Новенькая

Лодка покачивалась на волнах, я греб подальше от берега и городского шума. Цивилизация, рычащая поршнями и стучащая по школьной доске указкой, растворилась в воде, ветре и бесконечном небе – мы вошли в царство стихий. Я снял футболку и повязал на голове. Может, Новенькая сделает то же самое?..

Нет. Она молчала и смотрела на волны так, словно пруд состоял из ее слез.

– Швепса хочешь? – спросил я, откручивая крышку.

Сделал несколько сладко-горьких глотков, протянул ей. Она взяла бутылку, пригубила и вернула обратно. Я б назвал ее овощем, не будь она тем еще фруктом!

Оставляя пенистый след, мимо промчался катер с верещащими существами. В наш борт ударили тяжелые волны. Представляя, как мои грудные мышцы становятся такими же эпичными, как у того мужика с лодочной станции, я греб мощно и ритмично, как и положено в присутствии дамы. Лодка пересекла пруд. Дальше он вытягивался в реку, уходящую за город. Здесь не было ни катеров, ни речных трамваев, ни других лодок.

Мы поравнялись с островом величиной в три-четыре футбольных поля. Он горбато выгибался, словно это Чудо-юдо Рыба-кит высунул спину и не заметил, как та поросла деревьями. Донеслось пение птиц. Когда мы обогнули островок, то город скрылся, будто его и нет поблизости, а мы перенеслись в дикие края. Возможно, именно это подтолкнуло меня взглянуть на ситуацию по-новому.

А чего терять?

– Прости, – сказал я. – Это все ради тебя.

Я кинулся к Новенькой, запустил руку ей под колени и поднял над волнами. Она заверещала и вцепилась в меня, словно кошка перед купанием. Я не устоял на ногах, и мы вместе плюхнулись в воду.

Холодная! Дна под ногами нет!

Новенькая с головой ушла под воду, в том месте рыжие волосы красиво разошлись широким ореолом. Ее пальцы стискивали мое запястье – именно здесь она когда-то нарисовала свой знак, вспомнил я вдруг. Одежда сковывала движения холодными скользкими объятиями. Я схватился за борт лодки.

Новенькая вынырнула и – о, чудо! – заговорила! Я б даже сказал, заорала. Ранее я уже упомянал о том, насколько важна первая фраза после молчания, однако здесь я ее приводить не стану. Скажу лишь, что если бы рядом появился пиратский корабль с кровожадным капитаном-пьяницей, тот прикрыл бы свой бородатый рот ладошкой, на всех парусах рванул бы в ближайшую церковь и долго рыдал бы на груди пастора.

– Вот тебе! – крикнула Новенькая.

Она окунула меня резким нажатием на голову. Носоглотку обожгло сырой водой со вкусом дождя. Барахтаясь, я вынырнул, но на вдохе получил в лицо плевок, и она окунула меня снова. Поток слабосвязанных друг с другом ругательств из ее рта не прекращался ни на секунду, глаза метали молнии (звучит банально, но в воде особенно страшно!) Я благоразумно отплыл от нее подальше и вцепился в борт, стараясь подняться. Новенькая сделала то же самое, явно стараясь вылезти первой, чтобы бить меня веслом по голове.

"Не надо с одной стороны лезть!" – запоздало подумал я. Борт накренился и жадно хлебнул воды. Сверху на нас полетел рюкзак с едой и всякая мелочь. Я испугался, что лодка перевернется – и как хлопнет нам по башке другим бортом! Но нет, лодка просто нахлебалась воды и спокойно, без всплеска и спецэффектов ушла на дно. Тут уже и я разразился ругательствами. Ладно хоть Новенькая перестала меня топить и сказала, отплевываясь от прилипших к лицу локонов:

– Давай к берегу!

Остров был совсем рядом. Я схватил рюкзак с припасами, который еще не успел намокнуть и уйти на дно угощать рыб, или кто там еще водится... Вдруг между нами вынырнуло громадное и скользкое туловище! Мы шарахнулись в стороны и завопили.

Лох-несское чудовище и восставший утопленник оказались спасательным жилетом, который спасся. В небе визгливо смеялись чайки.

