Ночной консьерж

Запасы вселенского оптимизма иссякли. Серж машинально отправил смс капитану Романову. Это был единственный способ связи с ним. Серж отправлял сообщение на неизвестный короткий номер, а Романов перезванивал. Или не перезванивал.

Какая мука ждать звонка. Секунды капают со скоростью роста седых волос на голове. Серж проковылял к бару, налил в бокал виски на три пальца, выпил залпом. Внутренности отозвались тревожным рокотом, но в голове неожиданно прояснилось.

Он подошел к окну, приоткрыл створку, впустив струю свежего воздуха в комнату, пропахшую страхом. Затем долго смотрел сверху на двор, примеривший сарафан из зеленеющих тополей, и попытался определить, кто из этих симпатичных обывателей, облюбовавших скамеечки, выполняет работу для Али. Спортивного вида парень, плюющийся семечной шелухой, или рыжеволосый мужик в твидовом костюме, присевший выкурить сигарету, а окурков у него под ногами – минимум на полпачки? А может, тетка средних лет с двумя кошелками? Неторопливо разговаривает по телефону, а взгляд так и мечется от одной подъездной двери к другой. Ждет его? Или караулит пьяного мужа? А еще пара тинейджеров балуются мячом, да старик в тельняшке возится с проржавевшим корытом, давно потерявшим право называться автомобилем.

Вряд ли Али поставил своих людей на виду у всего двора. Наверняка они просматривают территорию оттуда, где их никто не видит. Из автомобилей? Из окон? С чердака? С крыши? Впрочем, гадать – дурное занятие, чреватое расстройством желудка. Ведь Серж не видел никакого смысла в том, чтобы скрываться от них. Всю жизнь не пробегаешь. Проблему необходимо решать сразу – или она настигнет тебя, когда ты меньше всего к этому готов.

Наконец зазвонил телефон. Собственный голос показался далеким, слабым и чужим, когда Серж начал рассказывать Романову о вторжении Али в его квартиру и об ультиматуме, который тот поставил.

– Что мне делать? Они за мной следят. Что вы сделали с Мансуром? Он жив?

– Не будь наивным. – Романов говорил как всегда сухо и отрывисто, впрочем, в этой его канцелярской манере была особенная доверительность, даже вкрадчивость. – Ты сейчас дома? Ровно через час приезжай к Винзаводу, туда, где в последний раз виделись, помнишь? Сейчас пробок нет, за двадцать минут доедешь. Поймай такси. А до этого сиди дома, не высовывайся. Понял?

– Понял.

– Никому не звони и не пользуйся электронной почтой.

– А как мы будем решать…

– Не волнуйся. У меня есть решение. При встрече все объясню. Не паникуй, я – на твоей стороне, на твоей…

Романов помолчал пару секунд и отключился. Серж вспотел за время разговора, но вместе с его окончанием почувствовал некоторое облегчение. Все это время он ни на секунду не допускал мысль, что останется в одиночестве против Али и бригады его головорезов. Как тинейджер, которого несправедливо донимают педагоги в школе, точно знает, что сообщит об этом родителям, а те приедут и разберутся. Иного алгоритма действий просто не существует. Разные весовые категории. Как говаривал один криминальный авторитет: «Базар держать надо только в уровень». Эти гэбэшники заварили всю кашу, вот пускай сами ее расхлебывают. У них оружие, бойцы, они этому обучались, у них работа такая. А у него – другая работа.

Он взглянул на часы. Сорок минут до выхода. Как он мог забыть о своей работе! Клаус уже два часа ждал его сигнала. Запланированный церковный променад с рок-н-ролльным баловством на священном органе должен состояться сегодня ночью. Клаус Майнцхофф – немецкий банкир, сильно переживавший по поводу округлого брюшка, которое ему не удавалось скинуть никакими тренировками. В бурной юности, до того, как стать банкиром и заработать свои честные миллионы, Клаус был худым, бунтующим против всего, что попадется под руку, рок-музыкантом. Ближайшей ночью он собирался осквернить один из храмов Москвы рок-вечеринкой. Были наняты музыканты, оплачены услуги и молчание настоятеля и служителей храма, завезена необходимая аппаратура. Сам Клаус в предстоящем концерте собирался солировать на церковном органе, предмете особенной гордости верующих. Серж виновато чертыхнулся про себя. Сегодня его особенно раздражали эти клиенты с «особенными запросами».

* * *

Три года назад, покинув «Хайт», Серж каждую новую задачу воспринимал азартно, как вызов, который вряд ли его угробит, но сделает еще сильнее, еще изобретательней – это уж точно. Чем более сложными и особенными становились запросы клиентов – тем больше ему нравилось воплощать их в реальность, которая порой сопротивлялась. Необходимо было соответствовать запредельно высокому уровню своей клиентуры, а для этого требовалось кое-что большее, чем осведомленность в кухне, искусстве, закрытых клубах и элитных проститутках.

Взять, к примеру, актера Лео. Он возник неожиданно, будто протянул дружескую руку с широкого киноэкрана. Когда по электронной почте пришло письмо от его агента Джереми Спивена, цитировавшего рекомендации, полученные от лорда Николаса, Серж целый вечер потратил на пересмотр фильмов с Лео. Он сидел в кресле, вперившись покрасневшими глазами в экран, и смаковал взглядом каждую черточку знакомого всему миру лица, не веря, что через пару недель увидит его прямо перед собой.

