Ночной консьерж

* * *

«Одри» величаво рассекала мутные воды Москвы-реки. Кремль остался позади, слева показались уютные купола Новоспасского монастыря.

Кристина стояла на корме яхты, на нижней палубе, облокотившись на перила, и впервые за несколько месяцев чувствовала себя спокойно. Будто и не было мучительной неизвестности от пропажи отца, липкого гостеприимства этого азиатского города, запаха лука изо рта навалившегося на нее Бесцветного, судорожной беготни неизвестно зачем, неизвестно от кого по пыльным улицам.

Гости веселились на верхней палубе. Сейчас оттуда раздавалась музыка в стиле немецких кабаре тридцатых годов, сдобренная звоном бокалов и всплесками хохота.

За кормой яхты пузырилась дорожка, оставленная корабельным винтом. Рядом с ней на водной глади то тут, то там, непроизвольно возникали круги, будто намекая на бурную подводную жизнь. Неужели здесь водится рыба? В Интернете пишут, что в Москве-реке можно встретить только мутирующих чудовищ из древних русских сказок. Интересно было бы взглянуть. Похожи ли сказочные древнерусские чудовища на современных? Хочешь узнать народную душу – присмотрись к сказочным монстрам этого народа. Кто же это сказал? Ницше? Хайдеггер? Нет. Неужели ей это пришло в голову первой?

Кристина попыталась вспомнить, каких сказочных русских чудовищ она знает. В голове вертелось окрашенное в семитские цвета «чудо-юдо», но ничего больше на ум не приходило.

– Предпочитаете одиночество? Вот и я тоже… Не понимаю, зачем ходить на вечеринки, если постоянно хочется уединиться? Но хожу, зачем-то хожу… Мазохистка!

Стройная дама средних лет со следами «ухода» внешности встала рядом. Кристина настолько погрузилась в размышления, что не слышала, как та подошла.

– Да нет… Просто задумалась. – Она попыталась улыбнуться даме и сама удивилась, что улыбка далась ей без труда, ничего не пришлось вымучивать.

– Думать важно. Большинство людей считают важным думать о важном. А я считаю, что важней уметь думать о неважном. Думать о неважном нужно обязательно серьезно, с печатью важности на лице. Но только думать, а не мечтать в полусне, как поступает большинство. Вы о чем сейчас думали? О мужчинах?

– О чудовищах… – растерянно произнесла Кристина.

– Это одно и то же. Курите? – Дама протянула ей позолоченный портсигар, который больше подошел бы корабельному офицеру в парадном кителе, которого Кристина только что видела внизу.

Чуть склонившись к сигарете, Кристина вдруг обратила внимание на то, что дама, в отличие от прочих особ женского пола на вечеринке, не обута в туфли на каблуке. На ней вообще не было вечерних туфель. Из-под длинной просторной юбки выглядывали округлые мыски кроссовок. Кристина успела обдумать эту неважную деталь в долю секунды, но все равно опоздала. Мысок кроссовка врезался ей в печень, кулак, метивший в бровь, она еще успела отразить, но тот, что летел в солнечное сплетение, достиг цели. Кристина согнулась и почувствовала, как сильные руки отрывают ее ноги от палубы. Миг невесомости, всплеск и – глаза Кристины, открывшись под водой, расширились от ужаса. Из глубины реки к ней протягивали щупальца самые настоящие чудовища. Юдо!

* * *

– Не люблю курить в одиночестве, – произнес Романов. – Присоединитесь ко мне?

Серж скрипнул зубами, но кивнул, и они прошли по скользкой от водных брызг лестнице в каюту с панорамным застеклением. Снаружи она напоминала римскую парную, потому что кроме клубов дыма сквозь окна ничего не было видно. Романов предложил Сержу свою «Cohiba», а сам достал из внутреннего кармана еще одну сигару.

