Ночной консьерж

Серж молча опустил глаза в пол. Он никогда не любил баранину.

– Сначала, естественно, забивают барана. Думаешь, его режут, как принято обычно у горцев? – Али достал из-за голенища своего сапога длинный и тонкий нож с костяной рукояткой. Приставил лезвие к шее Сержа, слегка надавил, так что тот почувствовал маленькую каплю влаги, набухающую и холодящую горло. Затем Али резко отдернул нож. – Нет, его вообще не режут. В абшаш используют небольшие кусочки мяса на костях. Вся прелесть в том, что мясо для особого вкуса должно быть отбито. А ведь так неудобно отбивать каждый кусочек по отдельности. Поэтому барана не режут. Его бьют специальными цепями, долго, до тех пор, пока кости его не переломаются во многих местах, чтобы, сняв шкуру, можно было разъять их на куски руками. Понимаешь? – Али коротко по-змеиному улыбнулся, и, глядя ему в лицо, Серж вдруг понял, что его ноги, и руки, и спина мокры от пота. И по лицу его пот стекает непрерывными ручьями, а значит, ему уже не страшно… Значит, он умирает от ужаса.

– Понимание… Только понимание – вот все, что мне от тебя нужно, – прошептал Али. – Согласись, это немного. Я вижу, в тебе есть понимание. Это хорошо. Как только ты перестанешь жить им, я сделаю из тебя абшаш. Я бы прямо сейчас с наслаждением сделал из тебя абшаш, но… у тебя есть дело. Самое важное дело в твоей никчемной суетливой жизни. Ты вернешь мне шейха. Эпоха пепелищ начинается с одной зажженной свечи. Ты зажег ее, тебе и гасить. И поторопись, пока все вокруг не оказалось выжженным. Мне все равно, как ты это сделаешь, но ты сделаешь. Даже если тебе придется перегрызть глотки всем твоим хозяевам из органов, даже если понадобится взорвать Москву. Ты начнешь действовать прямо сейчас, времени у нас немного. Если через трое суток шейх Мансур не покинет твою гостеприимную страну живым и невредимым, я лично попробую на вкус абшаш из твоего мяса… – Ноздри Али затрепетали, и он скривился. – Ты это нарочно? Не трудись, я не брезгливый. Чтобы твои мозги окончательно не парализовало от страха, мы сейчас оставим тебя, будешь действовать самостоятельно. Но будь уверен, мы всегда рядом. Прохожие, продавцы в магазинах, таксисты, полицейские – каждый из них в любой момент может оказаться моим человеком. Так что не пытайся даже думать о том, о чем не надо думать. Сосредоточься на поисках шейха. Считай, что рожден ради этого призвания. У тебя трое суток. И время работает против тебя.

С этими словами Али зашел за спину Сержа и взмахнул ножом. Серж почувствовал, как тонкая бечевка ослабла, по запястьям пробежала судорога, в кистях закололо, кровь медленно начала приливать к конечностям. Почему-то он представил свои руки в виде обнаженного мяса, дымящегося на мелко раздробленных костях, приправленного луком, специями и пахнущего страхом. Какой же он баран!Серж снова подумал о Джоанне. Вспомнил ее раскосые смеющиеся глаза, мягкий низкий голос и крепко зажмурился. Это не новость, он был бараном всегда.

Глава восьмая

«Эпоха пепелищ…» Впервые Серж услышал это выражение через две недели после разговора в кабинете директора сиднейского отеля «Бласко». Тогда им начал помыкать педантичный и въедливый управляющий московского «Хайта» Дмитрий Сергеевич Чехонин. Лощеный столичный франт, карьерист до мозга костей, тридцати восьми лет. Высокий, поджарый, весь блестящий – от лака, образования, самомнения и амбиций. С бегающими серыми глазами.

Чехонин носил дорогие костюмы в мелкую серо-черную полоску, запонки с аметистами и не признавал мелочей в гостиничном деле. Вряд ли он придирался к Сержу больше, чем к любому другому из младшего персонала, но после отеля «Бласко» уровень требований в московском «Хайте» казался гремучей помесью армейской дедовщины с покаянным заточением в иезуитском монастыре.

Что ж… Игра продолжалась. Серж не забывал о том, что его рука всегда на кнопке, и как только ему все это надоест – м-м-м…. «Бум…»?

А пока приходилось драить, начищать, таскать, подносить, отмывать, наводить лоск, полировать, выносить, обезжиривать… И улыбаться, улыбаться.

– Созидай! – поучал Чехонин. – Даже когда полируешь мебель, созидай! Созидай настроение, атмосферу, фетиши. То, что в сознании клиента будет потом ассоциироваться с твоим отелем. Созидай, иначе жить тебе в эпоху пепелищ.

