Ничто не вечно под луной

— Мне?! — Вся гамма оттенков от мертвецки-белого до темно-бурого пробежала волной по его, в общем-то, не лишенному привлекательности лицу. — Мне?!

— А кому же! Ведь вас было двое. Я имею в виду претендентов на кресло генерального.

Витенька был уж очень властолюбивым. Никак не хотел уступать бразды правления ни одному из своих помощников, какими бы одаренными они ни были.

— А почему мне, а не Сереге?! — Геннадий так разволновался, что принялся теребить галстук и верхнюю пуговицу воротничка рубашки.

— Да полно тебе, Гена! Всем ясно, что Сергей Олегович не способен кошке дать под зад, не то чтобы убить или приказать убить.

Он гений в своем деле, но как вершитель судеб он ничтожество. Так что твоему новому хозяину есть над чем задуматься…

Ну и сука!!! Это надо же так повернуть все дело!!! А Шаталову-младшему только и нужно, чтобы зерно подозрения попало в его душу, — и пошло-поехало. Надо поспешить, иначе век не отмоешься…

Гена почувствовал, что еще немного — и он будет на коленях просить эту бабу заткнуться. Она говорила и говорила без остановки, приводя массу доводов, по которым на него должно было бы упасть подозрение в первую очередь. А ему с каждым ее словом становилось все гаже.

Нет! Надо спешить! Надо быстренько запускать в ход запасной вариант, что предложила та разукрашенная шлюха. Она гарантировала, что подобный удар деморализует эту леди не на один десяток лет. И смерть ее партнера как нельзя кстати…

— Я понял… — выдавил он и через силу улыбнулся. — Будем искать в другом месте…

Аля едва не вздохнула с облегчением, но, наткнувшись на его взгляд, взгляд загнанного в угол хищника, решила с этим повременить.

Время покажет, на что способен этот здоровенный, косая сажень в плечах, парень. Может быть, он и на самом деле страшен и подл, каким ей его нарисовал Иван, а может, труслив без меры. Она же видела, как он вспотел под грузом ее аргументов. Ладно, время покажет, кто чего стоит.

— Ступай отсюда. — Она едва не с отвращением вернула пистолет на место и кивком указала Широухову на дверь. — И поостерегись в следующий раз попадаться у меня на пути.

— Понял, — криво ухмыльнулся он и прежней походкой уверенного в себе человека двинулся к двери. — Я же сказал, что буду теперь в другом месте.., искать.

Он тихонько исчез из кабинета, оставив ее едва ли не в полуобморочном состоянии. Одному богу было известно, чего ей стоило это показное спокойствие и хладнокровие, если во время разговора ей хотелось не только орать и топать ногами, но также вцепиться когтями в эти самодовольные, сытые физиономии и рвать их в клочья. А когда она уперлась дулом пистолета в глаз этому нахалу, то и сама испугалась своей холодной решимости и желанию нажать на курок. Вот вам и здравствуйте! Из уравновешенной бизнес-women превратиться в убийцу… Это ли не признак того, что она постепенно съезжает с катушек? Нет, надо срочно что-то делать. Или уехать куда-то… Нет, оставить за себя некого. Но отдых, отдых-то может себе позволить? Иначе она за себя не отвечает, вот уже и за оружие хватается…

Аля погрузила пальцы в волосы и глухо застонала: что же делать?! Так недолго всех начать подозревать. Вроде бы сумела договориться с этим парнем, но что-то все равно свербит внутри. То ли его прощальный взгляд показался ей на редкость гнусным, то ли в словах почудился какой-то скрытый смысл.

Как он заявил: «В другом месте…» Что он хотел этим сказать? Какое другое место? Посоветоваться теперь не с кем. Ох, как не хватает ей Ивана! Скоропупов, конечно же, хороший человек. И желанием помочь пронизан весь от пяток до макушки, но вот житейской мудрости Ивана, его умения разобраться во всех хитросплетениях криминально-коммерческой структуры тому явно не хватает…

Мысли ее неожиданно приняли совсем другое направление. Как же интересно Лидка вышла на них? Неужели у нее хватило наглости просто прийти к ним и предложить себя?

