Никто об этом не узнает

Эта простая и очевидная правда почему-то подействовала на неё сильнее, чем его откровенная грубость, жестокость и беспричинная ненависть к ней. Потому что до этого момента она, вопреки всему, всё равно относилась к нему с непонятной даже для самой себя симпатией, а теперь вдруг он стал ей противен. Захотелось сказать ему, бросить этак с презрением, чтобы не беспокоился, что она не выдала его, не нажаловалась отцу и не собирается.

Но, как ни крути, а она всё равно боялась Максима. Потому что знала — от него можно ждать чего угодно. Потому что чувствовала — он из тех, у кого нет внутренних рамок и тормозов, что захочет — то и сделает. А с такими связываться… В общем-то, она уже ощутила, каково с такими связываться.

— Ну ладно, — помолчав, вздохнул он. — Бывай.

Поднялся и вышел.

***

Болеть, конечно, противно. Особенно с непривычки. Один плюс в этой ситуации — не нужно было ездить в гимназию, при мысли о которой Алёну прошибал холодный пот.

Она всё собиралась поговорить с папой по поводу перевода куда-нибудь в другое место, но никак не подворачивался удобный момент. Папа, если и заглядывал, то на пару секунд, справлялся о самочувствии и сразу же убегал, ссылаясь на неотложные дела. А в четверг и вовсе уехал, но обещал вернуться в воскресенье и взял с неё слово, что к этому времени она непременно поправится.

Максим к ней больше не заходил.

Правильно. Зачем ему? Он ведь уже понял, что она не нажаловалась отцу. Так что беспокоиться больше не о чем.

Иногда она слышала его шаги в коридоре и каждый раз внутренне замирала — вдруг зайдёт? Но он уходил к себе. А пару раз из его комнаты доносилась музыка.

Сначала Алёна не поняла, что на гитаре играет он. Думала, что просто включил инструментальную музыку. Слишком объёмный, сильный и при этом чистый был звук, и исполнение красивое. Поэтому озадачивалась, когда мелодия вдруг обрывалась, а затем могла зазвучать снова или смениться другой. И лишь услышав, как он разыгрывается (видимо, настраивал гитару), догадалась — это всё он.

А однажды он запел. Песня была незнакомой, но голос его она узнала сразу. Как же он здорово пел! Ей и тогда, на вечере, понравилось, хотя он явно паясничал. А тут… аж мурашки бежали. Она слушала, затаив дыхание, даже из постели выбралась и прильнула ухом к двери. Знал бы он!

От нечего делать она снова нарисовала его портрет.

Глупо, конечно, она сама понимала. Но чем ещё заняться? Лежать в постели дни напролёт — это скука смертная. К тому же бездельничать Алёна не привыкла и оттого маялась. Так что оставалось только читать книги из списка Лилии Генриховны да рисовать.

Правда, с трудом, но всё-таки освоив навигацию в планшете, она время от времени выходила в сеть, читала новости и сплетни, отвечала на сообщения подругам из детдома. Правда, переписка с ним напрягала её — они ведь ждали сказки, верили в неё. Да и самой Алёне как-то не хотелось описывать неприглядную реальность, изворачивалась как могла, всё реже открывая мессенджер.

Нет, по девчонкам она скучала, очень даже, хотя это не сравнится с тем, как она скучала по отцу. Не видела-то его, получается, всего сутки, а уже изждалась. И время как назло тянулось еле-еле.

Было около четырёх, когда внизу раздался шум — топот, многоголосье, смех. У них гости? Алёна отложила книгу, выскользнула из постели, надела шорты и футболку.

Затем явственно услышала, что шум приближается. Галдящая толпа — не меньше шести, семи человек — по лестнице поднялась в коридор.

— Макс, сто лет у вас не была, — прямо за дверью прожурчал женский игривый голос.

Алёна узнала его! Кристина Фадеева. И остальные голоса тоже. Это они! Его одноклассники. Те, что оскорбляли и унижали её.

Сердце сжалось в болезненный комок, а внутри всё похолодело. Её вновь начало трясти.

Господи, зачем они здесь? Одно их присутствие ужасало её. А если они сунутся к ней? Замок на двери имелся, но и замком-то его не назовёшь. Простая собачка, врезанная в ручку, которая снаружи запросто открывалась даже ногтем.

Вскоре они ввалились в комнату к Максиму, хлопнули дверью. Алёна хоть и перевела дух, но успокоиться никак не могла. Голоса их звучали теперь приглушённо, но взрывы хохота тотчас отзывались у неё внутри болезненным спазмом.

Мелькнула даже мысль — не уйти ли из дома? Сбежать. Но куда? Она до сих пор не знала город, да что там город, даже этот коттеджный посёлок Алёна ещё не освоила, и потому панически боялась потеряться.

Осталась, конечно, но сидела, как на иголках, не могла ничем заняться, ни на что отвлечься, кроме как напряжённо прислушиваться к звукам из его комнаты.

Сначала у них там громыхала клубная музыка, и топали они так, что вибрация прокатывалась по стенам и полу. От взвизгов и воплей Алёна каждый раз вздрагивала, воображая себе невесть что.

Затем весь этот электронный андеграунд внезапно смолк, и тишина, как ни странно, взвинтила её ещё сильнее. Алёна вся обратилась в слух, предчувствуя что-то плохое.

Однако после недолгой возни зазвучали уже знакомые гитарные переборы, короткие обрывки — Максим разыгрывался.

А потом… потом воздух пронзил гитарный запил, и у Алёны дух перехватило. Так выразительно, грубовато и вместе с тем искренне он ещё не играл прежде. Обычно то были мелодичные переливы, сейчас же гитара звучала энергично, яростно, с надрывом.

После впечатляющего вступления Максим запел, но на английском языке. Алёна изучала язык в школе, но едва умела связать пару слов, а уж на слух и вовсе не воспринимала речь. Но и не понимая, о чём он поёт, слушала с замиранием сердца. Вот как так? Настолько жестокий и беспринципный, он умел голосом душу выворачивать?

Потом они снова включили обычную музыку, и Алёна испытала разочарование. Лучше бы он и дальше пел!

Потом из комнаты Максима вновь рванула обычная музыка, и Алёна испытала разочарование. Лучше бы он и дальше пел!

Однако они решили перейти к танцам, судя по характерным звукам: топоту и выкрикам.

Алёна взглянула на часы — минутная стрелка подползала к семи. Значит, компания гуляет уже почти три часа. За это время она немного успокоилась. Напряжение, конечно, никуда не делось, но, во всяком случае, дрожь стихла. Зато нестерпимо хотелось пить.

Понадеявшись, что пока в соседней комнате веселье в самом разгаре, можно незаметно спуститься на кухню, Алёна выскользнула в коридор. И почти сразу по неписанному, но нерушимому закону Мерфи оттуда вышел парень. Тот самый, что ущипнул её тогда за грудь.