Новая земля

Олэ подошелъ къ нему. Они удивленно посмотрли другъ на друга.

"Да, это моя прогулка, маленькая прогулка, я совсмъ случайно попалъ сюда", сказалъ Тидеманъ смущенно, прежде чмъ поздороваться, "но, слава Богу, вотъ и ты, Олэ, ты уже вернулся?"

"Добро пожаловать домой. Хочешь, пойдемъ дальше".

Олэ улыбнулся ему усталой улыбкой я поклонился ему.

"Добрый вечеръ, Андреасъ".

Они пошли дальше. Тидеманъ не могъ прійти въ себя отъ удивленія.

Ничего подобнаго съ нимъ никогда не случалось; онъ вдь ничего не слышалъ о возвращеніи Олэ. Дома все благополучно, онъ часто навщалъ старика, какъ и общалъ ему. И въ длахъ все какъ слдуетъ.

"А твоя невста ухала", сказалъ онъ, "я проводилъ ее на вокзалъ. Я хотлъ теб сказать, у тебя удивительно милая невста. Она стояла въ купэ и была взволнована немного отъздомъ. Она смотрла на меня совсмъ влажными глазами, когда прощалась. Ты знаешь, какая она, а когда поздъ тронулся, она вынула изъ кармана свой платокъ и махала имъ. Да, она стояла и махала платкомъ, потому что я провожалъ ее на вокзалъ. И все это она длала такъ мило, ты долженъ былъ бы видть ее!"

"Я больше не женихъ ея", сказалъ Олэ глухимъ голосомъ.

Олэ отправился въ свою контору. Это было уже поздно ночью. Онъ долго ходилъ съ Тидеманомъ и все разсказалъ ему. Теперь онъ хотлъ написать письмо родителямъ Агаты, съ достоинствомъ и гордо безъ всякихъ упрековъ. Это было его послднимъ долгомъ.

Когда онъ это кончилъ, онъ еще разъ прочиталъ письмо Агаты. Онъ хотлъ разорвать его и сжечь, но удержался и положилъ его передъ собой на бюро. Вдь это было письмо отъ нея, послднее письмо; она писала ему и, значить, думала о немъ. Она положила свои маленькія ручки на письмо, и здсь перо писало толсто, она вытерла его, обмакнула и снова продолжала писать. Письмо вдь было къ нему, ни къ кому другому; можетъ быть, это было вечеромъ, когда вс другіе пошли спать, тогда она писала къ нему.

Онъ вынулъ кольцо изъ папиросной бумаги и долго смотрлъ на него, прежде чмъ положить его обратно. Онъ раскаивался въ томъ, что потерялъ равновсіе и что сегодня вечеромъ вспылилъ; онъ такъ бы хотлъ вернуть вс свои слова.

Прощай, Агата, прощай…

И послднее письмо Агаты онъ приложилъ къ другимъ ея письмамъ.

VI

Теперь Олэ опять началъ работать въ своей контор, онъ теперь сталъ усердне, чмъ когда-либо, и все время проводилъ тамъ, даже тогда когда не было настоящей работы. Зачмъ онъ это длалъ? Онъ похудлъ; онъ не давалъ себ отдыха, и взглядъ его сдлался разсяннымъ и пристальнымъ. По цлымъ недлямъ онъ не выходилъ изъ склада и изъ конторы. Пустъ не говорятъ, что онъ повсилъ голову только потому, что разстроилась его свадьба; онъ попрежнему былъ занятъ своимъ дломъ и все было хорошо.

Онъ похудлъ, осунулся, да, конечно. Но причиной этому была работа, да, только работа, ея было, бытъ можетъ, черезчуръ много. Никому и въ голову не придетъ, что это отъ чего-нибудь другого, а не отъ работы. Было такъ много не сдланнаго, когда онъ вернулся изъ Англіи; онъ все это объяснилъ Тидеману; тамъ много было дла. Теперь самое трудное было сдлано, теперь онъ будетъ относиться къ этому съ большимъ спокойствіемъ, будетъ немножко выходить, смотрть, что есть интереснаго, веселиться; театральный сезонъ былъ опять въ разгар, скоро прідетъ и циркъ. Нтъ, нтъ, онъ не былъ горькимъ домосдомъ.

И онъ тащилъ съ собой Тидемана, то въ театръ, то въ Тиволи, по вечерамъ они длали большія прогулки, обдумывали все, что имло отношеніе къ кожевенному заводу въ Торахус и ршили весной строиться. Дегтярное заведеніе должно было находиться подъ тою же самой крышей. Это предпріятіе очень занимало обоихъ и въ особенности интересовало Олэ. Онъ такъ ревностно бросился въ окружающую его жизнь, что никто не могъ подумать, что онъ заглушаетъ свое горе, онъ никогда не говорилъ объ Агат, не называлъ ее, она умерла и исчезла для него.

Но онъ по прежнему былъ худъ, глаза его впали. Причиной этого онъ считалъ свою поздку; она дйствительно, утомила его; онъ простудился на мор. Но теперь онъ чувствуетъ что скоро отдлается отъ этого; это было лишь вопросомъ времени.

"Какъ ты поживаешь?" спросилъ Тидеманъ, когда тотъ пришелъ.

