Ночной консьерж

– Передай Феликсу.

– Уже сделано.

Феликс – шеф-повар отеля, работал в основном как супервайзер кухонного цеха. Гонял два десятка поварят, так здесь называли работников кухни, несмотря на то, что самому младшему из них было двадцать девять лет. Но по сравнению с монстром Феликсом они – поварята, сомнений нет. Когда дело доходило до этнических изысков, Феликс обычно приглашал специалиста по данной кухне из профильного ресторана. Он обладал обширными связями.

– Не забудь согласовать с ними ритуал встречи. Музыка, национальные флаги, ну… ты в курсе. – Дима в последний раз жадно затянулся сигариллой и отправился в туалетную комнату, чтобы спустить окурок в унитаз. В хорошем отеле не принято оставлять следов.

Неделя пролетала в подобных хлопотах. Ювелиры, банкиры, джазмены с мировыми именами, их женщины – отдельная история… Наконец – министр Судана. Вот Серж улыбается, склонившись в почтительном, но полном достоинства полупоклоне перед маленьким коренастым человеком с огромными ноздрями-пещерами на лице, таком черном и блестящем, будто его смазали репейным маслом. Министр, едва удостоив консьержа взглядом и не обратив никакого внимания на welcome presents и флаг республики, выставленный в фойе, резвым шагом движется к лифту. Консьержу достается рукопожатие его секретаря, пухлого астматика с постоянно извиняющейся улыбкой. Его зовут Абу-Онг-Соран, у него репутация человека, который охотно пожимает руки всем, до кого может дотянуться, так ему спокойнее. Подавив приступ кашля, Абу-Онг-Соран сразу предупреждает Сержа, что перелет был утомительным, поэтому следует отменить все запланированные комплименты от отеля. Министр будет спать два часа, чтобы к обеду погрузиться в насыщенный график визита. На самом деле секретарь говорит «нырнуть» по-английски. Следующие три дня Сержа преследовал образ ныряющего в прорубь чернокожего министра в пикантной резиновой шапочке.

– У меня к вам деликатная просьба, – секретарь наклонился ближе, будто их кто-то мог подслушать, – видите молодого человека с кожаным кейсом? В делегации он значится как консультант по общим вопросам. На самом деле это – Огни Пумпу, младший сын министра. Понимаете… Мне неловко просить об этом принимающую сторону, все-таки официальный визит…

– Конечно, понимаю, – ответил Серж тоном доктора, которому можно доверить и жизнь, и печень, и простату. – Он желает… посмотреть Москву?

– Огни Пумпу слышал, что в Москве очень яркая ночная жизнь, понимаете? Клубы, концерты, гм… – секретарь заметно стушевался, – клубы… Вы не могли бы устроить ему ознакомительную экскурсию? Разумеется, ваши услуги будут хорошо оплачены.

– Для меня станет большой честью познакомить сына министра с… культурной, – Серж выделил это слово, и у секретаря тут же вырвался вздох облегчения, – жизнью российской столицы.

– Спасибо! – Абу-Онг-Соран виновато заглянул ему в глаза и снова потряс руку. – Эта молодежь… Им так немного, в сущности, нужно.

Огни оказался застенчивым парнем, совсем не похожим на золотую молодежь с их имперскими повадками. А может, у них в Судане все по-другому устроено…

Студент Кембриджа, лет двадцати на вид – впрочем, Серж никогда не умел точно угадывать возраст чернокожих. На голову выше отца, одет в строгий темно-синий костюм, который щегольски выглядит в сочетании с голубой рубашкой. На лице очки в костяной оправе, говорит тихо и все время иносказательно. Когда Серж с ним общался, его не покидало ощущение, будто шаман рассказывает ему африканские сказки. А как еще реагировать на задумчиво произнесенную реплику: «Знаете, зачем появился месяц на небе? Звезды призвали его. Им было одиноко и скучно». Однако Серж уже набрался опыта в деле обслуживания особых клиентов. Не теряя профессиональной невозмутимости, он расшифровал слова Огни как намерение отправиться в развратный вертеп, где девушки сами оказывают знаки внимания достойным мужчинам. Абу-Онг-Соран выделил десять тысяч долларов наличными для того, чтобы культурный отдых сына министра прошел на достойном его статуса уровне. Сержу показалось, секретарь испытал неловкость, передавая деньги. Суетливо расшаркивался, покашливал. Наверное, был уверен, что консьерж «Хайта» оказывал подобные услуги важным персонам на суммы, значительно превосходящие его бюджет. Поэтому напутственные слова секретаря прозвучали как благословение на великий пост: «Пожалуйста, воздерживайтесь от излишеств. Жизнь благоволит к скромным».

Серж нанял на всю ночь довольно скромный лимузин за тысячу долларов и купил депозиты на столики в двух, как ему тогда казалось, самых модных московских заведениях. Оставалась еще пятерка на мелкие расходы и его комиссионные.

