Ни минуты покоя

Что ж, Марго теперь придется обойтись без моей помощи. Думаю, она не очень огорчится.

Я решила не терять времени, а заодно и денег, которые мне причитались за охранные услуги. Как следует позавтракав после утренней пробежки — теперь я немного изменила привычный маршрут, чтобы не сталкиваться с Марьей Аркадьевной, — я уже намеревалась поехать к Аникееву, чтобы получить деньги у Стеллы и, если получится, немного поболтать с ней, как вдруг «Нокия» зазвонила вновь.

На этот раз со мной говорила Стелла. По голосу домработницы я поняла, что случилось что-то ужасное. Она просила меня приехать как можно скорее.

Неужели на нее опять кто-то напал? Или у супругов Аникеевых над штатной единицей домработницы тяготеет неизбывное проклятие?

Я не заставила себя долго упрашивать, и вскоре мой «Фольксваген» тормозил у знакомого особняка. Стелла открыла дверь, едва лишь я позвонила. Девушка была в предельно шоковом состоянии. Я даже не успела протянуть ей сотовый телефон, как она схватила меня за рукав и буквально втащила в дверь.

— Да что у вас стряслось? — взволнованно спросила я. — Неприятности у Евгении Александровны? Она вообще дома или нет?

При упоминании о хозяйке Стелла поморщилась. Несмотря на ее душевное состояние, имя Евгении Александровны являлось очень сильным раздражителем. Настолько сильным, что девушка вновь обрела дар речи.

— Да пропади она пропадом, змеюка, — зашипела Стелла. — Она-то тут при чем?

— А кто при чем?

Но Стелла не успела ответить — по лестнице уже спускался сам Аникеев.

Увидев меня, он молча кивнул мне и направился в зал. Я прошла за ним и остановилась возле дивана, ожидая, пока мне предложат сесть.

Это было проделано так же молча — Василий Андреевич указал рукой на диван, а сам бухнулся в кресло. Достав из малахитовой коробки, стоявшей на тумбочке, длинную гаванскую сигару, он раскурил ее и тут же смял в пепельнице, раскрошив до листочка.

«Долларов пятьдесят, между прочим», — подумала я, глядя на останки сигары.

— Это вы сделали? — вдруг спросил Аникеев, вскидывая на меня глаза.

— Вы о чем?

— Если я вас недооценил, то признаю свою ошибку, — с угрозой произнес он. — Давайте без глупостей и скажите, сколько я вам должен.

— Стелла должна посчитать хронометраж, — спокойно произнесла я, — но если вам интересно, то по моим подсчетам получается…

— Прекратите, — с ледяной яростью в голосе произнес Аникеев. — Называйте сумму и кончайте этот цирк. Сколько? Пять тысяч, шесть?

— Да о чем вы?

— Я вас в порошок разотру, — пообещал Аникеев, поднимая сжатый в ярости кулак. — Как вы могли вообразить, что меня можно шантажировать таким образом? Вы отдаете себе отчет в том, что вы делаете?

Я поднялась с кресла.

— Мне не нравится, когда со мной говорят таким тоном, — произнесла спокойно и твердо. — Я не понимаю, о каком шантаже идет речь. Если вы не хотите платить мне причитающиеся деньги, можете ими подавиться; телефон я, кстати, вернула. Если же речь идет о чем-то более серьезном, то извольте ввести меня в курс дела.

Аникеев молчал, пристально глядя на меня и как бы прислушиваясь к своим мыслям.

— По-моему, что-то произошло с тех пор, как вы мне позвонили. Вы узнали обо мне что-то новое? Вам что-нибудь наплела обо мне Марго? — пустила я пробный шар. — Пусть спустится и расскажет при мне. Какие у нее ко мне претензии, я хочу выслушать!

— Так это не вы?! — в ужасе произнес Аникеев и, достав платок, вытер со лба пот.

— В каком смысле? — прикрикнула я. — У вас что, температура или вы обкололись?

— Марго похитили, — выдохнул наконец Аникеев. — Сегодня утром.

Теперь настала моя очередь удивляться. Я присела на диван и, закурив, стала задавать вопросы один за другим. Аникеев отвечал кратко и отрывисто, не возражая. Он как бы хотел загладить свою вину за то, что заподозрил меня в похищении Марго с намерением выжать из него побольше денег.

Гипотеза, которую позволил себе Василий Андреевич, была, конечно же, идиотской. Она, впрочем, свидетельствовала о двух вещах — о том, что он достаточно высоко ценит мои способности, и о том, что подобные действия вообще считал возможными с моей стороны.

— Почему вы считаете, что вашу дочь похитили? — спрашивала я.

— Телефон. Маргарита ушла рано утром, а через некоторое время мне позвонили на работу и какой-то мужской голос сказал, что, мол, ваша дочь домой не придет, но мне не следует волноваться.

— И все?

— Сказал, что даст о себе знать позже. И предупредил, чтобы я не обращался в органы.

— Вы не обращались?

— Пока нет, — жестко сказал Аникеев. — Я не хочу, чтобы ее убили. Я не хочу, чтобы об этом было в газетах. Я не хочу никакого шума.

Мне показалось, что Василию Андреевичу следует поменять местами эти три предложения по степени их значимости для него — как он ни был потрясен, возможность спокойного ведения дел была для него дороже.

— А от меня чего вы хотите? — медленно произнесла я. — Теперь, после того как вы сказали, что вам не о чем больше со мной говорить?

— Займитесь этим делом, — мрачно уткнувшись взглядом в полировку стола, предложил Аникеев.

— Вы хотите, чтобы я нашла Марго или чтобы привела вам за ушко похитителя?

— И то и другое, — коротко сказал тот. — За ценой не постою. Такое не прощается.

— Я вас понимаю. Но вы должны отдавать себе отчет, что могут возникнуть осложнения.

— Какого рода?

— Слишком уж бурные события происходят вокруг вас, — медленно произнесла я. — Убивают приятеля вашей домработницы, потом саму домработницу, потом крадут дочь. А если учесть, что ваша домработница была вашей женой, и если учесть, что возраст вашей нынешней жены никак не позволяет ей быть матерью Марго, то…

— Меня не интересуют ваши изыскания, — с трудом сдерживая себя, произнес Аникеев. — Я поставил перед вами конкретную задачу, так выполните же ее. Копайте где вздумается, но помните, с какой целью вы это делаете — найти Марго и ее похитителя.

Этого напутствия мне показалось вполне достаточно. Я уже собралась уходить, как Аникеев решил кое-что добавить на прощание.

— И будьте осторожны, — произнес он, глядя мне прямо в глаза. — Вы понимаете меня?

Это была, конечно же, не забота о моей личности. В словах сквозил совсем другой смысл: «Делай что хочешь, но помни, кто тебе платит. Иначе…»