"Я? Восхитительно", отвчалъ Олэ, "а ты?"

Тидеманъ тоже выпутался изъ тяжелыхъ обстоятельствъ. И послдніе дни онъ снова взялъ свою прежнюю кухарку; теперь онъ опять обдалъ дома; вотъ уже два года, какъ этого не было. Было довольно пусто, столовая была черезчуръ велика, мста не были заняты, какъ прежде; но дтскій шумъ наполнялъ всю квартиру; иногда ихъ слышно было даже въ контор, этихъ шумныхъ дтишекъ. Часто они даже мшали ему; не разъ отрывали его отъ работы. Когда ихъ крикъ и смхъ доходили внизъ до него, если онъ слышалъ стукъ ихъ маленькихъ ножонокъ наверху въ передней, онъ клалъ перо въ сторону и отправлялся наверхъ подъ предлогомъ что-нибудь принести оттуда; черезъ нсколько минутъ онъ возвращался и съ новымъ почти юношескимъ жаромъ принимался за работу… Да, Тидеману жилось хорошо, онъ не могъ жаловаться, все начинало идти для него къ лучшему.

"Знаешь ли что", сказалъ Олэ, "я думаю, что въ Англіи можетъ быть сбытъ для норвежскаго сыра. Когда я тамъ былъ, я говорилъ съ нкоторыми фирмами, имъ нуженъ блый сыръ, козій сыръ, сыръ изъ сыворотки они не понимаютъ. Что мшаетъ намъ приготовлять такъ называемый нормандскій сыръ. Это ничто иное, какъ ссвшееся молоко и сливки. Но все дло въ умлой обработк".

Это придумалъ утомленный работой человкъ, — въ Англіи долженъ быть сбытъ для норвежскаго сыра. Потомъ онъ началъ развивать нервно и лихорадочно, какъ онъ представлялъ себ стадо козъ въ пять тысячъ головъ, гд-нибудь въ Вальдрес, молочную ферму по образцу швейцарскихъ, партіи сыра, большой сбытъ. Глаза его были устремлены куда-то вдаль.

"Но вывозъ", сказалъ Тидеманъ, "вывозъ изъ горныхъ мстностей прежде всего".

Олэ перебилъ его: ну, хорошо транспортъ. Не можетъ же переправа оставаться на вки вчныя препятствіемъ, нужно же найти когда-нибудь исходъ изъ этого. Кром того, можно было бы провести отъ горы до горы кабель такимъ образомъ, чтобы можно было достать до него изъ какой-нибудь станціи въ долин. И тогда по такому кабелю можно переправлять почти все, что хочешь. Грузъ будетъ двигаться по кабелю въ гуттаперчевыхъ кругахъ, а движеніе будетъ регулироваться со станціи посредствомъ веревокъ и блоковъ. Да, объ думалъ объ этомъ, вдь это вполн исполнимая вещь. А какъ только грузъ будетъ поднятъ наверхъ, тамъ онъ уже пойдетъ самъ по себ.

Тидеманъ слушалъ своего друга и смотрлъ ему въ лицо. Онъ говорилъ съ большой увренностью и, казалось, былъ занятъ лишь этой одной мыслью, но тотчасъ же посл этого онъ спросилъ, какъ поживаютъ дти Тидемана, хотя онъ только что передъ этимъ разсказывалъ ему о нихъ. Олэ Генрихсенъ, такой спокойный и разумный, потерялъ свое спокойствіе.

Они начали говоритъ о своихъ знакомыхъ. Гранде сдлался членомъ комиссіи по собиранію голосовъ, разсказывалъ Тидеманъ; даже самому адвокату это показалось довольно страннымъ. Онъ объяснилъ Тидеману, что эта комиссія очень хорошее начало къ чему-то, прекрасный либеральный шагъ впередъ. Нужно немного подождать, можетъ бытъ въ слдующій разъ будетъ проведено всеобщее голосованіе. А про Мильде адвокатъ разсказалъ, что этотъ счастливый человкъ получилъ очень большой заказъ, иллюстрировать каррикатурами "Сумерки Норвегіи". О, Мильде вроятно, сдлаетъ что-нибудь замчательное, онъ очень подходящъ для этого.

Олэ слушалъ разсянно. Иргенсъ не былъ упомянутъ…

Когда Тидеманъ шелъ домой, онъ зашелъ случайно къ мелочному торговцу, которому онъ доставлялъ товаръ. Это произошло совершенно случайно. Онъ вошелъ въ магазинъ, подошелъ къ столу и поздоровался громкимъ голосомъ съ хозяиномъ, стоявшимъ у своего бюро. Въ то же самое мгновеніе онъ увидлъ свою жену; она стояла у прилавка и передъ, ней лежало много маленькихъ пакетовъ.

Тидеманъ не видлъ ее съ того дождливаго вечера передъ своей конторой. Благодаря счастливой случайности, онъ какъ-то увидлъ ея кольцо въ окн золотыхъ длъ мастера, онъ тотчасъ же выкупилъ его и отослалъ ей. Она поблагодарила его открытымъ письмомъ нсколькими трогательными словами: нельзя сказать, чтобъ кольца ей недоставало; но теперь это совсмъ другое, теперь она больше не продастъ его.