Ночь. Лифт. Два Босса

— Фак.

— И, ради бога, застегни штаны, а то нервирует.

Застонав, отвернулась от меня, и пыталась застегнуть молнию, которая заела.

— Фак. Фак, — тихо шептала.

А я только закатывала глаза, расставляя кружки на барной стойке.

— Садись уже и рассказывай, а то времени у меня не особо много. Так что тебе стоит быть убедительной и ничего с себя не снимать.

— Больше не собираюсь, — фыркнула.

— Так ты моя сестра?

— Да. Мы близняшки. И я старше тебя на минуту и тридцать секунд, — с гордостью произнесла та, выпятив подбородок.

— И почему я про тебя ничего не знала? — насмешливо уточнила.

— Потому что когда нам было два года, нас разлучили. Мама уехала со мной в штаты, а ты осталась с отцом и бывшей “лучшей” подругой мамы. Проще говоря, Павлова Марина Александровна не твоя мать, она мачеха.

— Я тоже могу сказать, что ты лгунья или фантазерка, выбирай сама.

— Тебя не смущало, что ты ни капли на нее не похожа?

— Я похожа на отца… — поджала губы, начиная нервничать.

— Правда что ли? — усмехнулась Мишель и вытащила старую фотографию, где молодая женщина стояла рядом с моим молодым отцом. Они явно находились возле роддома и держали два свертка. Но привлекли мое внимание не отец или дети. Меня больше поразило мое сходство с этой незнакомой женщиной.

— Мы мини копия мамы. Она не смогла приехать, так как сильно болеет. Но мама просила передать тебе это.

Мишель положила на барную стойку рядом с фото стопку писем.

— Мама писала письмо на каждый год твоего рождения и рождество. Думаю, тебе нужно прочесть это без меня. Я оставлю тебе свой телефон и поеду отсыпаться. Надеюсь, ты мне позвонишь, ведь я так хочу вновь обрести сестру.

Мишель сильно нервничала, это было заметно. Кусая губы, она положила рядом с письмами свою визитку.

— Можешь меня не провожать. Пока, Зоя.

— Пока, — шепнула.

Не знаю, сколько прошло времени после ухода Мишель. Время словно замедлилось, а мысли сменяли одну за другой с такой скоростью, что сложно было сориентироваться, что я чувствую, о чем думаю и как ко всему относиться.

Открыв одно из писем, впала в ещё больший ступор. Я боялась дышать, читая строчку за строчкой. По щекам катились слезы, а сердце болезненно сжималось.

Боже мой…

Я шла быстрым шагом через аэропорт. Руки сжимались в кулаки и разжимались. Губы поджаты, а в глазах сверкают молнии. Я готова убить, особенно мачеху. Сжать голыми руками её шею и задушить, а отца кастрировать.

— Зоя, остановись! — раздался крик Мишель.

Замерла на месте, сжимая в руках паспорт с билетом.

— Как же ты быстро ходишь, — подбежала ко мне, наклонилась вперед, сжимая коленки, часто дышала.

— Что ты здесь делаешь? — устало спросила.

— Спасаю тебя от глупостей, — встала передо мной, воинственно посмотрев прямо в глаза.

Хмыкнув, отдвинула сестру и пошла вперед, бросив через плечо:

— Езжай и продолжай спать, синяки под глазами ужасны.

— Эй, я вообще-то спала. Пока мне не позвонили и не сказали, что ты поехала в аэропорт. Сложить дважды два не составляло труда, даже в моем сонном состоянии.

— Ты за мной следишь? — развернулась, прищурившись.

— Слежу, и не нужно так смотреть, этот взгляд я использую для особых случаев. Но выглядит классно, — улыбнулась.

Вот… Ладно, сейчас не до неё, важнее успеть встретиться с мачехой, пока я так зла.

— Мы поговорим об этом, когда я вернусь.

— Ты не полетишь! Давай обсудим мой план.

— Миша, иди в задницу со своим планом.

— Я Мишель! — прошипела, топнув от злости.

— Миша, — хмыкнула и отвернулась, направляясь на посадку.

— А-р-р. Бесишь.

— Ты меня тоже! — крикнула, махнув рукой.

— Остановись сейчас же, иначе я притворюсь тобой и трахну твоих мужиков! — заорала во всю глотку, что окружающие стали на нас коситься.

Нельзя их винить, я бы тоже косилась. Вот же чертовка.

Остановилась, сжимая губы в линию. Зоя, дыши, глубоко дыши.

Да твою ж мать!

— Что ты сейчас сказала? — посмотрела на ехидную улыбку сестрицы.

Я сверну её тонкую шею и вырву язык.

— Что слышала, поэтому быстро развернулась и за мной.

— Ты сейчас ещё мне и приказала, да? — хищно улыбнулась, подходя к близняшке все ближе.

— Почему ты так улыбаешься? — прищурилась и поняла: — ты же не посмеешь…

— Серьезно? Ты говоришь такое, а я не посмею.

— Фак, — не успела та сделать ноги, как я схватила её за волосы.

— Хотела это сделать, как только увидела, — призналась, оттягивая волосы на затылке вниз.

— Отпусти! — завизжала, извернувшись, схватила мои волосы в ответ.

Ах, ты так.

Одна подножка и мисс совершенство падает на своих шпильках, утягивая меня за собой.

— Чтобы даже не думала смотреть на моих мужиков! — грозно рыкнула.

Мы переворачивались из стороны в сторону, щипая, царапая друг друга. Можно было врезать кулаком по лицу, но первое — мне жалко было маникюр и, конечно же, какая никакая, но она моя сестра. Да ещё и близняшка. Это то же самое, что бить себя.

— Да слезь с меня, чокнутая! — взвизгнула Мишель, когда я смогла сжать её руки по швам и сесть сверху.

Сдув волосы с лица, с усмешкой посмотрела на зажмурившуюся сестрицу.

Выкусила, сучка?

— Ещё раз только подумаешь… — зашептала.

Та, открыв глаза, неожиданно усмехнулась, словно зеркально отразив моё выражение на лице.

— Я уже говорила, что мне на них плевать. Они твои. И да, ты опоздала на самолет. Так-то, — произнесла, явно довольная собой.

— Ах, ты, сучка! — сразу сжала её шею, не задумываясь. — Придушу, гадина!

Жаль, что полиция нас разняла почти сразу, но я продолжала вырываться, яростно крича. Кажется, ударила в живот одному из державших меня. Мишель не вырывалась, но кричала очень много грязных слов в ответ. Даже материлась на трех языках. Многое не поняла, но смысл уловила по выражению лица и интонации.

В результате даже разбираться не стали и нас увезли и закрыли в обезьяннике вместе с проститутками. Один плюс, я так наоралась, что горло болит.

А вот сестрица ещё нет.

— Я гражданка другой страны! Вы не имеете права! — кричала Мишель, сжимая решетки.

— Да заткнись ты уже, — отозвалась одна из ночных бабочек.

— Сама приткнулась! — гаркнула я похлеще любого криминального авторитета.

— Надо же, ты за меня заступаешься, — едко произнесла Мишель, посмотрев на меня.