Ниочема 3

Недовольства в голосе у Предка прибавилось. Но Олег уже неплохо изучил мелкого жадюгу и ясно видел: ему стало любопытно, и ворчит он лишь для виду. Ишь, как глазки заблестели!

— Вот смотри, — начал Песцов, — когда я медитирую, то понемногу выпускаю в пространство твоего эфирного кармана структурированную ману. А ты её каким-то образом собираешь и запасаешь в виде объектов, которые здесь являются материальными. Так?

— Если не углубляться в детали, так, — подтвердил Песец.

— А если я разом, в течении нескольких секунд, выдам тебе большое количество энергии, ты успеешь её прибрать и запасти?

— Большое — это сколько? — недоверчиво спросил Предок.

— Объем моего ядра. Не одномоментно, а в течении, скажем, десяти секунд.

— Запросто.

— Тогда вот что: у тебя ведь здесь неструктурированной маны практически бесконечное количество.

— Не то, чтобы совсем уж бесконечное, но кое-что есть.

— Не прибедняйся, у тебя этого дофига. Можно составами вывозить.

Песец напрягся:

— Куда это вывозить? Ишь, чего удумал! Мне, может, самому пригодится.

— И зачем она тебе? Всё равно ты использовать её никак не можешь. А я предлагаю обменять ненужную первичную энергию на ценную структурированную по курсу один к одному. То есть, я забираю с собой в собственном ядре маны столько, сколько влезет, и такое же количество оставляю тебе, но уже пригодной для твоего питания.

Предок подозрительно хмыкнул:

— И в чем подвох?

— Да никакого подвоха. Всё по-честному.

— Ну давай попробуем, — неохотно согласился хозяин эфира.

Олег сосредоточился и принялся всем телом тянуть энергию. Секунд десять — и резерв наполнился. Теперь предстояла обратная процедура. Вокруг тела заструился тонкий, едва заметный туман. Песец оживился и принялся за дело. Едва ядро опустело, как у него перед крыльцом уже лежал изрядный штабель брёвен.

— Вот это я понимаю! Вот это — правильный подход.

Предок соскочил с крыльца и принялся бегать вокруг обретенного богатства, а Олег тем временем заново наполнил ядро энергией.

— Какой у тебя вопрос-то? — вспомнил довольный полярный лис.

— А вот какой. Ты тут у себя в эфирном кармане превращаешь ману в материальные предметы. А потом обратно в ману. А там, в реальном мире, такое возможно?

— Вот спросил, так спросил.

Песец капитально загрузился. И думал он минут пять, если не все шесть. Наконец, вернулся в кресло, материализовал в лапе пиалу с чаем и принялся вещать.

— Ты удивил меня, потомок, — важно произнес он. — За все время, что я возглавляю род Песцов, никто не задал мне подобного вопроса. И у других Предков такая информация не проскакивала. Вообще говоря, чисто теоретически я не вижу принципиальной невозможности подобного действия. Но проверять эту идею тебе придется самостоятельно.

— Тогда хоть подскажи, как это делается.

— А чего тут подсказывать? Чистейшей воды волевой посыл. Пожелал — и получил. Да у тебя уже был подобный опыт. Только эмоций в приказ вкладывай поменьше, а воли — побольше. Все, иди. У меня появились срочные дела. Ты мне весь двор стройматериалами завалил, теперь придется как-то прибирать. Да, коллеги мои просили передать, что с девчонками всё в порядке.

Где-то в степи

Эксперимент прошел на удивление удачно. Получилось, разумеется, не с первого раза, но в конечном итоге Олег стал владельцем неплохого, выполненного в колониальном стиле, костюмчика. Он поправил пробковый шлем и, помахивая стеком, отправился туда, где ждала его семья. Сперва шагом, затем бегом. А потом сказал: «В конце концов, какого черта»? Создал уже опробованную воздушную подушку, уселся на неё и…

— Нет, не так. Так никуда не годится.

Произнеся эту знаменательную фразу, Олег соскочил с конструкта, сосредоточился, на секунду окутался облачком маны, и вскоре у него в руках оказался небольшой, примерно метр на полтора, цветастый коврик. Набросил его на конструкт, уселся сверху и, поднявшись сравнительно невысоко, метров на двадцать, отправился радовать своих женщин. Быстро лететь не получалось, но скорость километров пятьдесят-шестьдесят в час была вполне комфортной. На глазок трудно было оценить расстояние, но минут через двадцать он должен был прибыть на место.

* * *

Три девушки стояли рядом с джипом, предусмотрительно переместившись к тому его боку, рядом с которым не было покойников. Со стороны можно было подумать, что они совершают некий ритуал: распустили волосы, взялись за руки, закрыли глаза и все вместе напряженно к чему-то прислушиваются.

На самом же деле это действительно был ритуал. Только совсем не тот, какой требовался, и проводился он не так, как следовало. К примеру, волосы распускать было необязательно, зато нужно было принять вовнутрь некие дополнительные ингредиенты и непрерывно двигаться по солнцу. Для получения качественного гарантированного результата хорошо было бы соблюсти еще с десяток мелких нюансов. В итоге — если всё сделано правильно — в центре образованного девушками круга появился бы выход ближайшей водяной жилы, именуемый в народе родником.

Девчонки же хотели совсем иного. Им нужно было узнать: жив ли муж, а если жив, то где сейчас находится. Хотя бы получить направление, в какой стороне его искать. Они стояли так уже четверть часа, и ничего у них не выходило.

— Маша, а ты уверена в правильности инструкций? — скептически спросила Алёнка.

Маша была недовольна результатом. Вернее, его отсутствием. А потому огрызнулась:

— По крайней мере, я точно процитировала первоисточник. А насколько достоверна информация в этом источнике, я сказать не могу.

— А, может, просто спросить предков? — предложила Вера и тут же принялась реализовывать своё предложение.

— Предок говорит, живой, — сказала она через несколько секунд.

Остальные уставились на неё как на источник откровения: а что, так было можно? Вера же протянула руку и некультурно ткнула пальцем куда-то им за спины.

— Там, — добавила она.

Маша и Алёна поразились эффективности метода, быстроте получения ответа и машинально обернулись в ту сторону, куда указывал указующий перст.

— Мать честная! — ахнула одна.

— Едрён-матрён! — согласилась другая.

Над степью прямо в их сторону летел коврик. Встречный ветер трепыхал кисти, которыми коврик был украшен по краям. Сверху на половичке восседал какой-то мужик в колониальном пробковом шлеме. Коврик подлетел ближе, спустился к земле, начал притормаживать и стало возможным разглядеть лицо храброго авиатора.

— Оле-ег! — закричала Вера и принялась прыгать и размахивать руками.

Спустя секунду прыгали и кричали все трое. Потом принялись меж собой обниматься и даже целоваться, радуясь зримому процессу возвращения человека в число живых. А совсем потом ошарашенно глядели, как коврик неторопливо подлетает, как с него спрыгивает Олег, протягивает руку и летательный аппарат, превратившись в едва заметное облачко, втягивается в ладонь.