Едва мы, вздрагивая от холода, вылезли на песчано-илистый берег, Новенькая накинулась на меня с кулаками, ногами и зубами. Ее рука метнулась к поясу и замерла, выбирая между тактической ручкой с шипом и ножом. Я напрягся: неужели она так обиделась, что сейчас убьет меня нахрен? В итоге она сорвала с пояса сине-зеленый лисий хвост, мокрый и мерзкий, и минут десять гоняла меня по берегу, нахлестывая. Зато согрелись.

Запыхавшиеся, мы принялись стаскивать с себя мокрую одежду, липнущую к телу как Веном из фильма. Остались в нижнем белье и замерли, смущенно друг на друга поглядывая. Трусы, если и не снимать совсем, то надо хотя бы выжать. Новенькая подошла ко мне вплотную и сказала:

– Тебе придется их снять, мой хороший. Ты же не хочешь там что-нибудь застудить?

Глаза хитрые, наглые, глумливые; улыбка – словно жгучий перец с сахаром.

– Отвернись, хорошо? – сказал я, чувствуя, как ткань трусов натянулась, не в силах скрыть моего впечатления от Новенькой, что льнет ко мне, белая и гибкая, а на ней одни лишь стринги. Нежная кожа в мурашках, капельки воды сияют как роса на цветке, а мокрые волосы вьются по плечам, словно змеи, ползут к затвердевшим на ветру соскам. Горгона! По крайней мере часть меня обратилась в самый настоящий камень.

– Ну, конечно, – сказала она и отвернулась.

Мой взгляд стек по ее узкой спине вниз. Лямки стрингов высоко очерчивали ягодицы, и те напоминали продолговатые дыни, спелые и лишенные кожуры. Взгляд нырял вслед за тонкой полоской стрингов, утопшей в сладкой мякоти. Новенькая беззаботно перенесла вес тела с ноги на ногу – и мне чуть шею не вывихнуло. Я с трудом стянул свои трусы и принялся судорожно их выжимать.

Новенькая резко обернулась, мелькнула злорадная улыбка, а в следующий миг она выхватила трусы и зашвырнула их на дерево.

– Ты чего?! – завопил я, прикрывая пах.

Новенькая дьявольски расхохоталась, оттолкнула мою руку и обхватила меня пальцами – прямо там! Я замер и взглянул на нее, как кролик на змею. Новенькая приблизила лицо ко мне и ласково прошипела:

– Попался! Ты думал, тебе сойдет с рук то, что ты сделал?!

– Вообще-то я вернул тебе голос!

Странно, однако я совсем не смущался своего возбуждения, наоборот, испытывал гордость, словно изобрел и построил космическую ракету. Новенькая сделала рукой приятное движение, заставляя меня подогнуть колени и смотреть на нее снизу вверх.

– Из-за тебя мы потерпели крушение и выброшены на необитаемый остров посреди океана! В наказание ты будешь здесь моим рабом!.. Эй, а ну не делай такую довольную рожу! Раньше-то я тебя щадила, а теперь, теперь…

Она поставила меня на колени и велела закрыть глаза.

– Только не подсматривай, – добавила она с настоящим смущением. – Мне тоже надо выжать трусы.

Некоторое время я чувствовал ее взгляд, но послушно не подглядывал, и тогда до меня донеслось характерное шуршание. Я перестал дышать: Новенькая сейчас стоит передо мной абсолютно голая! Открыть глаза и увидеть ее во всей красе? Или выполнить указание? Я выбрал второе.

– Не открывай глаза, – повторила она и повернула мою голову вверх.

Я ощутил на лице тень, а затем полились прохладные струйки. "Эй!" – воскликнул я и умолк, чтобы не захлебнуться. Раздалось хихиканье. С последней каплей я понял, что Новенькая выжала стринги мне на лицо! У меня перехватило дыхание. Должно быть, вода испарилась, не в силах потушить мой румянец. Похлопывание по щеке оповестило о том, что смотреть уже можно. Я открыл глаза и встретился с ней взглядом. Улыбка восхищенно-хищная, взгляд серо-голубых глаз пытливый и неотрывный, как влажная присоска. Моя сумасбродная подруга наконец-то вернулась!