Лео – суперзвезда, непоколебимый член клуба «20». А это означает стабильный гонорар не ниже двадцати миллионов за фильм. У Лео есть все, и вот теперь он решил навестить Москву со своей подружкой Джоанной, по совету старинного друга Джима, который членствует в клубе «20» несколько дольше, чем Лео. Джим описывал ему роскошные и эксцентричные приемы русских миллионеров, поэтому Лео, вместо того чтобы тихо наслаждаться российскими прелестями, инкогнито растранжиривая свои деньги, сразу попросил у Сержа открытой и яркой светской жизни в Москве. Это означало, что придется водить Лео на «прайват-патиз» к местным львицам света и полусвета, а также их спонсорам – олигархам. Серж не сомневался, что местные олигархи будут счастливы принимать у себя Лео и даже изъявят готовность доплатить за это удовольствие, но для этого их нужно проинформировать о приезде звезды.

Как назло, ни одного телефона местного олигарха в записной книжке Консьержа в то время не было. Они не имели привычки гостить в «Хайте», предпочитая загородный быт, посиделки бывалых дачников. Серж перебирал все прочие контакты, прикидывая, кто из знакомых смог бы ввести его в высший московский свет. К сожалению, несколько персонажей, которые действительно могли бы помочь, угрожали ему конкуренцией и имели репутацию беспринципных хищников. Случайно Серж наткнулся на визитку одного забавного журналиста, который во время какого-то званого приема в баре «Хайта» так напился, что на глазах у публики помочился в напольную кадку с пальмой, и консьержу пришлось со всей деликатностью урегулировать тот инцидент. Серж отпустил журналиста восвояси, а тот в порыве благодарности совал визитку и лез с поцелуями на прощание. На визитке значилось: «Ким Серов, редактор»… и название достаточно модного журнала. Серж позвонил и представился.

– Привет! Привет! – Голос редактора в трубке звучал радостно, будто он долго ждал звонка от лучшего друга и тот наконец позвонил.

Позднее Серж выяснил, что Ким принадлежит к породе тридцатилетних москвичей, зомбированных идеей тотального позитива. Если к нему в дом придет прокурор и скажет, что его самого по решению Басманного суда отправляют в ссылку на Крайний Север с полной конфискацией имущества, без права реабилитации, Ким будет улыбаться, весело суетиться вокруг гостя, крутить хвостом и отыскивать в случившемся положительные моменты.

– Не-а, ни фига не помню, – отреагировал он, когда Серж назвал свое имя и напомнил обстоятельства, при которых они познакомились. – Говоришь, ссал в «Хайте»? Спроси, где я не ссал? В Москве таких мест точно не осталось. Могу заниматься этим где угодно, высылайте приглашение! И обязательно – плюс один.

Следующие пять минут Ким рассказывал, как хорошо мочиться в Каталонии. Впечатления переполняли журналиста, Серж слушал почти с удовольствием.

– …русский клуб в Барселоне. То есть владелец – русский. Ты не поверишь, чувак, персонал почти не говорит по-английски. И русского не знают. А я по-испански – только три слова. Попросил у этих мурзилок немного ганджи, в смысле травки, так они дали мне хамон, это свинина маринованная… или вяленая, я не силен в кухне. Тот сорт хамона, который мне дали, у них называется « анжа». Хамон был вкусным, я съел много, а потом блевал долго, с удовольствием. В туалете. Под аккомпанемент. В соседней кабинке кто-то громко трахался. Кончили мы одновременно. Выхожу к умывальнику, а из той кабинки вываливает жгучая испанка с усиками, самых модельных параметров, счастливая, улыбается, а за ней – футболист из «Барсы», защитник, забыл, как его… Короче, это сын хозяина клуба, Федора, – тут Ким назвал фамилию известного всей Москве миллионера-тусовщика, – пригласил в клуб половину сборной Испании. Кое-кто пришел. Этот сын и сам футболист, но высшая лига ему не светит. Короче, мы с тем защитником сразу сцепились языками, он там же в тубзике дорожки нарезал. А телка, Джулия, оказалась сестрой самого крутого матадора у них там. Пока я блевал, они трахались, а потом мы нюхали в туалете, а на танцполе Тиесто заворачивал пласты, а потом прошел показ какой-то коллекции, когда мы вернулись, уже шел махач. Два рэпера схватились, а охранники оказались фанатами одного из них, ну и пошел замес. Я получил в лобешник, вышел на улицу и нарисовал кровью граффити – поросенка в стиле Бэнкси. Вот и скажи, о чем мне теперь писать? В смысле? А я разве не сказал, что это был пресс-тур в Барселону на открытие русского клуба? Но я же – не светский журналист. Я пишу о гаджетах. Знаешь, всякие там новые компьютерные приблуды, электронные штучки, короче – научная фантастика и ожившее будущее.

Серж пригласил Кима пообедать в марокканский ресторанчик на Сретенке, и к концу той задушевной трапезы они стали почти партнерами.

– Дружище, ты себе не представляешь, какое количество пригласительных мне таскают каждый день! Москва с ума сошла от вечеринок! Какой-нибудь обувной магазин запросто может устроить презентацию, на которой споет Анастейша или Сантаголд. Все звезды как звезды, ничего особенного, но капусту рубят. Короче, мероприятий тьма! Город тонет в тусовках, и некому его спасти. Большинство тус, конечно, шняга полная! Но две-три очень достойных в неделю выбрать можно. Самое трудное, ты понимаешь, попасть на закрытую пати к нефтегазовым насосам. Они журналистов не выносят ни под каким соусом, кроме чесночного. Но тут я – на твоей стороне. Пять лет работы в глянцевом журнале ни для кого даром не проходят. Свои люди есть везде, так что пробьемся! Хочу в ответ знать – ты со мной?