Никогда правда

Дрожащий комок воздуха слабым облачком соскользнул с ее губ. — Спасибо.

— Это большое достижение, но ты не выглядишь такой уж взволнованной.

— Да. Просто у меня было много забот. — Ее глаза переместились на меня в сардоническом жесте. — Может, скажешь мне, какого черта ты здесь делаешь?

— Я хотел тебя видеть.

— Только не здесь. Здесь, как в моей жизни. Почему сейчас? Что происходит? — Она повернулась, чтобы опереться бедром на перила, уделяя мне все свое внимание. Я повторил ее позу и рассмотрел ее тонкие черты лица.

Ее волнистые волосы были свободно уложены на макушке, а раскрасневшиеся щеки розовели в прохладном ночном воздухе — все вместе это было восхитительным намеком на то, как захватывающе она будет выглядеть в моей постели. Даже прохладная температура не могла удержать меня от того, чтобы я не возбудился, представив себе это зрелище. Надеясь, что она не посмотрит вниз и не увидит доказательств моих блуждающих мыслей, я снял пальто и накинул его на ее узкие плечи.

— Ты слишком долго пробыла на холоде. Ты замерзнешь до смерти.

— Ты не ответил на мой вопрос.

— У меня нет для тебя хорошего ответа. Твои родители протянули руку помощи, и это заставило меня задуматься. Одно привело к другому, и теперь я думаю только о тебе.

— Ты не можешь продолжать говорить такие вещи, — прошептала она, ее глаза искали мои.

— Почему нет? Это правда. Это все, чего я когда-либо хотел для тебя — чего-то правдивого, чего-то настоящего. — Ложь и обман — это все, что я мог ей дать. Я не смог бы справиться с собой, если бы каждый день нашей жизни врал ей в лицо.

— Реальность не всегда красива.

Разве я не знал этого? Я был удивлен остротой ее слов и задумался о том, что я упустил в ее жизни за эти годы. Мысль о том, что кто-то может причинить ей боль, заставила мои кулаки сжаться от ярости. — Я хорошо знаю, насколько уродлив может быть этот мир. Именно поэтому я ушел.

— Это ты в своем заблуждении хочешь сказать, что пытался защитить меня? — выпалила она в ответ, сверкая глазами от гнева.

— Это не заблуждение. Я защищал тебя. Я не очень хороший человек. Ты заслуживаешь гораздо лучшего, чем я мог бы тебе дать. — Мои эмоции начали брать верх. Я провел рукой по волосам, пытаясь успокоить вспышку своего темперамента.

— Это был не твой выбор. — Ее палец ткнулся в мою грудь, когда она произносила свои слова. — Разве я хоть раз дала тебе понять, что у моей любви есть условия? Неужели ты думаешь, что я не знаю, что никто не совершенен? Возможно, ты не видел собственного света, но для меня ты был ярким, как летнее солнце. Когда ты покинул меня, я утонула во тьме.

— Мне нечего было предложить тебе... — Прежде чем я смог закончить, она прервала меня.

— Твоя любовь — это все, чего я когда-либо хотела, — шипела она, ее глаза стекленели от непролитых слез.

Мы оба затихли, наши тяжелые вздохи были единственным звуком, проникающим сквозь белый шум в моем мозгу. Ее слова дезориентировали меня. Заставили меня усомниться во всем, что, как мне казалось, я знал... во всем, в чем я был так уверен.

Черт!

Я уже попадал в такие же ловушки — задавал себе вопросы и обсуждал свои сомнения — и я не собирался снова наступать на эту мину. Не давая себе времени на раздумья, я опустил плечо, упершись в живот Софии, и поднял ее в воздух.

— Какого черта ты делаешь? Нико! Опусти меня! — Она ударила руками о мою спину, и я прижал ее дрыгающиеся ноги к груди, удерживая их на месте.

Я быстро взял одну руку и отвесил ей звонкий шлепок по заднице. — Прекрати шуметь, пока не разбудила соседей. — Я повернулся, чтобы выйти на крыльцо, и увидел, что Энцо смотрит на нас изнутри. Я выдержал его пристальный взгляд, размышляя, не вляпался ли я только что в чертову кучу неприятностей, но мужчина просто повернулся обратно к своей жене.

Шок Софии от того, что я шлепнул ее по заднице, успокоил ее во время моего обмена с Энцо, но как только я сделал шаг к лестнице, она возобновила свой протест. — Боже, помоги мне, если ты не опустишь меня, я буду кричать так громко, что разбужу не только соседей.

— Кто-нибудь говорил тебе, что ты милая, когда злишься? — спросил я, ухмыляясь, продолжая нести ее вокруг дома.

— Нико Конти, я серьезно. Ты не можешь просто украсть меня из дома моих родителей.

— Твой отец видел нас. Он знает, что ты со мной.

— И я полагаю, это делает все это нормальным? Куда ты меня забираешь? Это просто смешно, — ворчала она, прежде чем шлепнуть меня по заднице.

— Осторожнее, я не против возмездия.

— Видимо, не так уж много есть того, что ты не сделаешь.

Ах, София. Ты даже не представляешь, насколько ты права.

Я открыл пассажирскую дверь своей машины, затем поставил ее на землю. — Садись.

— Я никуда с тобой не поеду, — вызывающе сказала она, скрестив руки на груди.

— София, я не собираюсь причинять тебе боль. Мне нужно выполнить одно поручение, и нам явно есть что обсудить, поэтому ты поедешь со мной. А теперь садись в машину.

— Откуда мне знать, что ты не собираешься причинить мне боль?

— Разве я когда-нибудь причинял тебе боль?

Ее глаза ответили за нее. Сильная боль в этих лесных глубинах выпотрошила меня.

Протянув руку, я смахнул с ее глаз прядь. — Я не это имел в виду, Божья коровка. Я бы никогда не поднял на тебя руку.

Ее взгляд опустился, и она выдохнула, прежде чем скользнуть на пассажирское сиденье. — Не могу поверить, что я это делаю, — пробормотала она перед тем, как я закрыл дверь.

Я ухмыльнулся, проходя к водительскому месту. Я был так же удивлен, как и она, хотя явно более оптимистично оценивал неожиданный поворот событий. Добиться с ней общения было непростой задачей, а теперь она была моей на столько, на сколько мне было нужно. Черт знает, что я буду говорить, но то, что она осталась наедине со мной — это уже начало.