Ночная

И беспокоился не столько за меня, сколько за боеспособность единственного поющего храмовника на всей Ирейе, мысленно закончила я. Но вслух сказала:

– Спасибо. Он вырубился почти сразу, как только пришел, а я не могла выбраться.

Оберон понимающе усмехнулся.

– Пойдем, я скажу дежурному, чтобы открыл твою комнату. Ее уже подготовили, но не стали тебя будить.

Я благодарно кивнула.

Но из спальни Раинера ушла, кляня себя последними словами, только после того, как стянула с него сапоги и набросила сверху одеяло.

* * *

Наутро на жилом этаже штаб-квартиры МагПро царила такая тишина, что было неловко даже тревожить ее лишним вздохом. Подгоняемая голодом, я все же рискнула высунуться в коридор и разведать обстановку на предмет завтрака, но наткнулась на непривычно бледного Рэвена и задержалась.

– Доброе утро, — вполголоса поздоровался блудный лейтенант. — И… я в упор не помню, что было после того, как мы с Раинером сперли у папы коллекционный коньяк, но заранее извиняюсь, если натворил что-то… — он поболтал в воздухе рукой, пытаясь подобрать определение, — неподобающее.

– Спаивание честных послушников подходит под категорию «неподобающее»? — негромко уточнила я, не скрывая усмешку.

– Он первый начал, — тут же возразил Рэвен, несколько приободрившись. — Здоров же этот «честный послушник» пить! Даже Эйден раньше свалился, а он… — лейтенант осекся, сообразив, что верноподданным вовсе не обязательно знать такие подробности о внуке короля, и мученически поморщился. — А, ладно, все равно без шансов прожить тут на протяжении всего расследования в соседних комнатах и сохранить авторитет! В общем, Эйдена перепить еще никому не удавалось, и меньше всего мы ожидали, что с этой задачей справится какой-то щуплый тангаррец.

Вчера я в излишне полной мере ощутила, что Раинер был не щуплым, а сухим и жилистым, но отстаивать его честь не стала — да и вообще постаралась поскорее выбросить эту мысль из головы. Тем более что мне предложили даже более интересную:

– То есть он вчера ухитрился напиться в компании королевских внуков? — хихикнула я. — Экстремальный способ справиться со стрессом, однако!

– Завидуешь? — невозмутимо уточнил Рэвен, кивком предложив вместе дойти до дежурного. — За старших внучек короля не поручусь, они уже почтенные жены и матери, а вот Эмори я могу и подбить. Напьешься, перестанешь дергаться, стоит только какому-нибудь титулованному хлыщу появиться в поле зрения…

– Ты же помнишь, что и сам отлично подходишь под это определение? — спросила я, не сдержав виноватую улыбку.

– Ни на минуту не забываю, — поморщился он. Прозвучало до того уныло и безнадежно, что я притормозила и бестактно поинтересовалась:

– А ты-то из-за чего решил напиться? Да не делай такое невинное лицо, лорд Эйден бы не догадался бы присоединиться к собутыльнику, говорящему на незнакомом языке, если бы его не подбил потенциальный переводчик!

Рэвен тоже сбросил темп и с сомнением покосился на меня сверху вниз, решая, стоит ли верноподданным знать еще и такие подробности. Но ночная встреча и похмелье мало способствовали установлению подобающей дистанции и установлению авторитета — да и не стремился он ни к тому, ни к другому.

– Сегодня — очередное заседание Семейного Совета династии, — все-таки отозвался он. — На повестке — невесты для меня и Эйдена.

Я не нашлась, что сказать. А Рэвен встряхнулся и, улыбнувшись через силу, сказал:

– Будем считать вчерашний загул неудавшимся мальчишником.

– Почему неудавшимся? — не поняла я.

На этот раз лейтенант улыбнулся уже вполне естественно, открыто и немного снисходительно.

– Потому что, во-первых, мы обошлись без прекрасных дам и попыток нагуляться напоследок. А во-вторых, если назвать мальчишник неудавшимся, это будет отличный повод устроить еще один, поудачнее!

Окончание фразы расслышал дежурный, с надеждой воззрившийся на будущего графа. Но мы его жестоко разочаровали, всего-навсего оставив запросы на завтрак и направившись в рекреационную зону на стыке двух коридоров — теснотой казенных комнат оба были сыты по горло.

Рэвен с тоской покосился на перечеркнутую сигару на стене и уселся на куцый диванчик у закрытого ставней окна. От коридоров нас отгораживал только горшок с внушительным фикусом, и покурить, не привлекая внимания дежурного, лейтенанту не светило.

– На самом деле, все не так плохо, — решительно сказал он. — Эмори, благодаря решительно настроенной матери, и может выбрать мужа сама, не оборачиваясь ни на кого, а у Эйдена есть право голоса на Семейном Совете. А достаточно языкастый единомышленник в Совете — это уже полдела.

Судя по непробиваемой уверенности в голосе, убедить он пытался в первую очередь себя самого. А собеседница — так, под руку подвернулась. Кажется, Рэвен и сам понял, как это прозвучало — а потому резко сменил тему.

– Кстати, о коньяке, — сказал он, воспряв духом. — Ты знала, что Раинер может вскрыть пением трехслойную защиту по хелльской системе?

Тема оказалась не лучше предыдущей: я залилась краской и отвела взгляд, и Рэвен, явно вознамерившийся петь оду храмовничьим талантам в деле взлома, осекся на самом начале драматической истории о папиной привычке хранить коньяк в сейфе.

– Эйвери? — лейтенант заинтересованно сощурился. — Он этому научился недавно, так?

– Не то чтобы… — я сжала пальцами переносицу, успокаиваясь. — Скорее всего, это была та же литания, которой он проломил ваши с Обероном щиты на болотах. А поменялась только сила воздействия.

– Мне показалось, что Раинер сам удивился, когда у него получилось, — задумчиво признался Рэвен. — Как будто и попытался только шутки ради. А когда защита спала — приговорил полбутылки залпом прямо из горла… — он насмешливо сощурился на мои пылающие уши, но поток наблюдений все же прервал.

Вовремя: предмет обсуждений как раз выполз в коридор. Знакомство с местным алкоголем не прошло для него даром: если Рэвен был просто бледноват и тих, то Раинер явно разрывался между желанием отрубить себе голову и заблевать весь коридор. До рекреации он шел очень осторожно, словно у него на макушке стоял кувшин с водой, — зато в кресло рухнул резко и без предисловий, после чего замер, пережидая приступ тошноты и боли.

– М-да, — задумчиво сказал Рэвен.

– Мне слишком паршиво, чтобы мучиться терзаниями совести, — пробормотал Раинер, прикрыв глаза и плавно, очень медленно сползая по спинке кресла. — Но на всякий случай: мне есть из-за чего?

Рэвен перевел взгляд с него на меня — и насмешливо вскинул брови.

– Есть, — мстительно сообщила я.

Раинер напряженно замер на середине движения и закрыл лицо ладонью. А у меня мурашки по спине побежали — от одного воспоминания, как эта самая ладонь…