Вряд ли парни, привыкшие к длинноногим молоденьким свиристелкам, польстятся на сэконд хэнд. Что же она могла им предложить взамен? Денег у нее нет. Не то, чтобы совсем.

Иван оставил строгие указания на ее счет.

Только самое необходимое: еда, одежда. Никакой роскоши. Что же она могла? Выдать их коммерческие секреты? Могла, конечно же.

Но, судя по череде утренних звонков, в этом отношении теперь можно быть спокойной не один и не два месяца. Что-то эта голоногая мерзавка им предложила… Но вот что?..

Тяжко одной. Ох, как тяжко! Был бы сейчас рядом… Денис. От неожиданно нахлынувших воспоминаний о муже у Алевтины мгновенно сбилось дыхание. Господи! Как она могла забыть о нем?! За всем этим хаосом, смертями и разборками она совсем забыла о Денисе. А ведь он единственный человек, которому она может сейчас доверять без остатка.

Когда же он звонил ей в последний раз?

Аля потерла лоб, вспоминая, но то ли память отказывала ей, то ли действительно это было почти месяц назад. Ну, может, и не месяц, но что более двух недель — это точно.

Столько всего произошло за эти дни. Она потянулась к телефонной трубке, но тут же вспомнила, что не знает его номера. Денис всегда сам звонил ей. Есть, правда, почтовый адрес. Выяснить по своим каналам телефонные номера — пара пустяков. Но тут может быть палка о двух концах: а вдруг она навредит ему? Надо написать… От него последнее письмо пришло с неделю назад, но датировано было еще прошлым месяцем. Она должна сама…

Быстренько подвинув к себе чистый лист бумаги, она схватила авторучку и на мгновение замерла.

«Здравствуй, Денис», — вывела Аля аккуратным почерком минуту спустя, но тут же порвала лист и, взяв другой, без раздумий написала: «Любимый мой, родной, здравствуй!»

И тут же все отступило куда-то. Рука не успевала записывать то, что диктовало ей отчаянно колотившееся сердце. Господи! Как долго она сдерживала себя! Зачем?! Кому все это было нужно?! Кого она наказывала: его, себя?! Дура! Чертова дура! Она же любит его!

Плевать на все! Нет ничего важнее того, чтобы слышать его, знать, что с ним все в порядке. Он так долго настаивал на свидании, а она… Неужели нельзя было переломить себя с этой тупой, никому не нужной гордостью?!

Что она выиграла от всего этого?! Да ничего, кроме пустоты и горечи…

«Здравствуй, любимая!» Так он начал свой последний разговор с ней. А она что-то мямлила в ответ, не желая дать выхода всему, что встало комом в горле. Ну почему?! Что стоило ей ответить тогда: «Здравствуй, милый, я так скучаю!..» Неужели нужно пройти через чистилище, чтобы понять истинную природу своих чувств и желаний?!

Ладно, пусть так! Лучше поздно, чем никогда…

Аля писала и писала. Лист сменялся листом, но она все не останавливалась, не замечая, как падают на исписанные страницы тяжелые капли слез.

"…Мне так трудно без твоих рук, любимый. Мне больно вспоминать, как прижимал ты мою голову к себе и тихонько шептал на ухо. Тихо посмеивался всегда над моими страхами. Мне всегда становилось так покойно, так радостно, что хотелось мурлыкать, подобно кошке. Прости меня!!! Прости, что в тот день я так поступила! Я видела и ужас в твоих глазах, и боль, и отчаяние, но не смогла перешагнуть какой-то невидимый барьер идиотской гордости. Прости меня, что за все время, пока велось следствие, пока ты сидел в изоляторе, а затем на зоне, я не нашла ни одного теплого, доброго слова для тебя. Никто, кроме меня, не знает, как ты любишь все это. Как ты всегда оттаивал, стоило мне приласкать тебя…