– Не понимаю людей, которые считают, что сигара – всего лишь символ статуса. Какой ханжеский предрассудок! – начал капитан. – Я курил сигары всегда, даже когда был нищим студентом. Правда тогда Советский Союз дружил с Кубой и хорошую «Partagas» можно было купить в табачном ларьке за пятьдесят копеек, а коробку – за одиннадцать рублей. Единственная прелесть социализма, которой я пользовался: сигара по цене двух бутылок лимонада.

Он достал щепку из тонкого дерева и быстрым щелчком зажигалки превратил ее в горящую лучину. Помог Сержу раскурить его сигару, затем ловким круговым движением зажег свою.

– Я всегда относился к сигаре как к советчику. – Капитан глубоко втянул дым и выпустил его через нос. – И она почти никогда меня не подводила. В ситуациях, когда необходимо принимать решение, нет ничего лучше ощущения табачного листа в пальцах и мудрого сигарного дымка вокруг. Допустим… говорю сейчас чисто гипотетически, – Романов подмигнул Сержу, – допустим, приглашают вас на светское мероприятие. А вы печенкой чувствуете, что неспроста приглашают. Засада, подстава, западня… Эх! Да мало ли что можно сделать с человеком на светском мероприятии, было бы желание и фантазия! Конечно, интуиция шепчет вам: «Не ходи». А мудрый дымок, – Романов выпустил вверх несколько колец, – советует иначе. Сходи, но используй ситуацию в своих интересах. Пока они увлеченно готовят тебе западню, забери под шумок то, что тебе от них нужно. Ах, этот мудрый дымок!

– Коварный советчик ваша сигара. – Серж чувствовал учащенное сердцебиение и легкий тремор в пальцах. То ли от изрядной дозы никотина, то ли от волнения.

– И не говорите. Кстати, давно не видели вашу заказчицу? Она, кажется, этому мелодраматичному шведу приходится дочерью?

Серж похолодел и чуть не выронил сигару на пол. Конечно! Зачем Романову ненастоящий Ларсен, когда можно «под шумок» захватить настоящую Кристину. И на нее, как на аппетитную наживку, приманивать затем настоящего Ларсена!

– Капитан, вы серьезно? – выдавил из себя Серж.

– А когда я шутил?

* * *

Любому вошедшему могло показаться, что капитанскую каюту освещают огромные живые светлячки. На самом деле это солнечные блики, отраженные от многочисленных поверхностей, метались по помещению, заставляя собравшихся прищуриваться. Алиса единственная была в солнцезащитных очках. Ким свои где-то оставил. А полковник Казбеков снял очки минут пять назад, чтобы лучше видеть то, что ему показывали. Теперь он вплотную придвинулся к монитору компьютера, впившись взглядом в экран.

– Может, прокрутить еще раз? – услужливо предложил Ким. И, не дожидаясь ответа полковника, нажал на пуск. На экране возникла картинка, явно снятая верхней камерой наружного наблюдения. В пустом коридоре нижней палубы сначала появился мужчина. Он шел один. Приблизившись к камере, он посмотрел мимо нее, но этого оказалось достаточно, чтобы в кадр крупно попало его лицо. Это был швед Ларсен, который недавно выступал с речью перед собравшимися. Внезапно в кадре появился другой мужчина. Он возник откуда-то со стороны лестничного пролета. Движения его были резкими, а намерения явно агрессивными. Этот мужчина схватил Ларсена одной рукой за шею, а другой – приложил к его лицу кусок ткани. Ларсен обмяк, ноги его подкосились. Мужчина потащил безжизненное тело к корме и сбросил за борт.

– И вы утверждаете, что это – мой сотрудник, капитан Романов? – во второй раз переспросил Казбеков.

Такого крупного плана, как с лицом Ларсена, у предполагаемого Романова в записи не было. Но сходство… Сходство определенно было.

– Сходство – это еще не доказательство. – Лицо полковника за последние несколько минут приобрело свекольный оттенок. Вся ситуация его заметно нервировала. – Алиса, я очень хорошо отношусь к вашему дяде, с радостью принял его приглашение на этот вечер… но то, что вы сейчас показываете… Почему мне? Зачем это?