Звучало чересчур драматично, зато теперь Серж работал в самом дорогом, самом фешенебельном отеле российской столицы. Каждое утро, занимаясь мелкой работой в фойе, он изо всех сил старался не пялиться на тех, кого вечером показывали в национальных новостях. Каждый день он обслуживал этих людей. Самых разных людей, в большинстве – упитанных, влажных, невысоких, как Наполеоны, щекастых, как Черчилли. Встречались среди них и высокие, атлетичные, с осанкой сеттеров и выправкой ирландских жокеев. Попадались седовласые старцы и моложавые спортсмены, бледные декаденты и пышущие здоровьем жиголо, экономно-элегантные и безвкусно, но дорого разодетые…

Каждый день Серж находился рядом с людьми… как бы проще выразиться? Людьми, владеющими миром. Это опьяняло. С каждым днем его все больше увлекала эта игра. Энергетика успеха, власти и невероятного жизненного драйва, пропитавшая «Хайт», пробудила в нем неведомый прежде азарт. Сам того не замечая, он каждый день ускорялся, как космический корабль, выходящий на орбиту. Случилось то, что с другими людьми происходит, когда они влюблены. Выплеск адреналина, запустивший внутренние химические реакции, катализировавший все жизненные процессы до состояния, близкого к маниакальному. Работа гормонов. Серж вдруг начал драить, подносить, полировать, улыбаться чуть лучше, чуть быстрее, чуть выразительнее, чем другие. Может, это и называется карьеризмом? В его случае, это была неожиданная увлеченность игрой.

По прошествии трех месяцев стажировки дотошный управляющий Дмитрий Сергеевич Чехонин, впервые на его памяти улыбнувшись, предложил Сержу остаться работать в московском «Хайте» на ответственной должности коридорного.

Дальше – длинный столбик чаевых и персональных благодарностей от клиентов в Гостевой книге отеля, И через полтора года после начала затянувшейся стажировки Серж достиг высшей ступени в обслуживающей иерархии отеля. Он стал консьержем. Пожалуй, это назначение стоит считать трамплином, оттолкнувшись от которого, он прыгнул в свою новую жизнь. Серж стал не просто консьержем – с выправкой, униформой, ловкостью, предупредительной миной на лице и кучей обязанностей. Главное – ему начали доверять. Очень важно, когда тебя считают профессионалом, но все же не это главное. То, что ты старателен, совсем ничего не решает. Самое важное – заслужить доверие. Лишь тем, кому доверяют, могут поручить обслуживать особо важных клиентов. Доверие – третье правило консьержа. Сержу начали доверять. Он перешел в категорию «экстра-вип».

Его аврал был расписан на несколько месяцев вперед. Как и гостевой лист Очень Важных Персон в Очень Статусном Отеле.

Вот прибывает министр Судана. Довольно часто министры предпочитают останавливаться не в посольствах, а в роскошных пятизвездочных отелях. Пентхауз и прилегающие к нему люксы для свиты министра бронируются за месяц или за два, в зависимости от расторопности суданских дипломатов. Придирчивый Чехонин, который к тому времени благодаря двум товарищеским футбольным матчам с командой отеля «Мариотт» превратился для Сержа из Дмитрия Сергеевича в Диму, за неделю до поселения высокого гостя начинает гонять консьержа по брифу. Бриф Всемогущий – несколько страниц с вопросами, ответы на которые к моменту, когда министр переступит порог отеля, консьерж должен знать наизусть.

– Так все-таки, бежевый или коричневый? – Дима закуривал ароматизированную сигариллу. Он позволял себе делать это только в собственном кабинете, когда никто не видит. Кроме доверенных членов команды.

– Секретарь утверждает, что министр не придает значения таким мелочам, – Серж вкратце цитировал переписку с секретариатом министра, – цвет мебели не важен, главное, чтобы был выдержан в светлых тонах. Постельное белье строгое, черный шелк. Цветы вообще не выносит, но они хотят, чтобы вместо них в номере были расставлены морские раковины. Пара десятков раковин, средних размеров. Не крупные, но и не мелкие. Ни в коем случае не из сувенирной лавки, скорее из тех, что можно увидеть в музее океанологии. И никакого верхнего освещения. Только боковые лампы, торшеры, напольные светильники, предпочтительно разных цветов, в палитре от голубого до зеленого. Я не понимаю, у него официальный рабочий визит или романтический уикенд?

– Что с питанием? – Дима проигнорировал вопрос.

– Только завтраки. Все остальное у него на выезде, согласно рабочему расписанию. Он и его команда, всего восемь человек. Для секьюрити сервируем отдельно. В команде: для пятерых – континентальный завтрак, трое – вегетарианцы, предпочитают алжирскую кухню. Ты пробовал бурек? А мешуи? Они попросили приготовить мешуи в последний день.

Чехонин сосредоточенно смотрел сквозь Сержа. Вряд ли он когда-нибудь слышал про мешуи.