Никогда правда

Однажды я шла со своим обедом к дальнему столу, за которым каждый день сидела одна, и тут раздался удар ногой, от которого я упала на пол прямо на поднос с едой. Комнату наполнили раскаты смеха. Я медленно встала, радуясь, что у моей сестры не было такого же обеденного перерыва, и она не могла видеть мое полное унижение. Я не искала виновника и не смотрела никому в глаза, пока стояла, отрывая кусок пиццы от груди.

Как раз когда я начала уходить, незнакомый мне парень подошел и жестом попросил меня не двигаться. Его черные волосы падали на глаза, а форменный галстук был ослаблен, воротник расстегнут — нарушение дресс-кода. Кем бы он не был, он не был заинтересован в том, чтобы соответствовать.

Он протянул руку и поднял парня со своего места в конце стола, обхватив его кулаком за воротник. — Еще раз тронешь ее... любой из вас, — сказал он, медленно оглядывая остальных за столом, — и я заставлю вас пожалеть, что вы вообще родились. Понятно? — Его голос был гневным предупреждением без намека на сомнения или сдержанность.

— Ты не можешь просто угрожать нам, — прошипела Брук, сидевшая за столом с мальчиком, который поставил мне подножку.

Парень отпустил свою цель и медленно повернулся к Брук. — Ты собираешься остановить меня, Брук? — спросил он жутко тихим голосом. — Может, попросить твоего папу, политика, пойти за мной? Или, может, Джеймса, чей отец сидит перед камерой новостей каждый вечер в шесть часов. Может, он попросит своего папу рассказать обо мне в новостях? Дело в том, Брук, что мне плевать на все это. Мне плевать, кто твои родители и чем они зарабатывают на жизнь, но я знаю, что всегда выходил из драки победителем. Так что, если ты хочешь вынести это на улицу и уладить все традиционным способом, я буду более чем счастлив. В противном случае, оставь. Ее. Блядь. В. Покое. — Не дожидаясь ответа, он направил меня к столу, за которым я обычно сидела, и бросил рюкзак на скамейку. — Оставайся здесь. Я сейчас вернусь.

Я понятия не имела, что происходит, но была более чем счастлива принять его помощь. Я сидела за столом, стараясь не обращать внимания на пристальные и любопытные взгляды, и ждала, когда незнакомец вернется. Когда он вернулся, то поставил между нами поднос с пиццей и двумя яблоками. Обычно нам разрешалось брать только один кусок за раз, но, очевидно, на него эти правила не распространялись.

— Ешь, — сказал он, откусив большой кусок пиццы.

Я взяла кусок, но сделала паузу, прежде чем откусить. — Мне немного стыдно. Ты высунулся ради меня, а я даже не знаю твоего имени.

— Майкл, — сказал он, жуя, а затем ухмыльнулся, когда его глаза загорелись весельем. — У парня был такой вид, будто он собирается описаться.

Я не смогла сдержать облегченный смех, который вырвался из глубины моей души. — Ты довольно пугающий. Странно, что я не замечала тебя здесь. Ты не очень-то вписываешься в коллектив.

— Я только начал учиться в перерыве между семестрами. Может, ты и не заметила меня, но я видел, как они обращаются с тобой в последнее время. Ты писаешь в чьи-то кукурузные хлопья?

— Возможно, было бы легче принять это, если бы я что-то сделала — по крайней мере, тогда я бы знала, что это была моя собственная вина, но нет. Брук начала это, а я, похоже, стала любимой забавой всех.

— Это началось, когда парень, с которым ты всегда была, ушел, так? — Он задал вопрос небрежно, не зная, какую боль причинили его слова.

Мой взгляд упал на стол, и я опустила пиццу, внезапно потеряв интерес к еде. — Да, это был Нико.

Майкл замедлил жевание, его глаза сузились. — С ним что-то случилось?

— Не совсем. Он ушел, и мы не очень хорошо расстались. Это было тяжело для меня.

— Ну, я не могу помочь с этим, но я могу держать этих придурков подальше от тебя.

Я слабо улыбнулась ему, внезапно изнемогая от избытка адреналина. Мы закончили обед вместе, узнав друг друга получше, и погрузились в легкую дружбу.

