Ночь золотой саламандры

Над головой громыхнуло, сверкнула молния и маг затих. Сердце Сальмы замерло. Она поймала взгляд Олафара и уставилась на него вопросительно.

– Там рядом растут кустарники с большими противно-рыжими цветами, – без лишних предисловий сообщил кавалер, – и старая скамейка, поскрипывает, если на нее усесться.

Сальма нахмурилась, стараясь понять, о какой части сада он говорит. Рыжих цветов вокруг хватало, но хлипких скамеек в ее владениях не было. Порядок поддерживали, даже когда почти не оставалось ресурсов. Разве что сын нарушил запрет и вышел за пределы семейного сада… Вздохнула, пытаясь успокоить разогнавшееся сердце, и поманила Олафара за собой.

– Пойдем проверим одно местечко!

Он неуверенно поднялся на ноги. Сальма прекрасно понимала: сейчас магу необходимо немного отдохнуть, – но терять время просто не могла.

– Готов даже к самому долгому походу, – развеял ее сомнения Олафар, и чародейка ускорила шаг. Если потребуется, она потащит спутника на себе.

Они довольно резво для творившегося под ногами безобразия пересекли недоступную посторонним часть сада и свернули прочь от замка в сторону побережья. Сальма помнила только одно место с хлипкой скамейкой: уединенный пляж с заглядывающими туда прозрачными рыбами. Мать очень любила это место, и отец приказал засадить его кустами и обустроить для отдыха сразу после свадьбы. В детстве Сальма часто приходила туда, а потом мамы не стало и обезумевшему от горя отцу было слишком тяжело бывать у этой части берега. Место постепенно обветшало, а кусты морсени, того самого растения с противно-оранжевыми цветами, поглотили все остальные. Сальма показала пляж сыну как раз перед тем, как на остров пришли чужаки. Сейчас ей хотелось думать, что непогода застала его именно там.

Дождь немного поутих, но небо и не думало светлеть. Ближе к морю усилился ветер, и Сальма заметила, что у нее стучат зубы. Мокрая одежда мешала согреться, а капли становились все холодней. С волос текла вода, прилипшая к ногам юбка мешала идти, а ветер искусным ювелиром шлифовал кожу, еще не раня, но уже лишая защиты.

– Почти пришли, – кинула через плечо магу, когда увидела знакомую скалу. Темно-серая от дождя каменная великанша прятала пляж от посторонних глаз.

Чародейка мысленно обругала мелкую, чуть крупнее песка, гальку под подошвами промокших туфель, подобрала юбки и в очередной раз попыталась ускорить шаг. Получилось не очень, ноги вязли в смеси воды и мелких камешков, но Сальма только фыркнула. Хозяйка она здесь или нет? Еще не хватало дать руководить собой непонятной жиже.

– Ладир! – позвала она, когда стали заметны не только давно не стриженные кусты, но и набегающие на берег серые волны.

– Надо обойти слева, – заметил спутник. – Кажется, вижу нужное место.

Сальма кивнула и поспешила вслед за Олафаром. Кровь в висках заглушила шум дождя.

Ближе к берегу под ногами стало меньше провалов, но все равно время от времени попадались довольно широкие. Сальма перешагивала их без особого труда. Разгоняли кровь и не обещали ничего хорошего края трещин. Чародейка прекрасно понимала: галька, осыпаясь, могла похоронить под собой любого, кто случайно провалился вниз.

– Ладир! – крикнула снова, когда увидела скамейку. Не новую, но вполне себе крепкую.

– Я здесь, мама, – то ли услышала, то ли уловила мысленный ответ.

Не помня себя, подбежала к ближайшей к скамейке трещине и, отступив от края, опустилась на колени, чтобы лучше разглядеть, что там, внизу. Подоспевший Олафар любезно зажег магический огонек.

Глубоко, не дотянуться рукой, даже если очень постараться, из жижи песка, воды и гальки торчала голова кроваво-красной с черными пятнами саламандры.

– Я не могу пошевелиться, – уловила Сальма и вздохнула, пытаясь сохранить хладнокровие.

– И не надо, – поспешила успокоить сына. – Мы сейчас тебя вытащим.

