Ночная

Я вцепилась в его запястья, пытаясь хоть немного ослабить натяжение. От боли перед глазами плавали мушки и звенело в ушах, я совершенно ничего не соображала и не слышала даже, что он говорит — а стоило, наверное, прислушаться, потому что епископ отшвырнул меня на пол, прямо на осколки. Я едва успела выставить вперед руки, чтобы не влететь в них лицом, и снова взвыла.

Так страшно мне не было даже в первый день на Тангарре. Тогда я боялась только за себя.

Раинер не подавал признаков жизни. Из-за тумана и темноты перед глазами я не видела, что с ним, и могла только безостановочно твердить его имя, как та паникующая женщина внизу звала своего мужа, слепо надеясь, что сейчас он все-таки откликнется. Замолчать меня заставил только еще один удар по ребрам, отбросивший меня к двери в холл.

Свинцовой стены, перегораживающей проход, уже не было. Туман постепенно оседал, вырисовывая уже знакомые очертания круга посреди холла.

Раинер стоял в нем в той же позе. С пола я видела только, как дрожат от напряжения его мышцы — словно он пытался обернуться и никак не мог, как застывшая в янтаре мошка.

Живой.

– Вставай.

От нахлынувшего облегчения я даже не сразу поняла, что обращаются ко мне, но пинок по почкам быстро расставил все по своим местам.

Уроки тангаррских улиц подсказывали, что чем скорее я подчинюсь, тем целее буду. Я поднялась на ноги, охнув от боли, прострелившей плечо и грудь, и ссутулилась, давая ей утихнуть.

– Шагай вниз. Живо.

Епископ приказывал ровным, скучающим голосом, но в нем так ясно слышалась угроза, что я не рискнула даже обернуться, чтобы напоследок взглянуть на Раинера.

– Стой.

Я замерла и зажмурилась, пока он деловито сдирал с меня рубаху, твердя про себя, как мантру: обеты-обеты-обеты, он ничего не сделает…

И точно: «коготки» в рукавах епископа интересовали куда больше моих прелестей, кое-как обернутых саваном.

– Вперед, — сухо скомандовал Арман, избавив меня от оружия, и придал ускорения тычком в спину.

Я послушно двинулась в указанном направлении, уже догадываясь о конечной цели. В углу коридора на черной половине дома зияла распахнутая крышка люка в погреб.

Не успела я подумать, как странно, что мы с Раинером не заметили ее сразу, как епископ за моей спиной выругался так, что дал бы сто очков вперед Рэвену с его нецензурными пассажами, и бросился вперед, оттолкнув меня к стене. Я приложилась плечом и дальнейшие возмущения Армана слушала уже с нескрываемым удовольствием — хоть и не догадывалась об их причине.

Пока эта причина, бесшумно вынырнув из кухни, не приложила епископа сковородой по затылку. Арман без единого звука закатил глаза — и ухнул вниз.

Леди Эмори с чувством захлопнула за ним крышку и водрузила сверху сковороду, как флаг на покоренную крепость.

* * *

Ко мне принцесса обернулась с безукоризненно нейтральным выражением лица и идеальной осанкой — хоть сейчас на пропагандистский плакат снимай. Как раз получится сюжет на актуальную тему о дипломатических отношениях с Тангаррой и спасении граждан Ирейи, попавших в неприятности.

И о международной выдаче преступников.

Даже сейчас, когда я не чувствовала магии, тонкие браслеты на руках принцессы выглядели страшно. Уродливо. Нежная кожа под ними воспалилась, и от запястья к пальцам спускался отек.

Даже на детей с неразвитым еще даром блокираторы не надевались дольше, чем на несколько часов. Двое с лишним суток на дипломированном маге были однозначным перебором — но Эмори, как ни странно, волновало вовсе не это.

– Признаться, я в некоторой растерянности, — сообщила она мне ровным голосом. — Я полагала, ты с ними заодно. Однако… — Эмори окинула меня красноречивым взглядом.

Надо полагать, я выглядела не лучше, чем она. Полуголая, в синяках, дрожащая от холода, перемазанная в собственной крови… С полезными союзниками так не поступают. А бесполезных союзников, задействованных в похищении принцессы, было бы куда логичнее убить, а не волочь в подвал.

– Нет. — Говорить приходилось коротко: зубы отстукивали чечетку, и речь была невнятной. — Я на вашей стороне.

– Теперь-то точно, — скептически хмыкнула принцесса.

Я только устало вздохнула. А Раинер ведь предупреждал, что этот вопрос еще всплывет. Правда, он предполагал, что первым до него додумается Рэвен, а вовсе не на леди Эмори…

Раинер!

Он ведь остался наверху, в этом треклятом круге, застывший! И что сейчас делать? Опять искать певчего храмовника, который окажется сильнее епископа?! Или…

Я разом ощутила, как у меня все болит, растеряла остатки жалости и кровожадно сощурилась.

– Он еще живой? — я кивнула на крышку погреба, чтобы у принцессы не осталось никаких сомнений, о ком идет речь.

– Наверное. — Эмори оглянулась и слегка пожала плечами. — Вряд ли таким ударом можно было его убить.

А жаль.

– Там, наверху, брат Раинер, — попыталась объяснить я. — Он застрял в ловушке и сможет выбраться, когда епископа Армана не станет.

Эмори недоверчиво заломила бровь, ясно намекая, что не горит желанием предоставлять предательнице возможность отомстить ее руками. Я собралась с мыслями, прикидывая, с чего начать рассказ, но ничего не успела: между нами возникло черное пятнышко телепорта, рывком расширившееся до полноценного хода — и из него вывалился Оберон собственной персоной. В строгом придворном мундире, окутанный легким флером дорогих духов и изысканного вина, — и с совершенно диким взглядом. Выскочивший следом за ним Рэвен выглядел не лучше.

– Мелкая! — с необъяснимым возмущением охнул Оберон и без лишних церемоний схватил сестру, не то обнимая, не то ощупывая на предмет скрытых травм.

Рэвен, тоже порывавшийся дорваться до принцессиного тела, остановился и хмыкнул:

– Вот кто бы сомневался, что ты откроешься для поисковых заклинаний точно в тот момент, когда я должен приносить клятвы, а не торчать на другой планете? — Он повернулся ко мне — и подавился словами.

Я бледно улыбнулась — и в лучших традициях придворных дам свалилась точно ему на руки.

Глава 17 Ведьма и сомнительные связи

Потолок надо мной был стерильно-белым. Лицо Раинера, склонившегося над койкой, откликаясь на участившийся писк, — буквально на два тона темнее, и роскошный фингал под глазом занятно контрастировал с бледной кожей.

– Ты еще Рэвена не видела, — обнадежил меня храмовник, заметив мой интерес, и сунул мне стакан с водой — не то в порыве внезапной заботы, не то для того, чтобы я пила и не задавала неудобные вопросы.

Мудрый шаг. Пока я опустошала стакан, часть вопросов отпала сама собой.