Ночь золотой саламандры

– У тебя разве нет занятий в это время? – поинтересовался он вместо приветствия.

Ладир залился краской. Точно как Мари, когда Олаф изображал ухаживания и расточал комплименты.

– Мама не хочет чужих людей, – потупил взгляд и сцепил руки в замок. – Сама занимается со мной по вечерам.

– У тебя очень умная мама, – мягко заметил Олафар, пытаясь сгладить неловкость. Смущать мальчишку в его планы не входило. – Покажешь мне сад?

– С удовольствием! – оживился Ладир и бесцеремонно схватил кисть чародея.

Олафар тяжело сглотнул. Никогда не брал детей за руку. Терпеть не мог всех этих жутких нежностей. Своих, если бы они были, он бы, наверное, как-нибудь, но чужие – это выше всяких сил. А тут взяли его: без спросу, без лишних расшаркиваний, почти по-приятельски, ни капли не считаясь с его желанием. Маг вздохнул, мысленно смиряясь с положением дел. Осторожно сжал теплую ладошку и позволил увлечь себя в очередную аллею.

– Тут у нас самый длинный фонтан, – увлеченно затараторил Ладир. – Почти бассейн. И глубокий… Прямо лучше не бывает.

Они вывернули к свободной от деревьев площадке. Здесь стояла длинная скамья, а около нее в огороженном темными гранитными бортиками бассейне резвились мраморные рыбы. Кроваво-красные, розовые, желтые, изумрудные. Одни игриво высовывали из воды продолговатые морды, другие подпрыгивали на струях, а третьи и вовсе воображали себя птахами. Расправив плавники, будто крылья, они парили над искусно смонтированными волнами. Олафар расплылся в улыбке. Душой завладела безмятежность, и в глубине разума затеплился огонек радости. Казалось, сам морской бог обещает что-то чудесное.

– Мама называет этот фонтан «Рыбьи бега», а мне он кажется «Доброй весточкой от моря».

Олафар с уважением посмотрел на мальчишку. Ладир, сам того не желая, попал в точку, в самую суть вещи. Фонтан каждой своей струйкой не журчал – пел: морской бог благословляет все твои помыслы и задумки. Всегда с тобой, как заботливый родитель, наставник и друг.

– Мне он тоже кажется божественным благословением, – поделился чародей.

– Мама говорит, морской бог переменчив, но иногда приходит сюда просить его о милости, – вполголоса поделился мальчишка. Потом, будто спохватившись, добавил: – В храме тоже танцует для него, но для верности бывает и здесь. А еще в море. С той стороны, где остров обрывается и сразу попадаешь на глубину….

Олафар нахмурился и прикусил губу. Значит, Мари, как и Сальмарис, танцует ритуальные танцы в храме. Обладает такими же полномочиями. Похоже, подтверждаются его самые сумасбродные предположения!

Сальма и Мари все-таки сестры-близнецы! Иначе как объяснить эти одинаковые жесты, походку и похожую манеру говорить. Да и какая сохранившая рассудок женщина наденет такое же, как у кузины, платье? Это, скорее всего, из юности, тех времен, когда с помощью идентичной одежды они разыгрывали кавалеров. А вот изменения во внешности Сальмы наверняка связаны с магией острова. Понять бы, чего ради она принесла такую жертву, и все встанет на свои места. Заодно удастся приблизиться к разгадке сущности камня.

Олафар покачал головой: надо набраться терпения, иначе спугнет эту семейку своим неуместным любопытством. Вздохнул и с улыбкой посмотрел на Ладира.

– Мама у тебя не только умная, но и смелая. Я бы ни за что не решился плавать там, где не вижу дна.

– Сухопутный хищник, – добродушно заметил мальчишка. – Черный тигр.

– С чего ты взял? – Олафару показалось, сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Именно так он сам определял свою сущность.

Ладир пожал плечами:

– Не знаю… Просто в голову пришло.

Чародей шепотом обозвал себя идиотом. Паренек всего лишь улавливает его мысли, а он уже запаниковал. Дар семьи матери уникален, и вряд ли есть кто-то обладающий таким же. Уж точно не среди правителей народа Черных песков!

– Сыграем сегодня втроем? – Ладир сильнее сжал его ладонь.

– С удовольствием, – Олаф взял себя в руки и подмигнул мальчишке, – но твоей мамы здесь нет.

– Не беда, – вздохнул паренек, – пойдемте к фонтану. Она скоро будет. Всегда приходит, когда я… – он осекся, задумался на мгновение и бодро продолжил, – когда я общаюсь с чужаками. Защитные заклинания выдают меня.

– Ну что ж, пойдем, – хохотнул чародей. Захотелось потрепать Ладира по рыже-русой шевелюре, но Олафар подавил это странное желание. Он вообще не любит детей, откуда такие нежности к чужому мальчишке?

Мари и впрямь появилась почти сразу. Сегодня она казалась озабоченнее и задумчивее обычного и гораздо больше походила на Сальмарис. Да, на ней было другое платье, но ее фиолетовые глаза смотрели с таким же легким сомнением, как глаза цвета припорошенного пеплом подтаявшего снега. Когда она думала над ходом, на лбу обозначалась такая же, как у Сальмарис, морщинка, а интонации не оставляли ни малейших сомнений: женщины выросли вместе и сейчас общаются постоянно.

Уступать Ладиру в этот раз не пришлось, мальчишка выиграл честно, а вот во второй партии Олафару отказали. Мягко, но настойчиво дали понять, что ему пора откланяться. Чародей повиновался. До обеда еще оставалось время, и он решил пока прогуляться по побережью. Наведается в сад Сальмарис после ужина, когда стемнеет. Ладир уже отправится спать, и гостю никто не помешает осмотреться повнимательнее.

На уединенном, покрытом крупной галькой пляже ожидал сюрприз. На больших камнях друг напротив друга сидели двое и вели неспешную беседу. Олафар усмехнулся мысли, что не только он любит заглядывать сюда, и собрался было ретироваться, но соперники заметили его и окликнули. Пришлось подойти.

Третьего удобного для сидения камня на пляже не оказалось, и Олафар остановился между собеседниками. Втянул носом запах истлевших водорослей и демонстративно уставился вдаль, на едва волнующуюся синюю гладь.

– Вы слышали новость, Олафар? – задорно прогремел Вортар. – Наша-то дама не совсем дама.

– Но и не кавалер, не пугайтесь, – со смехом добавил Димар.

– Уже хорошо, – констатировал королевский бастард и развернулся к другим женихам. Скрестил руки на груди и ухмыльнулся. Сам себе напомнил строгого наставника, ожидающего, как будут оправдываться учудившие глупость ученики.

– В общем, госпожа Сальмарис – оборотень. Может превращаться в саламандру. И каждый, кто живет здесь, тоже может, – поделился Вортар.

– Бр… – как-то совсем по-женски дернул плечами Димар и поправил выпавший из хвоста белобрысый локон, – целый остров умеющих разговаривать зверюшек.

– И на одной из них надо жениться…

Олафар недоверчиво приподнял бровь. Вспомнил проведенную с морским духом ночь и расплылся в улыбке. Насчет жениться сказать было нечего, а вот еще раз развлечься он бы не отказался. Жаль, что хвостатых тут весь остров, а в ночь золотой саламандры на местных, похоже, находит затмение и они готовы приспосабливать все, что движется. При таких обстоятельствах отыскать ту незнакомку будет почти невозможно. И магия не поможет. Не будет же он в самом деле спрашивать всех попавшихся женщин: не соблазняли ли они умирающего человеческого мага в священную ночь?