«Осталось только придумать, как именно», – обреченно добавил внутренний голос.

С надеждой посмотрела на Олафара: может, маг знает, что делать?

– Не шевелись, – приказал он Ладиру, – и ничего не бойся, – посмотрел на Сальму: – Отойди чуть в сторону.

Развернулся к скамейке и расстегнул ремень. Снял с пояса ножны с мечом. Как-то по-мальчишески вытер руку о штаны и, уперев один конец ножен о сиденье, принялся отламывать доски со спинки. Сальма прищурилась:

– Что ты хочешь?

– Вос-поль-зо-вать-ся ста-рым, – протянул Олафар, – доб-рым, – резко дернул ножны, и дерево затрещало, – рычагом.

Ухмыльнулся и смахнул дождевую воду со лба.

– А скамейка не такая уж ветхая.

Еще раз дернул ножны, отложил их на скамью и окончательно отодрал доски руками. Потрогал на гвозди на краях, покачал головой и осмотрелся. Сальма проследила его взгляд, сделала несколько шагов и подняла с земли невесть откуда взявшийся здесь крупный плоский камень.

– Держи!

Олафар кивнул. Перехватил находку поудобнее и занялся торчащими гвоздями. Как опытный воин врагов, ударами камня укладывал острые концы на деревянную поверхность. Сальма с тревогой смотрела то на увязшего в песке и гальке сына, то на воюющего с досками мужчину. Сердце билось как в припадке. Ладир в опасности, а она ровным счетом ничего не может сделать.

Сверху снова громыхнуло. Чародейка фыркнула, смахнула воду с лица и, не задумываясь, отжала концы собранной в хвосты шевелюры. Тяжело сглотнула и нахмурилась. Волосы едва заметно порыжели с концов. До превращения еще оставалось время, но медлить не стоило. Человеком сын был крупнее саламандры, а вызволить Ладира из трещины, стань он больше, похоже, окажется еще тяжелее.

Впервые за последние несколько недель обратилась к морскому богу. Не просила сделать что-то за них, только отсрочить неминуемое. Давно не верила в его благосклонность, но сейчас пригодилась бы любая поддержка.

Олафар закончил возиться с досками. Ухватил одну, приблизился к трещине и со всей силы воткнул деревяшку туда. Как кол в землю. Чародейка и охнуть не успела.

– С Ладиром все в порядке, – поспешил успокоить ее маг, но Сальма подбежала к трещине и уставилась вниз.

Доска торчала точно около носа ее мальчика. Будто Олафар хотел задавить его как насекомое и промахнулся. Чародейка вопросительно уставилась на мужчину, но заговорить не успела. Маг принес еще одну деревяшку и уложил ее поперек трещины.

– Встань с этой стороны, – не терпящим возражений тоном указал он, и Сальма подчинилась. Наступила на край доски, придавив ее своим весом к земле.

Олафар пристроился на другом конце. Посмотрел на мальчишку.

– Хочу приподнять тебя, как выберешься из гальки, ползи по доске вверх. Я постараюсь ее удержать подольше. Понял?

– Да, – едва слышно ответил Ладир.

– Хорошо, – подытожил Олафар. – Раз! Два! Три! – и дернул вниз свободный край воткнутой в трещину доски.

Заскрипело дерево. Одна доска терлась о другую. Похоже, мокрая галька была не самой легкой ношей. Сальма вгляделась в трещину: пленившая ее мальчика смесь заволновалась кипящим бульоном, а потом начала осыпаться в стороны. Видимо, край доски поднимался и подталкивал Ладира вверх.

Олафар шумно вздохнул и дернул головой, сгоняя капли с лица. Поднажал на свой край. Из гальки показалась холка саламандры, и Сальма чуть не взвизгнула от радости. Освободятся лапки, и сын выберется сам.

Не обращала внимания на барабанящий по голове дождь, на ветер, на мужчину рядом. Как завороженная следила за ползущими по коже ее мальчика мелкими камешками. Будто слабеющие лапы древнего существа, они постепенно выпускали его из плена. Затаила дыхание, умоляя морского бога дать чародею довести дело до конца. Прикусила губу, чтобы случайно ничего не испортить.