Никто об этом не узнает

Но до чего же не хотелось с ним вот так расставаться! До чего же больно становилось от одной лишь мысли, что он уедет так далеко и так надолго, что никогда она больше не увидит его за завтраком или ужином, не услышит его голоса, его смех, его песни… Казалось, будто клок из сердца вырвали и теперь там кровоточащая рана.

Отец предпринял всё возможное, чтобы они больше не встретились, не попрощались. Отключил интернет и телефон у неё отнял.

«Потом, — сказал верну, — когда этот уедет».

И даже в школу её не пускал. Велел, чтоб из дома ни ногой.

Неужели боялся, что Максим ради неё вырвется от деда и примчится к гимназии? Глупо, конечно. Зря отец так перестраховывался. Максим бы никогда так не сделал, к сожалению. Да и писать-звонить не стал бы…

* * *

Дома без Максима было пусто, но в классе отчего-то его отсутствие ощущалось ещё острее.

Когда она вошла в аудиторию после трёхдневных «каникул», все, буквально все, уставились на неё. Кто — с интересом, кто — с напряжением, кто — в замешательстве.

Алёна едва успела сесть за свою парту, когда увидела в дверях Кристину. Та выглядела вроде и обычно, но что-то в ней неуловимо изменилось. Может, не накрасилась? Или приболела?

Да в общем-то, ей всё равно, приди Фадеева хоть лысой.

Алёна отвела взгляд, но в следующую же секунду услышала визгливое:

— Это всё из-за тебя!

Даже не догадываясь, о чём речь, она сразу интуитивно поняла — Кристина обращается к ней.

— Из-за тебя его отослали! — Кристина и начала-то возбуждённо, а с каждой секундой, с каждым словом, похоже, входила во всё больший раж. Глаза её гневно, с явной безуминкой блестели. Бледное лицо пошло алыми пятнами. — Если бы не ты… если бы не свалилась на нашу голову… ничего бы этого не было. И Макс был бы здесь, с нами! Знала бы ты, как я тебя ненавижу! Как ты мне противна этим своим овечьим взглядом! Зачем ты вообще сюда приехала? Кому ты тут нужна? Сидела бы в своей деревне! Там тебе самое место… А он… он бы…

У Кристины началась форменная истерика. Её заметно потряхивало, даже Ренат встревожился:

— Крис, Крис, успокойся… Макс, ведь не умер. Ну, уехал, вернётся через год.

Но она уже рыдала вслух, уронив голову на парту. Все озадаченно переглядывались. Мансуров присел рядом с ней, положил ей на плечо ладонь.

— Не обращай на неё внимания, — промолвил под боком Стас.

Кристина вдруг вскинула голову, повернулась к Мансурову.

— Прости, Ренатик, но отсядь, без обид. Это место Макса.

Затем, шмыгнув носом, обвела взглядом класс, вновь остановилась на Алёне, прищурилась:

— Что смотришь? Довольна? Думаешь, всех сделала? — Кристина криво улыбнулась. — Думаешь, ты такая офигенная, что за тобой аж двое ухлёстывали? Как бы не так! А ты знаешь, что эти двое…

— Фадеева, заглохни! — рявкнул Стас.

— Крис! Крис! Прекрати! — засуетился Ренат.

— … эти двое поспорили, кто из них первым тебя трахнет. Да-да! Что вылупилась? Не веришь? — Кристина рассмеялась. — Именно так. Мы всем классом наблюдали, делали ставки… Ууу, а что это у нас такое лицо? Ты и правда думала, что они оба вдруг ослепли, сошли с ума и влюбились в такую замухрышку, да? Ха! Ну ты и дура…

Алёне казалось, что всё вокруг стало вдруг нереальным, сплошной сюр. Потому что… ну не может же быть так на самом деле? Не могут ведь вот так разыгрывать живого человека?

Она привстала, потрясённая, оглянулась…

— Стас?

— Да слушай ты её больше, — буркнул он, сам красный и злой, и в глаза не смотрит.

Кристина захохотала, правда, как-то совсем не весело.

— Ренат? — Алёна пыталась поймать его взгляд, но тщетно — он, покачав головой каким-то своим мыслям, отвернулся.

— Что, доярка, в шоке? Размечталась, а тут — на тебе…

Алёна схватила сумку и выбежала из класса под нездоровый смех Кристины.

— Беги, беги и не возвращайся! — полетело в спину.

«И не вернусь, — думала Алёна, опрометью сбегая с лестницы. — Ни за что не вернусь!».

Домой добиралась на такси. Не стесняясь водителя, рыдала в три ручья.

Как же так? Разве можно спорить о таком? Ставить на кон человека? Так подло играть его чувствами? Выходит, всё это: кино, ухаживания, комплименты, забота, беседы по душам — было фальшивкой? Сплошным обманом, циничным и жестоким?

И вдруг её осенило: Максим, он ведь просил её не встречаться с ними, но просил как-то скомкано, без разъяснений. Выходит, и он знал про этот спор? И тоже делал ставки? Или просто наблюдал? Интересно, как давно они поспорили? Как давно об этом знал Максим? До их первого поцелуя или после? Хотя какая разница? Даже если до, это ничего не меняет. Потому что если он такое допустил, если тоже способен на такую низость, то… слов просто нет.

И что ещё страшно — не сорвись сегодня Кристина в истерику, она бы так ничего и не узнала.

Вопросы и сомнения разрывали голову. Боль тисками сдавливала грудь. Никогда она ещё не чувствовала себя настолько униженной, точно её втоптали в грязь, липкую, несмываемую. И избавиться от этого мучительного чувства, казалось, просто невозможно.

И в школу она в эту злополучную больше ни ногой. Успокоится и придумает какие-нибудь убедительные фразы для отца, чтобы перевёл её как можно скорее из этого элитного гадюшника.

* * *

Вечером отец вернул телефон. И это означало одно: он уехал. Всё…

И это хорошо, внушала себе Алёна, уливаясь слезами. Это хорошо, это правильно. Потому что забыть человека гораздо проще, когда его нет рядом. А забыть надо. Иначе как жить дальше? Ведь каждый раз, когда бы она его видела, сразу вспоминала бы об этом унизительном пари, о том, что влюбилась в чудовище, о том, какой доверчивой дурой была.

Нет, это очень хорошо, что они больше никогда не увидятся. Никогда. Только почему же от этого так больно…

Эпилог

Отец расстарался. Частных пансионов закрытого типа по стране не так уж много, но он выбирал, видимо, по расстоянию. Чем дальше, тем лучше.

Дед предлагал Максиму пожить у него, мол, с отцом он как-нибудь договорится. Однако дед тут явно переоценивал своё влияние. С тех пор, как он ушёл на пенсию, отец если и прислушивался к его словам, то лишь в самых незначительных вопросах. А так — плевать хотел и на старика, и на мать.

Максим это прекрасно знал, но в то же время понимал, что силой его тоже никто не сможет никуда отправить. Так что мог бы вполне покочевряжиться, но не стал. И даже не потому что отец предложил в качестве откупных ежемесячные вливания на карту. А просто вдруг осознал, что так будет действительно лучше для всех.