Ночи «красных фонарей»

Генерал смотрел в потолок. Внезапно он повернул голову, взглянул Сатте прямо в глаза и сказал:

– У меня не было никакого выбора, даже в самом начале. У них хватка такая, будто тебя тисками сжимают. Я должен был думать о своей семье... Отпустите меня, и я вам помогу.

Сатта наклонился вперед и плюнул ему в лицо.

– Вы доживаете последние минуты своей жизни.

Он поднялся и стал ходить взад-вперед около кровати. Холодным натянутым голосом он разъяснил генералу, какой выбор у него оставался. В качестве примера он привел ему страшные обычаи мафии. Если какой-то мафиози оказывался провокатором, у него оставались лишь две возможности: покончить жизнь самоубийством или быть убитым. Если он сам кончал с собой, на его семью месть не распространялась. Если же он отказывался, могли вырезать всех его родственников. Когда Сатта еще только начинал заниматься борьбой с мафией, его очень удивляло, что многие мафиози, сидевшие в тюрьме, вскрывали себе вены. Позже он узнал, что некоторые так поступают исключительно ради того, чтобы никто даже предположить не мог, что они нарушили кодекс "омерта". Полковник знал, что Гандольфо был прекрасно знаком с этим кодексом, но тем не менее он решил изобразить генералу ситуацию самыми яркими красками. Гнев его все более усиливался, он начал шагать по комнате быстрее. Потом Сатта обернулся и в упор посмотрел на связанного бывшего начальника.

– Ваша жена умерла десять лет назад, но это вас мало расстроило. Вы и при жизни относились к ней по-скотски, и на смерть ее почти не обратили внимания, потому что вечно были заняты любовницами и шлюхами. Но она родила вам троих сыновей и дочь. Все они женились и вышли замуж, подарив вам девятерых внуков, а дочь в следующем месяце ждет десятого. - Он сделал жест в направление двери. - Эти мужчины, которые вас так упаковали... они лишь двое из многих, и по сравнению с некоторыми своими коллегами они ласковы, как домашние котята. Их руководитель, как и я, был очень привязан к Беллу, считал его почти родственником... Ни дети ваши, ни внуки ничего о них никогда не узнают, даже когда те придут, чтобы взять их жизни, а ходить они будут к вашим детям и внукам постоянно, до тех пор, пока, как чума, не скосят их всех, до последнего.

Он остановился и встал в ногах постели, глядя на застывшего в нелепой позе старого человека. Гандольфо смотрел в потолок. Через какое-то время генерал сдавленным голосом спросил:

– Что вы хотите знать?

Сатта вынул из кармана брюк небольшой блокнот и шариковую ручку. Устроившись на стуле, он ответил:

– Все с самого начала, с начала ваших с ними отношений. И до конца. Даже до того, что будет после него. Прежде всего, мне надо знать, где в следующее воскресенье состоится "черная месса".

Цвет лица Гандольфо был похож на необработанную слоновую кость. Сатта видел, как губы его растянулись в безрадостной улыбке. Голос его звучал так, будто он действительно был при смерти.

– Я расскажу вам, но вы все равно мне не поверите. Однако, когда я дойду до самого конца, вы поймете, что я говорю правду и ужаснетесь.

Глава 83

В пансионе в Неаполе шла игра в покер, но теперь не на деньги, а на спички. Когда Гвидо выиграл столько, что мог бы обеспечить каждого поджигателя в Италии, он пренебрежительно скинул карты и отправился варить кофе; вино они уже давно перестали пить.

Йен взглянул на Кризи со страдальческим выражением на лице.

– А я-то думал, что тот, кто больше всех выиграл в покер, не имеет права бросать карты.

Кризи улыбнулся.

– Верно. Гвидо поступил очень невежливо.

Мысли Кризи были далеки от игры. Они были в охотничьем домике, затерянном в горах.