В первом из заведений они с сыном министра распили небольшой графин односолодового виски под фрик-шоу монстров в светящихся костюмах. Длинноногие девицы с танцпола поглядывали в их сторону с плотоядным интересом. Почти все столики в вип-зоне были заняты мужчинами различной степени похотливости. Богатые мужчины ходили в этот клуб за молодостью, красотой и сексом. Девушки – за деньгами и сексом… Конкурентное преимущество над мужчинами за другими столиками парочке из «Хайта» обеспечивал возраст и неискушенная жадность во взгляде Сержа. В нем чувствовалась первобытная энергия неофита. Очки Огни не позволяли читать по его глазам, зато добавляли компании крупицу интеллектуального веса.

Серж уже предвкушал, как, выпив еще немного, они выйдут на танцпол, подергаются для приличия, возможно, Огни выкинет нечто аутентично-этническое, за что его пластичные сородичи одобрительно поцокали бы языками. Затем, подмигнув восхищенным красоткам, парочку из них они пригласят за свой столик. Угощения, расслабленный треп о сравнительных достоинствах африканской и московской фаун, и Серж невзначай упомянет о строгом папаше Огни: «Что вы, у него вовсе не скверный характер! Просто министрам приходится быстрее и жестче реагировать на все вокруг!» Округленные глаза девушек, запредельный интерес, акции Огни, а вместе с ним и его спутника, взлетают в стратосферу! Затем…

Серж не успел дофантазировать. Огни вдруг спросил, знает ли он что-нибудь про колодец Ньямы. Нет? О, это старинная легенда… По ходу притчи Серж понял: Огни скучает. Звонок водителю многодверной гусеницы – и они снова понеслись по ночным улицам Москвы, которая в это время суток становится раем для водителей, истосковавшихся в дневных пробках по нормальной езде.

В самом веселом из дорогостоящих притонов история повторилась. Полчаса они проедали и пропивали депозит заказанного столика, Серж разглядывал красоток и рассказывал Огни, что половина из них – отличницы московских вузов, умницы, способные на искренние чувства, вовсе не профессионалки, но… Его спутник вкрадчивым голосом вдруг начал исповедальную сагу о том, почему дух Ананси не ест бабочек и мух, а питается исключительно комарами. При этом он постоянно теребил Сержа за манжеты рубашки, и даже несмотря на очки, тот чувствовал, как взгляд Огни увлажняется. Только благодаря профессиональному чутью консьержа, которое Серж уже приобрел и на которое не смогли повлиять пять порций виски, примерно через полчаса они расположились в вип-кабинке клуба с мужским стриптизом. За это была отдана половина тех денег, которые Серж мысленно уже зачислил в личные поступления по статье «комиссионные». В этом, по мнению Сержа, богом проклятом месте Огни наконец ожил. Он снял очки, обнаружив спокойные и печальные, как у ламы-гуанаки, глаза. Он начал пританцовывать и подпевать. Он попросил приват-танец, расплатившись за него наличными из собственного кармана.

Под утро Огни уединился в кабинке с одним из танцоров. Серж деликатно вышел и ждал его в лимузине. Через час сын министра появился, благоухая секрециями, смесью русского и африканского пота и счастьем сбывшихся надежд. По дороге в отель Серж получил от него пачку долларов и напутственную историю о том, как вода покинула землю, чтобы стать облаками. Серж понял, что Огни рассчитывает на его профессиональную немоту и постарался в ответ припомнить какую-нибудь русскую народную мудрость. В голове вертелись не совсем подходящие к случаю «не суди, да не судим будешь», «у семи нянек дитя без глаза», «хорошо сидим» и строчка из «Касабланки» про начало хорошей дружбы. Серж предпочел промолчать.

В который раз «Касабланка» оказалась провидческим фильмом. До конца года этот африканский сказочник наведывался в Россию еще три раза, без отцовского сопровождения, официальных делегаций и без люкса в «Хайте». Теперь он сам звонил Сержу за пару недель до приезда, тот выслушивал его шаманские наговоры, расшифровывал в меру своего разумения и делал все, чтобы дорогой гость уезжал из Москвы счастливым. Самое удивительное после памятного похода в гей-клуб «Амбар» заключалось в том, что как бы Серж ни истолковал теперь многозначительности Огни, он каждый раз оказывался прав. Воистину древние мудрости такие гибкие.

Серж селил Огни в частных апартаментах на Китай-городе, где уютная люксовая трешка с полным фаршем в старинном доме стоит всего пятьсот долларов в сутки. Каждый раз Серж старался расширять географию заведений, в которых раздевались и понимающе разглядывали друг друга кудрявые аполлоны с античными торсами, промасленными бицепсами и томными взглядами. И каждый раз дружеское участие консьержа щедро оплачивалось. Серж радовался своим возросшим потребительским возможностям, но ни разу во время этих шалостей у него не возникла мысль, что он прислуживает богатому парню. Мудрый Огни тактично давал понять Сержу, что тот – его добрый приятель, наперстник и оказывает дружескую помощь. А то, что эта помощь слегка вознаграждается, так это влияние традиций, привычек, времени и – ничего личного.