Ночь золотой саламандры
Шрифт:
– Оливарис? – хихикнула Сальма.
– Конечно, ее, – согласился Олафар и подмигнул. – Что скажешь? Как тебе условия?
– Оливарис я пообещать тебе не могу, она все-таки обладает свободой воли…
– А остальное?
Сальма прикрыла глаза. С какой бы радостью пригласила его к себе сейчас, но страх перед «после» ядовитой медузой обжигал сердце. Холодил кровь и не оставлял никакой надежды.
Олафар протянул руку и погладил Сальму по щеке: уверенно и нежно, будто делал так уже тьму раз и готов повторить еще столько же.
– Обещаю вести себя приличнее некуда.
–
– Договорились!
Сальма перехватила его ладонь – отчего-то отпускать мужчину не хотелось – и увлекла дальше по аллее.
– У меня особенная магия, вижу чуть больше, чем другие, – издалека начал чародей. Сальма мысленно порадовалась его желанию рассказать все без напоминаний. Олафар сильнее сжал ее руку и продолжил: – Когда пытался разглядеть сущность Ладира, заметил чужое воздействие. Даже два. Одно отнимает силы, другое дает. Полагаю, второе исходит от вашей семьи.
Сальма почувствовала, как кровь приливает к лицу. Признаваться, что не справляется с проклятием сына, было жутко стыдно.
– Я не разгадала сути воздействия, поэтому не могу его снять, – прошептала едва слышно, а потом спохватилась и поправила громче: – Мы не разгадали сути. Всегда же есть оговорки и условия.
Олафар закивал. Сальма слабо улыбнулась: знала, что у людей подобная магия работает так же. Можно наложить проклятие, но в миг его создания чародею приходит и способ избавления.
– Полагаю, кто виновник ваших бед, вы тоже не знаете?
Сальма тяжело сглотнула. Этому мужчине не стоит рассказывать о внутрисемейных распрях.
– Не знаем, – солгала она и, стараясь скрыть волнение, ринулась в наступление: – Так что с отцом Ладира?
Олафар хмыкнул, но продолжил:
– Среди людей не так много разнотипных магов, но браки между ними случаются. И дети тоже бывают. Обычно в таких малышах два магических начала.
Остановился и снова заключил Сальму в объятия. Она уткнулась носом в его грудь, вдохнула аромат лимонно-грейпфрутовой свежести и прикрыла глаза. Как же хорошо…
– Проклятье в любом случае может воздействовать только на одно из начал, – продолжил кавалер, и чародейка постаралась сосредоточиться. Его голос заполнял разум, но смысл сказанного доходил не сразу: – Не хуже меня знаешь, это прежде всего влияние на конкретную силу. Если начать использовать магию другого родителя, то проклятье ослабнет. Это будет как дополнительная помощь извне.
Олафар вздохнул и сжал Сальму сильнее.
– Чувствую себя мальчишкой… Кровь стучит во всех частях тела.
Она потерлась носом о его грудь. Мысленно призвала разум к порядку. Как бы ни было хорошо рядом с мужчиной, надо собраться и подумать о сыне. Выяснить все до конца.
– Разве могут в одном маге уживаться силы разной природы? – нахмурилась, припоминая все, что знает на эту тему. – В наших книгах написано, что ребенок наследует дар одного из родителей.
– Не знаю, что написано в ваших книгах, – хрипло выдохнул Олафар, – но я чувствую в мальчишке другой дар, не похожий на ваш. А еще чувствую, что проклял паренька тоже кто-то из семьи.
Так что изучение отцовской магии пойдет ему на пользу. Даже просто общение с отцом и то сгодится.Сальма поспешно спряталась у него на груди. Снова стало стыдно. Кровь глухо застучала в висках. Тук-тук-тук… Того мага еще поискать. Не пошлешь же гонца к королю с просьбой задать всем пикантный вопрос: были ли они с женщиной летней ночью восемь лет назад? Да и не все готовы ответить честно. Мало ли какие обстоятельства. Жаль, что она ничего толком не помнит. Только горячий шепот и жадные ласки.
– Не хочу к храму, – подытожил Олафар, – хочу свести тебя с ума.
Скользнул рукой по спине, погладил шею, прихватил Сальму за подбородок и снова коснулся губ поцелуем.
Чародейка застонала в голос. Его ласки отнимали разум и пробуждали инстинкты. Рождали жадное нетерпение и бесстыдное желание. Словно сам морской бог решил показать, насколько ничтожны все попытки управлять собственной природой. Сальма подставляла шею под поцелуи, кусала губы и жаждала только одного: чтобы мужчина не останавливался до самого конца.
Олафар не стал спорить. Не стал сопротивляться и тянуть угря за хвост. Увлек Сальму к старому, скрытому зарослями от посторонних глаз дереву сливы и ринулся в бой. Не стал избавлять от платья. Стянул панталоны, задрал юбки и подхватил под бедра. Сальма впилась пальцами в его плечи, когда Олафар прислонил ее к стволу, прикусила язык, когда почувствовала его близость, и обняла талию мага ногами, когда поняла, что никуда уже не убежать.
Он до легкой боли сжимал ее ягодицы, жадно целовал шею и каждым новым движением окунал в омут безумия снова и снова. Сальма выгибалась рыбкой, попавшейся на крючок, стонала и теряла себя от наслаждения. Будто была одна целую бездну лет, а сейчас наконец нашла свою пару.
Сжала его плечи до белых костяшек в самый сладкий момент и с легкой досадой отметила, как спешно Олафар покинул ее после. Маг рассмеялся, поставил Сальму на ноги и снова прижал к стволу сливы, на этот раз гораздо бережнее, чем некоторое время назад.
– Кажется, испачкал твое платье, – он поцеловал ее в шею и снова рассмеялся: – Чувствую себя зеленым юнцом с такой же зеленой подружкой. Давно уже так настойчиво не думал о последствиях…
– Не беда, – Сальма погладила его плечи. Желание отступило, осталась только томная усталость и благодарность за то, что Олафар не стал злоупотреблять ситуацией. Бегло поцеловала в губы и погладила по щеке: – Зато ты показал себя куда достойнее зеленого юнца.
– Я старался. Но если бы знал, что морские духи столь нетерпеливы…
Сальма насторожилась. Интонация показалась до ужаса знакомой. Нахмурилась, пытаясь вспомнить, где слышала эти слова. Бесполезно! В мыслях не мелькало ничего, кроме неясных сомнений. Будто ароматный шлейф, оставшийся после исчезнувшей кокетки. Не угадать ни девушку, ни запах. Тряхнула головой: разберется позже, а пока стоит насладиться моментом. Привстала на носочки и поцеловала мага.
– Сейчас такой период у животной ипостаси. Трудно устоять перед искушением.
Олафар рассмеялся и крепче прижал ее к себе.