* * *

Том Сойер удобно устроился на крыше фермерского дома, и сидел там, глядя на пролив, отделявший Гоцо от Комино. Во тьме были хорошо видны огоньки рыбачьих лодок, с которых ловили рыбу на искусственного живца. Он протер автомат и подумал, что хорошо бы, если бы эта работа закончилась еще не скоро. Ему нравились люди, которых он защищал, нравились еда и целительный воздух острова. Изредка из далекой тьмы до него доносилось уханье совы. Тогда он улыбался - ребята не спали, они добросовестно делали свое дело.

* * *

В Риме Майкл и Рене играли на деньги в кункен. Рене уже прилично ободрал Майкла. Выиграв очередную партию, он улыбнулся и сказал:

– Не печалься, у тебя еще полно денег в банке.

Майкл со вздохом ответил:

– Больше я не играю.

Он взглянул на часы, потом на телефон. Его мысли тоже были далеко отсюда.

* * *

Сатта вышел из спальни, держа в руках блокнот. Фрэнк сидел за столом и читал журнал для охотников. Оторвав от него глаза, он медленно встал.

– У вас все в порядке? - спросил он.

Бледное лицо Сатты было искажено от гнева. Он поднял блокнот и резко ответил:

– В таком же порядке, как у человека, которого бросили в чан с дерьмом и который там чуть не утонул. - Полковник с трудом перевел дыхание, указал большим пальцем назад, в сторону спальни, и полным сарказма голосом сказал: - Достопочтенный и заслуженный генерал решил принять таблетку.

– Прекрасно! - сказал Фрэнк с таким выражением, как будто узнал о том, что капризного ребенка уговорили наконец съесть шпинат. - Пойдемте, надо ему помочь.

Сатта сел за стол, положил блокнот и извиняющимся тоном спросил:

– Фрэнк, а ты не мог бы это сделать сам? Я себя самого не могу понять. Мне казалось, если я положу ему в рот таблетку, это будет одним из самых великих событий в моей жизни... но, понимаешь, мне бы очень не хотелось туда больше возвращаться.

Австралиец мрачно кивнул.

– Конечно, - сказал он. - Сейчас позову Макси. Хотите, я вам сначала сварю кофе?

Сатта покачал головой.

– Нет, Фрэнк, спасибо тебе.

Его взгляд остановился на небольшом столике у камина, уставленном разнообразными напитками. Он встал, подошел к нему и взял бутылку коньяку. Фрэнк смотрел, как полковник вынул пробку, поднес ее к губам и некоторое время янтарная жидкость прямо из горлышка булькала ему в рот. Потом Сатта поперхнулся и закашлялся, закрыл бутылку пробкой, поставил ее на столик и произнес:

– Я просто хочу как можно скорее убраться отсюда к чертовой матери.

– За этим дело не станет, - живо откликнулся Фрэнк. - Сейчас позову Макси. А вам бы лучше пока пойти прогуляться. Подышите свежим горным воздухом и посмотрите, спокойно ли вокруг.

Австралиец подошел к входной двери и негромко свистнул. Из темноты донесся ответный свист, и вскоре появился Макси. Фрэнк спокойно обрисовал ему положение.

Макси кивнул, подошел к итальянцу, положил руку ему на плечо и сказал:

– Вы все сделали как надо. С остальным мы разберемся сами. А вы действительно пойдите подышите пока горным воздухом.

Сатта молчаливо кивнул, потом, поддавшись внезапному порыву, обнял Макси. Тот улыбнулся Фрэнку через плечо и с легкой усмешкой сказал:

– Эти итальянцы такие эмоциональные!

– Да. Это они с молоком матери впитывают, - ответил Фрэнк.

Сатта выругал их двоих и отошел от Макси.

– Вот же сволочи! - сказал он сердцах. Потом взял блокнот и исчез в ночной тьме.

Мужчины взглянули друг на друга. Макси произнес:

– А ведь он - мужик тертый и повидал на своем веку немало. Уж не знаю, что там случилось, но это его сильно потрясло.

– Да, - согласился Фрэнк и заглянул в спальню. С циничной улыбкой он спросил: - Тебе когда-нибудь доводилось убивать генералов?