Каждый день он присоединялся ко мне за обедом и разговаривал со мной в коридорах. Как и у меня, у него не было других друзей. Это было совсем не то, что я делила с Нико, но это помогало притупить боль. Я была уверена, что Майкл чувствовал, что я немного сломлена, но он никогда не говорил об этом. Он был моим буйком посреди шторма, и я цеплялась за него изо всех сил.

17

НИКО

Сейчас

Восторг от воссоединения с Софией был залит ведром ледяной воды, когда на следующее утро я проснулся один. Я быстро оделся и отправился на ее поиски, но вместо нее нашел ее мать. Карлотта скрыла свое удивление при виде меня, сообщив, что София куда-то ушла. Я оправдался, сохранив остатки гордости, и выскользнул из дома.

Поговорим о неловкости.

По крайней мере, это был не Энцо. Я знал, что рискую, оставаясь на ночь с его дочерью прямо под его крышей, но я ни за что не позволил бы ей ускользнуть от меня. Когда я рассказал ей о случившемся, ее защитный барьер заметно разрушился. У меня был свободный доступ к моей Софии, девушке, которая любила меня безоговорочно, и я не собирался упускать эту возможность.

Быть с Софией было так прекрасно, как я всегда себе представлял. Я только жалел, что она не осталась со мной на всю ночь. Очевидно, нам еще есть над чем работать.

Что, черт возьми, произошло? Почему она сбежала от меня?

Вернувшись домой, чтобы принять душ и переодеться, я сел в машину на улице у места встречи и стал ломать голову над тем, что же пошло не так. Может, она была расстроена, а я был слишком одержим похотью, чтобы заметить это? Как она могла принять меня в себя, когда у нее никогда не было никого другого, а потом уйти, не сказав ни слова? То, как я порвал с ней отношения, было ужасно, но если дело было в этом, то почему она вообще занималась со мной сексом?

Все это не имело никакого смысла, и это выводило меня из себя. Больше всего на свете я хотел найти ее и потребовать ответов, но у нас была встреча с русскими, и я не мог ее пропустить. Несмотря на мою клятву, София всегда будет на первом месте. Однако я не нарушу обещание, данное семье, если это не будет необходимо. Времени для ответов будет предостаточно.

Еще одна вещь, которая грызла меня все утро — это безопасность Софии. Если я не знал, куда она убежала, я не мог обеспечить ее безопасность. Когда она наконец попадет ко мне в руки, у нас будет не одна тема для разговора. Я был рад, что меня включили в нашу встречу с русскими, но, учитывая все остальное, что у меня происходило, мне также не терпелось покончить с этим, чтобы разобраться с остальным дерьмом.

За час до этого я получил от Энцо сообщение с указанием места и времени встречи. Адрес привел меня в захудалую часть Бруклина, где старые кирпичные здания доживали свой век. Богатые инвесторы еще не захватили недвижимость, чтобы оживить район, поэтому он оставался таким же, каким был на протяжении десятилетий.

Мне не пришлось долго ждать, когда подъехала машина Гейба, а за ней вторая. Он и Энцо вышли из своего черного Lincoln Town вместе с двумя солдатами, а из другой машины вышли еще четверо. Я присоединился к ним, пожал руки Гейбу и Энцо и кивнул остальным — все мы были одинаково невозмутимы. Предполагалось, что встреча пройдет без насилия, но гарантий никогда не было.

Когда мы поприветствовали друг друга, большая металлическая дверь гаража открылась. На входе стоял один солдат, приглашая нас внутрь. В здании находился типичный гараж механика, и я готов был поспорить, что это мастерская по ремонту автомобилей. Маленький гараж, спрятанный в Бруклине, был идеальным местом для того, чтобы забирать угнанные машины и переоборудовать их для продажи на черном рынке.

Нас провели в заднюю часть здания и провели по коридору мимо ряда офисов в небольшой конференц-зал. За овальным столом сидели трое мужчин и полдюжины солдат за их спинами. Когда мы вошли в комнату, трое мужчин медленно встали, и мы все настороженно посмотрели друг на друга.