Новенькая
Шрифт:
Солнце стало оранжевым, мы шли через аллею, пахнущую молодой листвой.
– Где ты научилась так драться? – спросил я.
– Я же говорила, что занимаюсь карате.
– Давно?
– С детства. После того, как… – Новенькая доверительно понизила голос. – Кажется, я тогда еще в школу не ходила. У нас во дворе дети мучали щенка, и я за него вступилась. Они были старше, и мне досталось. А они продолжали издеваться над животными. Тогда я попросила родителей отдать меня на боевые искусства. Через некоторое время я выбила из них все дерьмо! С тех пор и занимаюсь…
– Это так мило! Ты самая крутая на свете! – воскликнул
Это было все равно что решиться погладить хищного зверя. Новенькая смущенно улыбнулась, и некоторое время мы шли молча.
– А что за клич ты орал? Что-то на татарском? – спросила она.
– На кхуздуле! – сказал я авторитетно. – Это гномский язык из "Властелина Колец".
– Оу. И как переводится?
– Топоры гномов! Гномы вперед!
Она смерила меня взглядом и улыбнулась:
– Ты не похож на гнома.
– Но мне нравятся гномы! Вырасту – отращу бороду. Ты "Властелина Колец" читала?
– Смотрела…
– Понравилось?
– Конечно.
Пожалуй, не стоило сейчас начинать разговор о том, какой перевод Толкина лучше.
– Как ты того родновера пинанула! – вспомнил я.
– Это мой любимый удар, не считая Маваши, – сказала Новенькая. – Называется Мае-гери. Это прямой ровный удар, некоторые его недооценивают, но он самый незаметный и очень мощный! Сгибаешь ногу в колене и резко распрямляешь, метя в челюсть, солнечное сплетение или в пах. – Она с азартом схватила меня за руку. – Хочешь, научу?
– Не надо… – сказал я, понимая, что обучение начнется с демонстрации.
– Ну ла-а-адно.
– А куда мы идем?
– Валерий, ты провожаешь девушку домой после клуба!
– А, понял.
***
– Тебе понравился Бойцовский клуб? – спросил я, устало присаживаясь на диван. Лицо болело, опухший нос дышал с присвистом.
– Нет, – сказала Новенькая.
Блин! Я думал, что ей очень понравилось, ведь мероприятие как раз в ее духе, да и ликовала она так искренне! Выходит, все это было зря?!
– Но… почему?
– Потому что там не соблюдают одно из правил Бойцовского клуба… – медленно проговорила она, хитро на меня поглядывая.
– Какое?
– Драка – без рубашек!
Она метнулась вперед, схватила край моей футболки и натянула мне на голову.
– А ну, снимай! – донеслось до меня, пока я барахтался в рукавах.
Когда я снял футболку и остался с голым торсом, я увидел, что то же самое сделала и Новенькая. На меня нацелились два розовых лазера.
– Чего рот открыл?! Файт! – крикнула Новенькая.
И тут же в лицо прилетела пощечина.
– Ауч! – сказал я, прижимая ладонь к щеке. – А можно, ты не будешь меня бить?.. ну, сегодня.
Новенькая удивленно на меня посмотрела. Я продолжил:
– У меня все лицо после драки болит. Я много ударов там пропустил.
Вдруг она мягко прильнула ко мне и прошептала:
– Извини… я совсем не подумала об этом.
Она медленно повалила меня на диван и распласталась сверху, превратившись из акулы в рыбу-прилипалу. Я ощутил, как ее соски прижались к моей обнаженной груди, а колено уперлось в развилку джинсов. Мне на лицо упала копна душистых волос – Новенькая откинула их в сторону, и наши лица оказались напротив.
– Сейчас я буду тебя лечить… – обжег мое ухо горячий шепот.
Щеки коснулся теплый влажный язык и оставил длинную дорожку, приближаясь к месту, где должен проступить
фингал. Я закрыл глаза, и язык двинулся дальше. Медленно и нежно она стала вылизывать все лицо от подбородка до лба. Действовала она с какой-то первобытной животной заботой, проводя высунутым на всю длину языком по каждому месту десятки раз, не жалея слюны и времени. Я приоткрыл глаза и увидел, что зрачки ее расширены, а лицо пылает. Я собрался сказать что-то умное, но ее пальцы ласково сжали мне горло. Она оседлала мое бедро, крепко прижалась к нему и стала медленно двигаться в такт лизаниям, словно волны, набегающие на берег. Не раскрывая глаз, я провел пальцами по ее гладкой нежной спине и положил ладони на ягодицы, прижал к себе еще плотнее. Кажется, она мурлыкнула. Когда мое лицо стало полностью мокрым от слюны, Новенькая легонько подула. Стало прохладно. Что такое боль, я уже давно забыл.– Лучше? – шепотом спросила она. Глаза лучились теплотой и лаской.
Я был способен только обалдело кивать.
Она поцеловала меня в шею, спустилась к груди.
– Я такой потный, – пробормотал я.
– Ой, я, наверное, тоже… м? – Она подняла руку и сунула мне в лицо подмышку.
Наверное, она думала, что я отвернусь, мол, фу. Но я был настолько впечатлен вылизыванием лица, что не придумал ничего лучше, как тоже лизнуть ее – прямо в подмышку.
Новенькая взвизгнула и с хохотом отпрянула.
– И какова я на вкус, синьор?
– Как море!
– Хм. Схожу в душ, – объявила она. – Лежи здесь и никуда не уходи!
Она медленно слезла с меня и направилась в ванную.
– Вернись, это был комплимент! – крикнул я вслед.
– Я люблю быть чистой, – ответила она, закрывая дверь.
О, не-е-ет! Было так приятно лежать вместе! ЕЙ-то зачем в душ?! Ведь она так классно пахнет!
Вернулась она в розовом халатике и выглядела в нем очень важно. Голова была сухая, косметику она не смыла (кажется, макияжа стало даже больше) – женщины!
– Я тоже хочу в душ, – сказал я (да и в туалет вдруг захотелось). – Можно?
– Разрешаю, – сказала она и проводила меня в ванную.
– Каким полотенцем вытираться? Знаешь анекдот про Вовочку, у которого было два полотенца "м" и "ж"? Настенька решила, что "ж" – это для женщин, и выбрала его, но оказалось, что "м" – это для морды.
Новенькая хмыкнула и указала пальцем вниз.
– Можешь взять вот это. Я им ноги вытираю.
– Антисанитария, – покачал я головой, но тут же понял, что должен подобрать другой аргумент и исправился: – Ваше Величество, боюсь, я не достоин чести вытираться полотенцем для ваших прекрасных ног.
Она задрала голову и улыбнулась.
– Тогда ладно, держи чистое. Потом закинь в стиралку.
– Угу.
Я вымылся без происшествий, с особым усердием намыливаясь между ног, а после душа придирчиво рассматривал в зеркале побитое лицо. Влажные волосы выглядели темнее, чем есть, я гладко зачесал их назад, отчего голова стала выглядеть меньше, а торс – мускулистее. Так-то лучше!
Я открыл стиральную машину, чтобы бросить туда полотенце, и замер. На ворохе грязной одежды, словно вишенка на торте, лежали черные трусики. Должно быть, Новенькая кинула их туда только что, когда принимала душ… Не отрывая от них взгляда, я медленно отложил полотенце в сторону. Всего минут пятнадцать назад они были на ней! В горле пересохло, я судорожно сглотнул.