду Марго, рассказывая мне о человеке, который должен ей передать видеокассету.

Что было ложью в ее рассказе? Первое — пришел другой человек. Второе — степень опасности, которую она мне обрисовала.

Была ли ложью информация насчет того, что записано на кассете, — я не знала; Марго мне тогда сказала, что там сняты ее развлечения с ее приятелем. Был ли это тот человек, который только что внес ее мачеху на руках в ресторан? Или это были записи встреч Давыдова с Натальей? Пока я этого не знаю.

А уж то, что она наплела отцу насчет давних дурацких фотографий с подругами, — явная липа, тем паче что Марго могла сжечь первую попавшуюся пленку. Видимо, Аникееву все это было глубоко до лампочки и волновали его не душевные проблемы своей дочери, а лишь неприятная ситуация, в которой та оказалась.

Где же я могла видеть этого типа? Где и когда? Лицо, конечно, «уголовное», как выразилась Стелла. Хотя доктрина Ломброзо еще под вопросом, можно сказать, что определенные черты лица вызывают у смотрящего на него определенные ассоциации. Мне приходилось видеть и убийц с ангельскими добродетельными личиками, и благородных людей с такими рожами, что можно было умереть от страха, встреть ты их ночью в безлюдном переулке.

Нет, все же я его не видела. В смысле — не видела вот так, лицом к лицу. Но почему же тогда… Ах, ну да, ведь чтобы видеть человека, не обязательно с ним встречаться. Может быть, на фотографии. Похоже, похоже… И где была эта фотогра…

Я похолодела и крепко сжала пальцами руль своего «жука». Потом медленно-медленно повернула ключ зажигания и, аккуратно вырулив машину на шоссе, поехала прочь от ресторана. Притормозив на перекрестке, я достала сигареты и закурила. То, что вспомнила, было столь ужасно, что просто не укладывалось в голове.

Конечно, это лицо было мне знакомо. Я видела его в газете примерно год назад. Этого человека судили за двадцать семь убийств, которые он совершил на протяжении трех лет, терроризируя окраины нашего города. Следствие неопровержимо доказало его вину и приговорило к смерти. Приговор, само собой, в исполнение не приводился по соображениям политическим — Россия ждала принятия в Совет Европы, а смертные казни там не приветствуются.

Так что серийному убийце светило пожизненное заключение, если бы его не прикончили в тюрьме. Не знаю, как это было сделано, но смерть явно была насильственной. Наверное, вовсю постарались родственники жертв, подкупив нужных людей, а те сделали, что требовалось.

Дело замяли, и об этом факте газеты не написали ни строчки. Зато леденящие подробности собственно судебного процесса приводились в каждом номере. Всю неделю городские газеты (да и некоторые из центральных) обсасывали детали «трудов и дней» жестокого маньяка.

Сообщение о приговоре к высшей мере было воспринято с пониманием, но газеты уже тогда предупреждали, что скорее всего Харитонов переживет родителей своих жертв — практика неприведения смертных приговоров в исполнение уже действовала вовсю. Однако газеты ошиблись — Харитонов был убит в тюрьме.

Но кого же я тогда видела сегодня? Брат? Да-да-да, кажется, в одной из публикаций мелькнуло короткое интервью с братом убийцы и даже была помещена их семейная фотография, газеты любят такой жанр.

Помнится, интервью было выдержано в мягких тонах, и брат и мать убийцы характеризовали его как умного, интеллигентного человека и оба ума приложить не могли — откуда в нем взялось такое зверство.

Хм, а ведь Аникеева очень даже может знать, чьим братом является ее любовник. Наверное, это особенно щекочет ее чувства — адреналин-с!

Да и Марго хороша. Может, это у них семейное — тяга к острым ощущениям?

Я решила не терять времени даром на досужие размышления и, позвонив в газету, попросила к телефону своего знакомого репортера.

— Харитонов? — переспросил он. — Это который из городской администрации?

— Это который серийный убийца, — напомнила я ему. — Мне бы адресок матери.

— Эк чего захотела!

— А в чем проблема?

— Так искать надо! Это ж прошлого года история, все блокноты того времени давно мохом поросли, — нетерпеливо проговорили в трубку.

— А я заплачу. Ты найди того человека, который встречался с матерью Харитонова, и узнай адрес или телефон, — попросила я.

Мне повезло. Оказалось, журналист, который делал тот давний репортаж, сейчас находится в соседней комнате и изнемогает от похмелья, которое нахлынуло на него в середине дня, поскольку пить он начал с утра.

Информация стоила мне всего бутылки водки, которую я вручила радостному представителю «четвертой власти», вышедшему встречать меня на порог редакции. Пол-литра перекочевала в глубокий карман его куртки, а у меня в руках оказался листок блокнота с коряво процарапанным адресом и телефоном Харитоновой.

Поскольку я была уверена, что не встречусь с братом убийцы — ведь тот был в ресторане с Евгенией Аникеевой, — я решила немедленно навестить мать Харитонова. Набирая номер телефона, намеревалась представиться либо работницей службы психологической реабилитации, либо журналистом, который за хорошую сумму купит воспоминания. Но все обернулось гораздо интереснее.

Мне даже не пришлось объяснять причину своего визита. Неожиданно радостный женский голос предложил мне зайти и продиктовал адрес — точь-в-точь тот, который был записан у меня на листке.

Через полчаса я была уже у Марьи Аркадьевны. Когда она открыла мне дверь — я чуть не ахнула. Еще одно совпадение! И какое!

На пороге стояла та самая старушка, которая регулярно встречалась мне во время утренних пробежек в парке. Видимо, судьба еще давным-давно определила, что мне предстоит заниматься этим делом, и решила дать мне возможность познакомиться с одним персонажем моего будущего расследования заблаговременно.

Не уверена, что вам часто приходилось беседовать с матерями убийц, если вы, конечно, не пишете на эту тему какую-нибудь диссертацию. Мне подобный контингент практически не попадался и никаких статистических выкладок видеть не приходилось. Тем не менее я, само собой, предполагала увидеть убитого горем человека, может быть, и крепкого, но наверняка надломленного. Черта с два! Все с точностью до наоборот.