Ночь золотой саламандры

Олаф поежился. По спине пробежали противные мурашки. Захотелось ударить по столу в бессильной злобе.

– Где Ладир? – выдавил он и тоже поспешил прочистить горло. Заговорщик-язык так и норовил прилипнуть к небу.

Лицо советника пошло бурыми пятнами. Он вздохнул и покачал головой.

– Не знаю. Должно быть, убежал, пока я возился с госпожой Сальмарис. Но он где-то рядом, я уверен. Далеко ему не удрать, он всего лишь семилетний мальчишка.

– Вы что, не искали его? – прорычал Олаф и снова сжал кулаки. Показалось, кровь от злости ударила даже в уши и те запылали огнем. Как эти люди могли оставить ребенка без присмотра?

– Он бесполезен, – пробормотал Тадир и отступил на шаг. Подальше от разъяренного собеседника.

Олафу до дрожи в пальцах захотелось крепко ухватить этого глупца за шею. Что значит, Ладир бесполезен? Он просто не может лишиться сына раньше, чем тот обо всем узнает! Тадир, похоже, понял его немой вопрос, нахмурился и пустился в объяснения:

– Хранитель кристалла распределяет магию. Собирает силы жителей, преобразует их с помощью камня и возвращает кратно больше. Без подпитки мы лишимся второй ипостаси и умрем. Но кристалл сам выбирает хранителя. Восемь лет назад наш правитель прогневал камень и тот оказался служить ему. Госпожа Оливарис хотела занять место брата, но кристалл отверг и ее. Госпоже Сальмарис пришлось повзрослеть раньше положенного, чтобы пройти испытание. Ребенку оно не по силам. Кого-то со стороны камень не подпустит. Наша единственная возможность спастись сейчас – вылечить госпожу. Не до мальчишки.

Олафар усмехнулся. Похоже, дай Тадиру волю, он и морских пожирателей пригласит править. Лишь бы не бояться за свою шкуру. Рядом с отцом тоже бывали такие, обычно недолго. Его величество видел в них угрозу и избавлялся от подобных придворных при первом удобном случае.

– Отведите меня к госпоже, – почти приказал Олаф, втайне надеясь, что Тадир догадывается об их связи с Сальмарис и не станет противиться. – И как можно скорее!

Посмотрит на свою чародейку, прикинет, что делать дальше, и поищет сына заклинанием. Камнем займется после. Артефакт прячется в каюте, и с ним ничего не должно случиться за полдня.

Тадир кивнул и поманил за собой к выходу из кабинета. Его уверенная походка выдавала: он уже перестал волноваться и мысленно прикидывал, какие выгоды можно извлечь из возвращения кавалера госпожи.

Свернули в узкий мрачный коридор без окон, немного не доходя до знакомой арки столовой. Олафар насторожился: никогда раньше не замечал этого поворота. Вокруг было душно и как-то неспокойно. Ничего не слышно: ни шагов, ни вздохов, ни собственного сердца. Тадир ускорился, будто сам побаивался находиться здесь. Немудрено. Темные неровные стены наводили мысли о гробнице, а плотная неестественная тишина обещала навсегда похоронить в своих недрах.

– Где мы? – поинтересовался Олаф громко. Не верил, что ушли далеко, скорее хотел услышать хотя бы свой голос.

– В самой древней части замка, – бросил через плечо Тадир. Остановился, дождался спутника и пошел рядом. – Когда-то здесь проводили совместные ритуалы со жрецами огненного бога, сейчас это единственное место рядом с морем, где они могут творить магию. Они поддерживают жизнь госпожи.

– Почему именно жрецы?

– Больше некому. Мы сейчас очень слабы, хранитель не дает нам почти ничего. Без подмоги госпожа умерла бы сегодня ночью.

Олаф кивнул и ускорил шаг. Где-то на задворках разума зашевелилась спасительная мысль: что, если он сможет как-то помочь своей магией? В конце концов, он-то никак не зависит от островного камня. Впереди замаячили двое солдат в форме и еще один местный маг. На этот раз молодой, бодрый и какой-то противно благожелательный. Тадир приветствовал их и открыл перед гостем дверь.

– Жрецы там неотлучно.

