Никогда правда

Мне говорили, что дядя Сэл и мой отец поссорились, но я не знала, в чем причина. Я была ошеломлена тем, что он предал моего отца. Он был не просто членом семьи, он был частью моей семьи. Но мне всегда казалось, что в нем что-то не так. Повзрослев, я решила, что это просто потому, что он был немного самодовольным со своими малолетними невестами и чрезмерной лестью. Чем больше я об этом думала, тем больше удивлялась, как я этого не заметила.

— И какую роль во всем этом играешь ты?

— Твой отец хотел, чтобы кто-то был рядом с тобой, чтобы ты была в безопасности. Он решил, что привлечь кого-то из твоего прошлого будет лучшим способом защитить тебя, не вызывая подозрений.

— Значит, ты вернулся только для того, чтобы выступать в роли моего телохранителя? — Мой желудок сжался, когда я вспомнила его заявления о том, что он скучал по мне, говорил, что никогда не переставал думать обо мне. Было ли это все обманом?

— Остановись! — приказал он, сокращая расстояние между нами и беря мое лицо в свои руки. — Я вижу, о чем ты думаешь, и тебе нужно прекратить это дерьмо прямо сейчас. То, что у меня была причина вернуться, не означает, что каждое мое слово не было чистой правдой. Когда мне отдали приказ, я думал, что смогу держать свои чувства в узде, но это была ошибка. В ту же ночь, когда мне сказали защищать тебя, я наблюдал за тобой в твоей студии и понял, что никогда не буду достаточно сильным, чтобы держаться от тебя подальше. Одного взгляда было достаточно.

— Ты был в моем доме и смотрел, как я рисую? — Я отшатнулась, вырываясь из его рук, пытаясь вспомнить, когда это могло произойти.

Его лицо исказилось в замешательстве. — Я не думаю, что это имеет отношение к делу, учитывая все остальное, о чем мы здесь говорим.

Я покачала головой, пытаясь собраться с мыслями после того, как он застал меня врасплох. — Нет, я понимаю. Ты просто удивил меня. Значит, наша встреча за обедом и твое появление за ужином — это были попытки моих родителей свести нас вместе, чтобы ты мог защитить меня? Ты говоришь, что увидел меня и захотел большего, но что это вообще значит? Чего ты хочешь от меня, Нико? Многое изменилось с тех пор, как ты ушел.

Его глаза затвердели, прежде чем он притянул меня ближе и прильнул своими губами к моим. Все мысли и логика испарились в облаке знойного дыма. Неважно, как сильно мой разум пытался оспорить опасность, мое тело слишком отчаянно жаждало его прикосновений, чтобы заботиться об этом. Неважно, что у меня не было никакого опыта, поцелуй Нико казался таким естественным, таким правильным, что мое тело знало, как двигаться.

Его руки схватили меня за задницу и притянули к себе, задрав платье, чтобы я могла обхватить ногами его узкие бедра. Только когда я оказалась в его объятиях, он медленно оторвался от нашего поцелуя. — Я хочу от тебя всего, София Дженовезе. Мне нужно твое тело и твой разум. Мне нужны твои секреты и твое доверие. Я хочу рассказать тебе все ужасные вещи, которые я когда-либо делал, и знать, что ты все равно будешь любить меня. Я знаю, что нам потребуется время, и мне придется потрудиться, чтобы заслужить это, но ты того стоишь. Ты стоила всей той боли, которую я испытал, уходя от тебя, и ты стоишь тех уговоров, которые могут потребоваться, чтобы вернуть тебя. Я не подходил к тебе все эти годы, потому что знал, что у меня никогда не хватит сил остаться в стороне. Я никогда не переставал думать о тебе и никогда не перестану. Ты для меня — это все, Божья коровка. Позволь мне показать тебе, как сильно я тебя люблю. — Он зажал мою нижнюю губу между своими губами, затем прикусил мягкую плоть.

— Подожди, — вздохнула я, отрывая свои губы от его губ. — Мои родители внизу.

— Их спальня находится в противоположном конце дома.

— Но это все еще их дом.

Его глаза смягчились, превратившись в теплый бархат. — Так и должно было быть — мы, подростки, тайком исследовали друг друга. Я думаю, это правильно, что это происходит здесь. — Он не дал мне шанса ответить, но я не смогла бы подобрать слова, даже если бы захотела. Я была полностью поглощена эмоциями.

