Норвежские каникулы

– Да, – подумала Алина. – Это Танюхина территория.

Они спустились вниз. В фасадные окна гостиной и кухни открывался вид на гараж и сад с альпаками. За деревьями просвечивало море. Позади дома начинался заросший лесом горный склон.

– Гора занимает центральную часть острова, ее вершина возвышается над морем на высоте двухсот метров. Оттуда открывается красивый вид. Но тропа вверх проходит по лесу и местами грязная и довольно крутая. Для островитян гора – туристическая достопримечательность. Местные и туристы любят туда подниматься. Эта земля принадлежит Бьёрну, но толку от нее никакого. Там нельзя ничего строить.

– Почему? Можно оборудовать смотровую площадку с кафе и брать за просмотр деньги.

– На склонах растут какие-то редкие деревья, а в лесу вьют гнезда птицы. Поэтому местные власти запрещают в этом лесу что-то строить и беспокоить птиц. Можно, конечно, на вершине поставить подзорную трубу, но это не бизнес. В Норвегии везде свободный вход. Устанавливать какие-либо преграды собственникам земли запрещено. Например, ты имеешь право поставить палатку на берегу на частной территории под окнами жилого дома и отдыхать там, сколько хочешь, никто не может тебя прогнать, если ты не шумишь и не нарушаешь законы.

Татьяна проводила Алину в одну из спален на втором этаже.

– Располагайся, – сказала она. – Я пока сварю крабов. Сейчас сезон их ловли. Бьёрн забил крабами полный морозильник.

Когда Алина спустилась вниз, на столе в большом блюде лежали два варенных краба. Татьяна разломила щипцами крабовые панцири и щупальца и достала бутылку белого вина.

– Вкусно, ради этого стоило приехать, – призналась Алинуся, когда с крабами было покончено. Она откинулась на спинку стула и осмотрела гостиную. Пол и стены комнаты были выложены прочными широкими досками.

– Эти дубовые доски – ровесницы старой части дома. Но они в отличном состоянии. Предыдущий хозяин достроил мансардный этаж, правда, не утеплил его. Так что второй уровень холоднее и значительно моложе первого.

Комната понравилась Алинусе. Выкрашенная в кофейный цвет она могла стать красивой гостиной в стиле кантри, если, конечно, в ней поменять и переставить мебель. Наряду с красивым старинным комодом, украшенным резьбой и инкрустацией, массивным кожаным диваном и креслами, старинной металлической печкой в комнате стояла изношенная современная тахта и ободранный кухонный стол, прикрытый клеенкой. На полу валялся самодельный плетеный коврик и коротковорсный палас из ИКЕА. Но Татьяна, казалась, была абсолютно равнодушна к такой безвкусице, обустройство гостиной не слишком заботило ее.

На темных дощатых стенах комнаты в паспарту висели черно-белые фотографии моря и гор. Переходы света и тени удачно подчеркивали геометричность форм, четкие линии и паттерны уводили взгляд в бесконечность. Фотографии были выполнены талантливо, но в деревенском стиле интерьера гостиной они выглядели чужеродными элементами.

– Это твои фото? – спросила Алина. – Красиво. У тебя талант.

– Спасибо, – скромно поблагодарила Татьяна. – Фотографии, конечно, сюда плохо вписываются, но мне они нравятся. Захотелось, чтобы снимки здесь висели. Я часто целыми днями лазаю по лесу и горам, фотографирую. Сначала снимала для себя. А потом стала фоткать людей. Спасибо мужу, он меня здорово поддерживает и помомогает. Мне начали заказывать фотосессии за небольшие деньги. Выставляю пейзажи на стоковые сайты. Представляешь? Их покупают.

– Я тоже куплю, если продашь. Уверена, и Дашка такие фото захочет себе в кабинет.

– Я подарю. – От удовольствия Татьяна расплылась в улыбке. – Кстати, давно хотела спросить, как у Даши дела? Как ее «Гламурная правда»?

– Дуся вся в работе. Увеличила в два раза тираж журнала. Обзавелась крутыми рекламодателями. Делает проекты не только с домами моды и косметическими брендами, но и с крупными банками и корпорациями. Я веду колонку светской хроники в ее журнале. Хорошо, что напомнила, я же обещала позвонить.

Алина набрала номер Дашиного телефона.

– Наконец-то ты вспомнила, что обещала позвонить. Не рассказывай, я уже все знаю из твоего Инстаграма, – сказала Даша. – Как там Танюха?

– Ты на громкой связи. Танюха рядом.

– Привет, медиамагнат! – крикнула из-за стола Татьяна.

– Привет, привет, норвежка! – ответила Даша. – Чем занимаетесь? Доели крабов?

– Да. Уже их перевариваем.

– Когда ты успела выложить пост о крабах? – удивилась Татьяна. Алина только пожала плечами. Норвежской историей она планировала вывести свой блог на новый уровень.

– Завидую, а у меня деловой ужин с рекламодателем только через час. – Даша вздохнула.

– Это с тем лысым мужиком из Газпрома?

– Он еще и толстый, – добавила Даша. – Но люблю я его не за это. Он в журнале хочет выкупить целую полосу на год вперед.

– Кормилец, – одобрительно поддакнула Алинуся.

– Ой, девочки, мне пора. Застряну в пробке, и мой лысый толстячек сорвется с крючка.

– Удачной рыбалки, – пожелала Алинуся. – Лавкичмавки, Дусик. – Алина отключила связь.

– Какие вы молодцы! Дашка владеет журналом, стала успешной деловой женщиной, ты – популярным блогером, да еще и в журналистике работаешь. А я до сих пор ничего не добилась. Сижу на ферме, занимаюсь фотками, ругаюсь с мужем, терплю его родственников и до сих пор не знаю, как сложится здесь моя жизнь, – сказала погрустневшая Татьяна.

– Ты же сама сказала, что тебя здесь все устраивает, – возразила Алина. – И потом, ты же не раб на галерах. Тебя здесь насильно не держат. Всегда можно вернуться домой.

– В Москву, к родителям? Чтобы постоянно слушать их нравоучения и упреки? Я все не так делаю, я ни на что не способна, я не благодарная дочь. Тебя и Дашу родители поддерживают во всем, что вам нравится. А мои предки еще до рождения решили, что я во что бы то ни стала должна продолжить семейную династию и стать известным адвокатом. А поскольку я не оправдала их надежды, меня считают неудачной дочерью. Когда я решила выйти за Бьёрна, папа вообще перестал со мной разговаривать. Сказал, что не хочет меня знать, пока я не одумаюсь. Он беспокоился о своей политической карьере.

– А что твоя мама говорит?

– Она на отца чуть ли не молится. Во всем ему поддакивает. Особенно в вопросе о моей карьере. Ее отец ведь тоже в адвокатуре работал. У нас в роду по обеим линиям в нескольких поколениях были сплошные юристы. И вдруг на мне все закончится. Для родителей это удар ниже пояса. Ненавижу юриспруденцию.

– Зачем же ты поступала на юрфак? – удивилась Алина.

– Меня никто не спрашивал. Это было предопределено и не обсуждалось. А в семнадцать лет трудно понять, чего ты сама хочешь.