Олаф едва заметно кивнул, давая знать, что услышал, и перешагнул порог. Прикрыл дверь и посмотрел вокруг. Магические фонари светили неярко, но их хватало, чтобы разглядеть все в подробностях. В дальних углах небольшой комнаты на массивных стульях сидели жрецы, судя по закатившимся глазам и неестественным позам, мужчины пребывали в магическом трансе. Ближе к двери стояла кровать, на ней, до пояса прикрытая полупрозрачной простыней, лежала Сальмарис. Глаза ее неподвижно смотрели в пустоту, а по телу пробегала магическая волна. Будто чародейка пыталась обернуться и никак не могла.

Олафар вздохнул и потер лицо. Зрелище и впрямь было не для слабых духом. Огромная рана на шее покрывалась саламандровой кожей, давая толчок для изменений, и тело подчинялось. Пальцы превращались в когти, уплощались черты лица, и грубела кожа. Потом воздействие ослаблялось, и Сальмарис приобретала черты Мари: мягкие и чересчур равнодушные. Следом чародейка словно на миг становилась собой: сильной, холодной и решительной. Нет, любовница не возвращала свойственную остроту черт и бледность и даже оставалась рыжей, но Олаф точно знал – это она. Дальше магия давала сбой: кожа на ране разрывалась, и кровь тонкими струйками растекалась по груди Сальмарис. Женщина изгибалась, хватала ртом воздух, и цикл начинался заново.

Чародей облизнул пересохшие губы. Замялся, раздумывая, можно ли подойти ближе, но вскоре решился. Прошептал несколько слов, еще надеясь найти способ помочь самостоятельно, и взял Сальмарис за руку. Прикрыл глаза. Ничего. Только мрачная пустота и заставляющий сжаться плотным комочком страх. А потом вспышка со знакомой полянкой с высоким деревом и протяжный, ни на что не похожий стон: «По-мо-ги…». Еще успел нахмуриться, собираясь уточнить детали, но в мыслях снова повисла мрачная пустота.

Отпустил руку и отошел к двери. Понять бы, что Сальмарис имела в виду… Вряд ли на этой поляне есть что-то, что поможет ей выкарабкаться. Разве что подмога нужна вовсе не ей…

Вылетел из комнаты и почти бегом направился к нужному месту. Отмахнулся от Тадира. Сначала проверит свои предположения, а потом займется остальным. Не помнил, как добрался до полянки. Был здесь один раз, но умудрился и найти дорожку, и не остаться без ног из-за трещин. Нашел дерево и позвал как можно громче:

– Ладир! Я тебя не обижу…

Прищурился, прислушиваясь. Если сын в хвостатой ипостаси, его голос будет очень тихим. Сбоку зашуршало, и Олаф шагнул на звук. Наклонился. Так и есть! Его мальчик здесь! Протянул руки и прижал к себе знакомую голубоглазую саламандру. Кроваво-красную с черными пятнами.

Глава девятнадцатая. Морской бог

– Отнесите меня к маме, пожалуйста, – пропищал мальчишка еле слышно. – Знаю, она еще жива.

– Может, лучше к воде? – Олаф осторожно погладил его по голове. Кожа саламандры подсохла и сейчас казалась шершавой. – С мамой все будет хорошо, просто нужно время.

– Хочу быть рядом с ней. Когда мы умрем.

– Не болтай глупостей, – оборвал его чародей и зашагал к ближайшему фонтану. – Пойдем, я тебя окуну, а после подумаем, как и что.

– Делайте что хотите… Только отнесите к маме, пожалуйста…

Олафу стало не по себе. Он пожалел, что никогда раньше толком не общался с детьми. Ясно, что малыш напуган и взволнован, но как его успокоить, чародей не знал. Не к Сальмарис же нести на самом деле! Ее вид только испугает еще больше.

Похлопал по спинке и перехватил сына так, чтобы тот точно не выпал из рук. Вода должна немного привести парня в чувство. Шагал осторожно, боялся упасть в очередную трещину и ударить Ладира ненароком. Малыш свесил задние лапы, уткнулся мордочкой в шею и почти не дышал. Олаф чувствовал, как бегает маленькое сердце, и тоже затаил дыхание. Казалось, спугнет вздохами эту беспокойную птаху.