Ночь Бармаглота

Тут я остановился и подождал, а Карл хранил молчание. Я продолжал:

— Бонни по-прежнему содержал мальчика. Вот почему он — чёрт, назовём-ка его по имени — вот почему Эл Грейнджер живёт, не работая. И, если даже он не знает, что вписан в завещание Бонни, у него есть доказательства отцовства, так что он всё равно может претендовать на немалую часть состояния. А оно, должно быть, составляет полмиллиона.

— Уточню, — сказал Карл. — Около трёхсот тысяч. И ты правильно догадался про Эла Грейнджера, хоть я и не знаю, как. Связь Бонни с миссис Грейнджер и Элом держалась в такой тайне, с какой я в жизни больше не сталкивался. Собственно говоря, кроме них самих, только я про это и знал — или, точнее, подозревал. Как ты догадался?

— По случившемуся со мной сегодня — а это слишком сложно объяснить прямо сейчас. Но Эл играет в шахматы, и у него тот ум, что делает всё самым сложным образом, а именно так всё сегодня и происходило. И он знает Льюиса Кэрролла, и… — Я остановился, потому что всё ещё нуждался в фактах и не хотел пускаться в объяснения.

Ночь была почти на исходе. Я увидел в темноте зеленоватый отблеск, напомнивший мне, что Карл носит наручные часы со светящимся циферблатом.

— Сколько времени? — спросил я.

Блеск исчез, как только он повернул циферблат к себе.

— Почти пять. Где-то без десяти. Слушай, док, ты столько знаешь, что, наверное, и про остальное в курсе. Да, у Эла есть доказательства отцовства. И, как единственный сын, законорожденный или нет, он может претендовать на всё состояние теперь, когда Бонни холост. Конечно, он мог бы получить часть от этой суммы и до развода.

— Он оставил завещание?

— Ральф таким не занимался. Мешали суеверия. Я часто пытался говорить ему, что надо бы составить завещание, но он этого так и не сделал.

— А Эл Грейнджер знал это?

— Допускаю, что мог, — сказал Карл.

— У Эла есть причины так спешить? — спросил я. — В смысле, изменилось бы его положение, если бы он немного подождал, а не убивал Бонни в ту же ночь после развода?

Карл подумал с минуту.

— Бонни собирался уехать завтра в долгий отпуск. Элу пришлось бы ждать несколько месяцев, и, возможно, он представил, что Бонни может снова жениться — встретит кого-нибудь в намеченном круизе. Так порой бывает, на волне развода. А Бонни всего... было всего пятьдесят два.

Я кивнул — самому себе, ведь Карл не мог меня видеть в темноте. Эти сведения охватывали всё, что касалось мотива.

Теперь я знал всё, не считая деталей, не имевших особого значения. Я знал, зачем Элу всё это делать; ему требовалось железобетонно обвинить кого-то ещё, ведь, как только он заявит претензии на состояние Бонни, его мотив станет очевиден. Я мог даже догадаться, какие причины побудили его избрать козлом отпущения меня. О некоторых из этих причин.

Должно быть, он ненавидел меня и тщательно это скрывал. Теперь, узнав о нём больше, я понимал, почему это произошло.

У меня язык без костей, и я часто ласково поругиваю людей, если вы понимаете, о чём я. Сколько раз, когда Эл обыгрывал меня в шахматы, я с улыбкой говорил ему: «Ладно, ублюдок. Но попробуй-ка сделать это снова». И отдавал себе, конечно, отчёт, что ни минуты не предполагаю, будто он действительно ублюдок.

Должно быть, он люто меня ненавидел. В каком-то смысле он мог выбрать жертву полегче, кого-то, кто с большей вероятностью, чем я, совершил бы ограбление и убийство. С моим участием план становился тарабарщиной; я должен был рассказать историю настолько безумную, чтобы никто не поверил ни единому слову, решив вместо этого, что я безумен. Конечно, он знал и то, как сильно ненавидит меня Кейтс; он рассчитывал на это.

Внезапная мысль потрясла меня; мог ли Кейтс сговориться с Элом? Это объяснило бы его попытку убить меня, а не запереть. Быть может, дело в этом — за двести или пятьсот долларов от наследства Кейтс согласился застрелить меня под предлогом, что я напал на него или пытался сбежать.

Но, подумав ещё, я решил, что это не так.

Я провёл с Кейтсом наедине в его кабинете почти полчаса, покуда Хэнк Гэнзер возвращался из Нилсвилла. Кейтсу даже слишком легко было бы убить меня тогда, подложить мне оружие и заявить, что я пришёл и напал на него. А когда в моей машине нашли бы два тела, история стала бы безупречно убедительной. Она даже подчёркивала бы, что я стал безумным убийцей.

Нет, Кейтс жаждал убить меня по личным мотивам, из чистой злобы на то, что я писал о нём в редакторских колонках и как воевал с ним на выборах.

Он хотел убить меня и увидел внезапную возможность, когда в моей машине нашли трупы. Он упустил куда лучший шанс, покуда я находился с ним так долго в его кабинете, потому что тогда ещё не знал про те трупы.

Нет, определённо это было дело рук одного человека, не считая Иегуди Смита. Эл нанял Смита отвлечь меня, но, сделав свою работу, Смит был устранён. Ещё одна пешка.

Шахматы — не командная игра.

— Как ты в этом замешан, док? — сказал Карл. — Что я могу сделать?

— Ничего, — произнёс я. Это была моя проблема, а не Карла. Я не впутывал в это Смайли и не впутаю и Карла. Не считая той информации и помощи, что он мне уже предоставил. — Иди спать, Карл. Мне надо ещё немного подумать.

— Чёрт с ним. Я не могу спать, когда ты сидишь тут и думаешь. Я сяду тут и заткнусь, пока ты сам со мной не заговоришь. Ты всё равно не заметишь, здесь я или нет, если я заткнусь.

— Тогда заткнись, — сказал я.

Я подумал про доказательство. Но какое? Где-то, но Бог знает где, лежал труп актёра, нанятого Элом сыграть роль Иегуди. Но это было спланировано, и хорошо спланировано. Надлежащее избавление от этого трупа было подготовлено задолго до того, как Эл забрал его из особняка Уэнтвортов. Я не собирался действовать наугад, а догадки, где он спрятал или зарыл труп, были одна не лучше другой. У него была куча времени на это, и он досконально продумал каждый шаг, который собирался предпринять.

Машина, в которой Иегуди Смит привёз меня в особняк Уэнтвортов, и которую он подменил на мою, использовав мою для мнимого ограбления. Нет, я не мог найти эту машину, чтобы использовать как доказательство, да и в любом случае она ничего не меняла.

Машина была — вполне вероятно — угнана, а теперь вернулась обратно на своё место, так что владелец ничего не заметил. И я даже не помнил ни марку, ни модель. Я помнил лишь что, что там были ручка переключения передач из оникса и кнопочное радио. Я даже не знал, был ли это кабриолет «Кадиллак» или бизнес-купе «Форд».