Все, что он сказал, заполнило дыру в моем сердце, которая, казалось, никогда не заживет.

На мгновение я позволила себе поверить, что, может быть, у нас есть шанс. Что, возможно, препятствия, стоящие на нашем пути, преодолимы. Что, возможно, я смогу вернуть своего Нико.

Соблазн был слишком велик.

Я поддалась ощущениям, двигая бедрами, чтобы тереться своим ядром о его толстый член, выпирающий из брюк.

Он застонал, прижавшись лбом к моему. — Я хочу сделать это правильно. Я фантазировал об этом всю ночь. — Опустив меня на ноги, Нико отступил назад, глядя на меня хищным взглядом. Медленно он обошел меня сзади и приблизился, пока я не почувствовала его дыхание на коже моей шеи, когда его руки опустили молнию на моем платье.

Мое тело стало слишком чувствительным, каждый волосок встал дыбом, отчаянно желая его прикосновения. Я не могла поверить, что это происходит после стольких лет. Это все усложняло, но меня это не волновало. Я так сильно хотела Нико, что мое тело болело.

— Так должно было быть всегда, — размышлял он, когда его грубые кончики пальцев снимали бретельки моего платья с моих плеч. — Ты и я. Мы должны были быть друг для друга первыми, единственными и любимыми.

Мой живот заныл и забурлил от его слов и его возможной реакции на то, что я должна была ему сказать. — Вообще-то, я не уверена, как это сказать... но я... не была ни с кем другим. Я никогда этого не делала, — прошептала я. Я не стыдилась и не смущалась, но мне было неловко это говорить. Я была двадцатидвухлетней девственницей.

Нико нечеловечески затих позади меня. Внезапно почувствовав себя неловко, я начала разглядывать его, когда его голос прозвучал как удар хлыста, испугав меня.

— На кровать.

Я выполнила его приказ, заползла на полноразмерную кровать и повернулась, чтобы сесть лицом к нему, одетая только в ожерелье с драгоценными камнями. Нико расстегнул рубашку, спустив ткань с мускулистых плеч и обнажив множество татуировок, а его стальной взгляд пронзил мою плоть. Единственным источником света в комнате был мягкий свет, проникающий снаружи, но этого было достаточно, чтобы убедиться, что его тело так же прекрасно, как я и предполагала. Я любовалась его татуировками, желая услышать историю каждой из них и проследить линии на его упругой коже. Свет был слишком тусклым, чтобы разглядеть детали, но достаточно, чтобы понять, как прекрасно они дополняют контуры его скульптурного тела.

Когда он спустил брюки и боксеры, у меня пересохло во рту. Это было странное ощущение — видеть его передо мной, человека, которого я так хорошо знала, но который так невероятно изменился. Теперь он был полностью мужчиной - никаких признаков того мальчика, которого я знала. Мог ли он видеть, что то же самое произошло и со мной, что той маленькой девочки, которую он знал, больше нет? Ни один из нас не пережил разлуку спокойно. Станет ли наше воссоединение нашей погибелью? Или сделает нас сильнее, чем мы когда-либо были?

Был только один способ узнать это.

Нико опустился на кровать и приблизился к тому месту, где я лежала, опираясь на локти. — Это тело мое, — прошептал он, надвигаясь на меня. — Эта грудь, — пробормотал он, прежде чем провести зубами по моей коже. — Эти ребра... — Его язык исследовал впадины и долины моей грудной клетки. — Этот живот... — Мягкие поцелуи следовали один за другим. — И эта киска... они мои. — Он раздвинул меня и долго, томно лизал мою киску, посылая искры электрических ощущений по всему телу.

— Нико! — Я задыхалась, выгибаясь от потребности в прикосновениях.

— Вот так, детка. Я хочу услышать, как ты произносишь мое имя. Я хочу, чтобы ты знала, кому принадлежит это тело, потому что никто другой никогда, блядь, не прикоснется к нему. — Он погрузился внутрь, обводя языком мой клитор, в то время как его пальцы тянулись к моему затвердевшему соску. Каждое ощущение по отдельности было бы блаженством, но вместе они были умопомрачительными. Он лизал и сосал, рычал, когда я стонала, и сильно выкручивал мои соски, когда я слишком сильно извивалась. Он играл на моем теле, как на клавишах своего пианино, как виртуозный музыкант, а мои стоны и вздохи были его симфонией.